Дело о взбесившемся враче - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 32

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая

— Ну, смотри… — протянул Георгий. — Только прошу тебя, не занимайся самодеятельностью. Это никогда до добра не доводило.

— Слушаюсь, ваш бродь! — саркастически произнес я. — Вы такой старый и опытный, а я маленький и глупый…

— Ну, теперь я вижу, что ты в порядке, — хмыкнул Зудинцев, — но все-таки не лезь один.

Да, с Зудинцевым лучше не лукавить.

Но из этого разговора я вынес мнение, что помощью сотрудников Агентства мне пользоваться не надо. Дураку понятно, что все Агентство уже знает о происшедшем со мной. Стоит мне произнести слово «метро», как начальству доложат о том, что я занимаюсь самостоятельным расследованием случившегося со мной инцидента. Лучше все сделать по-тихому.

Я сел за комп и задал в поиск задачу:

«метрополитен», «погиб под поездом».

Пока компьютер шерстил сводки Агентства, выискивая требуемую информацию, я для подстраховки открыл какой-то левый материал и свернул его в уголок. Мол, если кто-то решит посмотреть, что это там Безумный Макс на компе изучает, то увидит отнюдь не материалы по метро. Может, это и маразм, но лучше перебздеть, чем недобздеть. А то еще запретят вообще пользоваться базами — от Обнорского можно ждать и не такого.

Ага, поиск закончился. Ну ни фига себе! 132 документа! Это что, все убийства? Но убийств оказалось гораздо меньше, все остальное было не то. Так, посмотрим… Попавших под колеса поезда оказалось семь человек. Оп-па! А это уже интересно! Пятеро из семи — практически одного возраста, 56-58 годов рождения. Была еще бабушка 77 лет и парень 19 годочков. Но последний отпадал: в сводке отмечалось, что у парня были исколоты все руки и упал он под поезд поздним вечером, а за его полетом следили пять человек. С бабушкой тоже было все ясно: по заключению врачей, она умерла еще на перроне от кровоизлияния в мозг, а на рельсы упал уже труп. А вот с остальными пятью требовалось разобраться. Даже странно, почему в Агентстве никто не обратил внимания на столь частые случаи попадания под поезд. Но потом я посмотрел на даты и понял — они погибали в течение почти полугода, а в городе каждый день что-то происходит. Да и анализировать — дело не репортеров, а наше. Но у нас все функции анализа выполняет единственный и неповторимый Глеб Егорыч. Неудивительно, что маньяка просмотрели.

Я переписал фамилии и решил «пробить» потерпевших по адресной базе данных, чтобы узнать, где они жили.

В том, что это именно «терпилы», у меня уже не возникало никаких сомнений.

Быстренько пробежав глазами список адресов, я решил начать с Игоря Капланова, Геннадия Степцева и Нины Кармыш. Все они при жизни проживали в одном районе и недалеко друг от друга. На мое счастье, из начальства в Агентстве был лишь Скрипка, который в очередной раз пытался заставить Горностаеву курить «в положенном месте». Проскочив мимо них и сообщив по дороге Зудинцеву, что вернусь часа через три, а если срочно понадоблюсь, пусть звонит на мобильник, я выбежал на улицу.

У Кармыш меня ждала неудача — соседи сообщили, что после ее смерти муж поменял квартиру и уехал в Тверь.

У Степцева дверь открыло очаровательное создание лет двенадцати.

— А почему не спрашиваешь: «Кто там?» Вдруг грабители? — поинтересовался я.

Девочка усмехнулась и покачала головой. Затем обернулась, слегка кивнула — и сразу в поле зрения оказался здоровенный кавказец, сиречь, кавказекая овчарка. Пес умными глазами посмотрел сначала на меня, потом на хозяйку, как бы спрашивая: мне его сразу на британский флаг порвать или погодить?

— Вам кого? — положив руку на загривок собаки, спросила девочка.

— Ты, наверное, Рита? — спросил я.

— Мы разве знакомы? удивилась она.

Заочно, — не стал я вдаваться в подробности. Не объяснять же ей, что в адресной базе данных я получил информацию о всех прописанных в квартире. — Мама дома?

— Нет, она в больнице.

— Заболела? — сочувственно поинтересовался я.

— Нет, — рассмеялась Рита, — работает. Вы так и будете топтаться на пороге или сообщите мне свое имя и цель прихода, чтобы я решила, стоит вас впускать в дом или нет?

«Умненькая девочка», — подумал я и решил, слегка подкорректировав, изложить свою историю. Согласно моей интерпретации, я просто расследовал странные случаи в метро, и мне сейчас нужны подробности жизни погибших.

А так как отец девочки погиб в метро, то я и пришел поговорить с родственниками. Рита выслушала, внимательно рассмотрела мое удостоверение, визитку и спросила:

— А вы можете у Серегина автограф взять?

— Конечно, могу, — заверил я ее.

— Ну, тогда заходите, — разрешила она.

Да, иногда слава моего шефа творит настоящие чудеса, даже без его присутствия. Мы прошли в квартиру. Пес следовал за мной, а когда мы вошли на кухню, улегся на пороге. Да уж, с таким защитником Рите бояться нечего. Где-то я слышал, что кавказца даже пистолетная пуля не способна остановить, разве что в голову попадет.

— Так что вы хотели узнать об отце? — спросила Рита, наливая воду в чайник.

— Честно говоря, сам не знаю, — признался я, — просто расскажи о нем: кем работал, где работал, кто к нему в гости приходил? Если это не секрет, конечно.

— Да какой там секрет, — отмахнулась Рита, — работал врачом, как и мама.

В последнее время, перед… — она замялась, — перед тем случаем, стал, кроме больницы, подрабатывать в какой-то клинике. Но ему там тоже мало платили, я слышала, как он маме жаловался. Общался в основном с врачами.

— А ты знаешь кого-нибудь из его друзей? — спросил я.

— У нас альбом есть, институтский, там даже адреса указаны. Сейчас я принесу.

Рита ушла в комнату, оставив меня под присмотром пса. Я встал, чтобы выключить чайник, но тут же вернулся на табуретку — кавказец вскочил и предупреждающе зарычал. Вернулась Рита с большим альбомом.

— У них недавно была годовщина выпуска, и они сделали себе фотографии, — пояснила хозяйка, — а потом вставили их в свои старые альбомы.

А под каждой фоткой — адрес.

Я сразу перевернул листы с фотками из институтских времен и стал изучать снимки полугодовой давности. Под каждой фотографией стояла фамилия и короткая справка о том, чего добился выпускник со времени окончания института. Вот, например, послужной список некоего Степцева. Черт, я же совсем недавно уже слышал эту фамилию… Озаренный внезапной догадкой, я стал листать страницы и на четвертой нашел Кармыш, а на следующей Капланова.

Но это же невероятно! Я вскочил, даже не обратив внимания на зарычавшую собаку.

— Тэнгиз, тихо! — прикрикнула Рита. — Нашли что-то интересное?

— Не то слово! Тут у вас еще куча трупов! — Я был так поражен, что совсем забыл, что разговариваю с ребенком. — Принеси мне мою сумку из коридора.

Рита шмыгнула в коридор и тут же вернулась с сумкой. Я достал свой список. Еще пару минут я сверял его с информацией из альбома и вскоре уверился, что все погибшие в последнее время в метро (кроме наркомана и бабушки) — выпускники одного и того же курса Первого мединститута. Это не могло быть совпадением. От свалившейся на меня удачи аж руки задрожали. Значит, это не маньяк работает в метро! Кто же? Внезапно свихнувшийся врач из того же выпуска, чем-то обиженный на однокурсников? Но тогда при чем тут я? Об этом следовало крепко подумать. Я выписал адреса оставшихся в живых, попрощался с Ритой, пообещав ей принести полное собрание сочинений Серегина с его автографами, и покинул квартиру.

На следующий день после посещения квартиры Степцева я пришел в Агентство и попытался все-таки добиться аудиенции у нашего «звездного» шефа.

Обнорский выслушал меня, хмыкнул, забрал справки и сказал, что подумает об этом. На досуге. Вообще шеф показался мне каким-то вялым — он явно думал о чем-то другом, но никак не о работе.

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая