Флирт - Гамильтон Лорел Кей - Страница 24

• Предыдущая
• 24/32
• Следующая

— Он наш Рекс. Цари не любят делиться.

— Мой король леопардов отлично это делает.

— Леопарды — не львы, — бросил он.

Я его прижала к земле, он не сопротивлялся. Один тест он прошел — мне надо было знать, что он не настолько доминант, чтобы выдавить из меня жизнь ко всем чертям. Задрав юбку, я села на него верхом и ощущение твердого и готового, прижатого ко мне, заставило меня выгнуть спину и задрожать. Господи, какой же твердый.

Его руки легли мне на талию, помогли установиться над ним. Я наклонилась к нему, но разница в росте заставила меня слезть с рабочей части и сдвинуться к талии. Я ожидала нащупать пистолеты, но талия была гладкой, оружия я не нашла.

Он ответил на этот вопрос, будто ощутив мои сомнения.

— Джейкоб после драки забрал пистолеты. Я думаю, он больше мне не доверяет.

— Мне очень жаль, — сказала я совершенно искренне. Да, они враги, они убийцы, но все же его жизнь сейчас меняется безвозвратно, и виной тому я. Если кому-то переламываешь жизнь пополам, полагается извиняться.

Когда он опустился на землю, волосы упали назад, и стало видно его лицо.

— Ты красивый, — сказала я.

— А разве это не моя реплика? — спросил он, потом повернулся так, чтобы отсутствующий глаз был глубже в тени.

Я вспомнила времена, когда Ашер тоже скрывал от меня свое лицо тенью и волосами. От этой привычки я его избавила — убедила, что от меня ничего прятать не надо.

Я тронула Никки за лицо, повернула его к себе полностью, наклонилась и стала целовать лоб, покрывать лицо поцелуями, дюйм за дюймом. Сперва я целовала мягкую бровь, потом место, где была когда-то другая. Он попытался отвернуться, но я держала его лицо в ладонях. И он не помешал мне оставить нежный поцелуй на закрытых веках, на мягкой выпуклости рубцовой ткани. Я целовала, опускаясь вниз, потом нашла губы, и здесь задержалась, целуя, целуя, пока не поднялись его руки, не обняли меня. Пока он не перевернулся вместе со мной, оказавшись сверху, а я на земляном полу. Но для миссионерской позы он был слишком высок. Чтобы получилось, мне нужно было видеть его лицо, его глаза.

Я толкнула его в грудь:

— Ты слишком высокий! Я не хочу всю дорогу пялиться тебе в грудь, мне лицо нужно видеть.

Он засмеялся:

— Ты просто не хочешь лежать на земле голой задницей.

— И это тоже, но главное — видеть лицо.

Он перевернулся набок, посмотрел на меня.

— Зачем?

— Когда мы будем заниматься любовью, я хочу видеть твои глаза.

— Вряд ли Джейкоб станет ждать, пока мы будем заниматься любовью.

— Ладно. Хочу видеть твою рожу, пока будем трахаться.

Он то ли засмеялся, то ли фыркнул:

— Ты не похожа ни на одну женщину из всех, кого я знал.

— Ты даже понятия еще не имеешь, Никки, насколько не похожа.

— А ты покажи, — сказал он и подкатился ко мне поближе.

— Раздевайся, — сказала я.

— Чего?

— Когда поднимется ardeur, шмотки полетят прочь. Можем их снять сами сейчас или рвать друг на друге тогда, и потом надеть будет нечего.

Он на меня посмотрел скептически, но встал на колени и одним движением снял с себя майку. Без нее он выглядел лучше, чем в ней.

Я отвернулась, когда начала раздеваться сама. Еще одну сделанную на заказ кобуру мне рвать не хотелось. А хотелось, чтобы потом у меня была одежда. Не так, конечно, надо бы в первый раз раздеваться при мужчине, но Джейкоб всю ночь ждать не станет. И надо все закончить до того, как он вернется проверять. До того, как поймет, что от его льва я не только кормежки хочу. Потому что я решила подчинить себе Никки, как любой порядочный вампир. Но я не вампир на самом деле, я что-то другое, и большее, чем вампир, и меньшее. Взглядом заставить его делать то, что мне нужно, я не могу, но я могу включить ardeur и привязать Никки к себе. Могу дать ему место, которого все эти три месяца добивается Хэвен. Сделать львом своего зова.

Это вообще-то большая честь, делается это обдуманно и с любовью, как брак, но на такие тонкости у меня не было времени. Скорее это был метафизический аналог свадьбы под дулом ружья. Мне хотелось спросить мнения Мики и Натэниела. Хотелось сперва поговорить с Жан-Клодом, с моими мужчинами, но чтобы сохранить их живыми, помощь мне нужна была сейчас. Вот эта помощь, голая в лунном свете, и была сейчас передо мной — и от вида его обнаженного тела я чуть не забыла, что у меня вообще был план. Он был красив, мышцы и признак желания выступали в обрамлении лунного света и тени, сами как ночное небо с луной, тьмой и звездами. Я поняла то, чего раньше не понимала — что процесс уже начался. Примерно на той стадии, на которой остался Хэвен. Я хотела его, и прикасаться к нему было чудесно, но я держала Рекса на расстоянии, не отдавая этого последнего кусочка. И будто оттого, что я держала место открытым, над ним возникла табличка «Свободно», и первые же попавшиеся мне доминантные львы оба попытались его занять. Блин.

Я протянула к нему руку — и дальше его поощрять не надо было. Он просто пришел ко мне, сомкнул руку на моей руке и дал мне вести. Для этой ночи лучше было бы трудно придумать.

Я открыла ardeur — и поняла, что была уже ниточка его, привязанная к Никки. Я даже ощутила другую нить, уходящую в ночь к Джейкобу, и с этой нитью он боролся как лев — каламбур ненамеренный. Где-то в уголке сознания было у меня желание заставить его прийти к нам, но он не делится. Он никогда в нашу жизнь встроиться не сможет. Ему всегда надо будет быть королем, а в моей жизни королей и без него хватает. Мне нужны мужчины, которые согласны быть властью позади трона, а не задницей на нем.

Никки нашел губами мою грудь, приподнял меня, чтобы присосаться к ней, стоя на коленях, стал посасывать и покусывать, пока я не вскрикнула. Потом чуть отпустил меня, я соскользнула вниз и ощутила эту твердость, это нетерпение, и одно только прикосновение телом к нему заставило меня вскрикнуть снова. Никки встал, не выпуская меня, и я тихо, по-девчачьи, пискнула — отчасти от неожиданности, отчасти оттого, что он прижался крепче. Он сел на пол спиной к стене, взял меня за бедра, попытался насадить на себя, и я от нетерпения схватилась за него рукой, стиснула так, что у него из груди вырвался какой-то звук, направила в себя, и он начал путь внутрь. Ardeur дает желание и смазку, но лишь истинная прелюдия заставляет меня открыться.

— Ах, как туго, боже мой! — выдохнул он, отпустил мои бедра и взялся за талию, ниже, направляя меня к себе, куда он хотел.

Ощущение скользящей твердости внутри, дюйм за дюймом, было наслаждением, таким же, как всегда, и что-то было в этом первом проникновении, первом настойчивом напоре внутри, что по-особому на меня подействовало. Когда он вошел на всю глубину, когда я ощутила, как притиснуты наши тела друг к другу, я задрожала, упираясь пальцами в шероховатые доски стены у него за спиной.

От этой дрожи голова у меня закинулась назад, и пришлось приходить в себя, чтобы снова увидеть его лицо. Я взяла его в ладони и стала двигаться у него на коленях, ощущая его внутри себя, и он двигал бедрами мне в такт, упираясь ногами в землю, и мы танцевали с ним у стены в летней темноте.

— У тебя глаза горят, карим и черным, как темное стекло на свету.

Мог бы назвать и другие цвета, которые испугали бы и меня, потому что когда-то я была одержима одним-другим вампиром, но он описал мои глаза и силу в них. Такое случалось всего пару раз, но как раз сегодня мне это было нужно, потому что сила эта моя. Сегодня она меня не пугала. Он смотрел, завороженный, в темные алмазы моих глаз, а тело его входило в меня и выходило, и бедра у меня ходили вверх и вниз в такт его движениям. Ритм учащался, становился отчаяннее, я ввинчивалась в него бедрами, помогала ему проникать в меня глубже, жестче. Как это было хорошо, как хорошо, как хорошо!

Я снова и снова повторяла на выдохе его имя, и теплая радость нарастала в глубине тела.

— Никки, Никки, Никки!

Последний рывок — и я хлынула через край, спина у меня выгнулась, я орала в небо свое наслаждение. Но одно оно еще не питало меня, надо было, чтобы его тело взорвалось внутри меня, и тогда ardeur стал насыщаться. И тогда-то я оттрахала его всерьез, во всех смыслах этого слова. Оттрахала, пока он снова не довел меня до кричащего забытья, и втолкнулся в меня последним глубоким движением, и ardeur сделал то, что лучше всего умеет — снова довел его до оргазма, и закрепил мою окончательную власть над ним, кричащим мое имя.

• Предыдущая
• 24/32
• Следующая