Чистое сокровище - Мэй Сандра - Страница 28
- Предыдущая
- 28/31
- Следующая
– Я и сам могу обеспечить дочь и внучку!
– Чем? Свежей рыбой? Свежими браконьерами? Я не тебе даю деньги, старый дурак, и даже не Кэти – хотя у меня перед ней должок, – а своей внучке. Имею право!
– Мама, я…
– Конечно, отдашь. Как только станешь зарабатывать больше меня, вернешь всю сумму. Можно в рассрочку. Скажем, десять фунтов в год. Хорошая, круглая сумма.
Том рассмеялся.
– Не спорь с ней, доча. Она упряма, как стадо бизонов. И не грусти, все обязательно образуется – так устроен мир.
И все действительно образовалось. Мама, погостив неделю, уехала, обещав прилететь через пару месяцев. Том… папа споро и умело отремонтировал второй этаж своего добротного, но несколько запущенного дома – и потекла жизнь.
Первые зубки, первые слова, первые косички, самые высокие в мире песчаные замки и самые быстрые на свете волшебные лодки, алый рассвет над вересковыми пустошами, шепот лепреконов в холмах и обязательное блюдечко молока для маленьких брауни, поставленное на ночь возле очага…
Кларибель – или, если коротко, Бу, такое имя она сама себе придумала, – познавала мир, и мир этот был к ней добр. С новообретенным дедом она была неразлучна, да и понятия не имела, что он – новообретенный. В понимании Бу, мама, дед, озеро JIox-Ри, песчаные дюны и вересковые пустоши были всегда. И, само собой, будут… Да, еще бабушка Би – но она редко появляется, и вообще, скорее всего, из Тайного Народца, потому что ТАК стреляет из лука – куда там Тристану с Изольдой. Такова была нехитрая космогония Бу.
Бу без страха (впрочем, она вообще не знала, что такое страх) взбиралась на широкие плечи Тома Монагана, и они отправлялись вместе рыбачить, а вечером засыпала в лучшей из колыбелей – в кольце его надежных сильных рук.
Для Кэти пролетевшие три года были временем размышлений, воспоминаний, сомнений – и обретения себя. Возможно, будь она одна, мысли о Сандро свели бы ее с ума – но Кэти еще нужно было узнать получше собственного отца, да и маму, обрести полноценную семью – а это занятие не из легких.
Толстушкой-хохотушкой ее теперь никто бы не назвал, но зато красавицей – сколько угодно. Она похудела, кожа покрылась неярким, но прочным ирландским рыжеватым загаром, а копну золотистых волос она без сожаления состригла в первую же зиму – потому что спать с мокрой головой в здешнем климате можно было только непосредственно перед очагом.
И работа для нее нашлась – дочка старого друта Тома, рыжая, как огонь, Морвен Килкенни вздумала открыть в Крислох-Маллингар тренажерный зал. Кэти просто помогала ей на первых порах – а потом втянулась, и теперь в деревне существовало два лагеря тренирующихся – килкеннисты и монаганцы…
Кэти приоткрыла глаза, лениво посмотрела на дочку. Бу перешла ко второму этапу построения дамбы – полузасыпанный беретик валялся в песке поодаль, а Бу сосредоточенно прокладывала обломком сосновой ветки канал, соединяющий озеро Jlox-Ри и…
Кэти резко повернулась, потому что осторожные шаги слышала уже давно, но теперь еще и хрустнул сучок, словно выстрелил. Чужие здесь не ходят, а свои в здравом уме не сунутся к дочке Бешеного Монагана, но тогда…
Черная тень упала на холмик рядом с ней. Кэти почувствовала, как сердце подскочило к самому горлу… Она бросила быстрый взгляд на Бу – и тихо произнесла по-итальянски: – Только не пугай ее…
Когда он увидел их издали – крошечное красное пятнышко и черное, побольше, – кровь ударила в виски с такой силой, что перед глазами поплыл алый туман. Алессандро вынужден был присесть на большой серый валун и подышать. Хорошая страна, на каждом шагу удобные валуны.
Потом, отдышавшись, он превратился в тигра, охотящегося в джунглях. Он шел осторожно, мягко, по-индейски ставя ногу, чуть выворачивая ступню наружу, стараясь держаться против ветра, но это было сложно, потому что на здешних лиловатых пустошах ветер посвистывал совершенно в разных направлениях…
Когда попался очередной валун, Алессандро снова уселся на него и начал беззвучно смеяться. Горло при этом сводило судорогой, а по смуглым щекам текли слезы.
Конечно, это была истерика. Чистая и неприкрытая, самая настоящая, классическая.
Совершенно объяснимая. Теперь надо справиться с ней – и идти дальше. Мадонна, неужели это пошлое утверждение о том, что тяжелее всего даются последние шаги, верно?
Их было так много, этих шагов.
Он очень смутно помнил первые недели после исчезновения Кэти, но сам этот день впечатался в мозг намертво. Чудовищно спокойный голос Кэти в телефонной трубке. Немыслимые слова. Короткие гудки. И безумная гонка – спасибо «бугатти» – за десять минут от центра Каррары до здешнего аэропорта никто, наверное, еще не добирался.
Он вообще все эти три года провел в дороге, словно боясь остановиться, задуматься, вспомнить… Шелк ее кожи. Золото ее волос. Нежность губ. Мелодичный перелив смеха…
Теплый запах молока. Бровки домиком. Крошечные пальчики, стиснувшие твой палец. Голубенькие изумленные глаза. Рыжий пух волосиков. Негромкое воркование из безопасных глубин колыбели…
Когда он возвращался ненадолго домой, матери приходилось силой уводить его из детской. Он сидел там на полу, прижимая к лицу оставленную распашонку, и выл, как пес воет на могиле хозяина.
Он забросил все дела – и краем сознания с легким удивлением отметил, что ничего не рухнуло, машина продолжала работать, колесики крутились – уехал в Англию, обрушился как снег на голову расслабившейся прислуги дома на Гросвенор-сквер, где не появлялся уже много лет… Все связи, все деньги были брошены на поиски Кэти и Кларибель ди Каррара.
Разумеется, его жена не была шпионкой экстра-класса, она просто не имела возможности скрыться бесследно, но тем не менее приходилось признать, что у нее получилось. Все следы обрывались на пороге мэрии Лондона – здесь правдами и неправдами ему удалось получить информацию о том, что Кэти выдан новый паспорт, на девичью фамилию, и отныне следует искать Кэтрин Гроувз и Клару Белинду Гроувз… вернее не следует! Строгий чиновник, просмотрев наскоро какие-то таблицы в своем компьютере, вдруг сделался неразговорчив и подозрителен. Оказалось, что Кэти Гроувз включена в государственную программу защиты женщин, пострадавших от семейного насилия… Это был не удар – пощечина, оглушительная и унизительная. Плевать на подозрительного чиновника – главное унижение состояло в том, что Кэти его боялась!
Та самая женщина, которую он любил больше самой жизни. Мать его ребенка. Золотая, кареглазая, бело-розовая Кэти… Власти известили его об отказе в содействии поискам. Отныне приходилось рассчитывать только на себя.
Он созвонился с Чезаре Биньони, графом Kappa – тот работал в Лондоне. Встретился с ним, боясь спугнуть радостную надежду…
Чезаре был странно немногословен. Нет, он не видел Кэти. Нет, в замке ее нет, и в лондонском доме Карлайлов нет, и вообще, Чезаре понятия не "имеет, где она может быть, и предпочел бы не лезть в это дело, поскольку… между нами, Сандро – я ведь иностранец, как ни притворяйся. У меня здесь бизнес – не такой, как у тебя, гораздо скромнее, но он мне дорог. А тесть… понимаешь ли, у англичан все эти лорды и графы гораздо влиятельнее, чем в Италии. Ну да, думаю, лорд Карлайл приложил руку к тому, чтобы помочь Кэти найти убежище… Нет, Сандро, я не стану его расспрашивать. Я люблю свою жену, мне нравится жить в Англии… Если хочешь, попробуй сам – но, между нами, я не думаю, что у тебя что-то получится…
И не получилось, разумеется. Лорд Карлайл с безукоризненной вежливостью дал понять, что не намерен рассказывать Алессандро ди Каррара что бы то ни было. Леди Карлайл и ее дочь, Андреа Биньони, к которым он без приглашения приехал прямо в замок, были вежливы, даже радушны – предложили погостить несколько дней, – но насчет Кэти тоже ничего не сказали. Не то чтобы не знали – именно не сказали…
- Предыдущая
- 28/31
- Следующая
