Ящик водки. Том 1 - Кох Альфред Рейнгольдович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/57
• Следующая

Свинаренко: Я был на тот момент временно холостой, это был промежуток между семейными жизнями.

— А ты сколько раз был женат?

— С паспортом — два раза. И еще несколько раз было то, что по суду признали бы законным браком.

— А, ведение совместного хозяйства.

— Ну да.

— А сколько у тебя детей и от скольких женщин?

— Дети, к счастью, у меня от одной жены. От теперешней.

— Так вот я тебе сообщаю, что, по всем моим понятиям, я не знаю, как у вас устроено, — вот у тебя одна жена и была. И есть. А остальные? Ну, спали, ну варили кашу вместе. Делов-то куча! «Сколько раз я делал это бесплатно…» У Хемингуэя помнишь это место? Развлечения мистера, не помню, Пупкина в Монтрё.

Этот рассказ называется «Развлечения мистера Уилера в Монтрё» из цикла «Посвящается Швейцарии». Мистер Уилер за несколько минут до отхода поезда предлагает кельнерше потрахаться за триста франков. Она наотрез отказывается. Он садится в поезд и уезжает. Ее мысли: «Вот урод. Урод, да еще какой противный. Триста франков за такой пустяк. Сколько раз я это делала даром. Да и негде тут. Если б у него хоть капля соображения была, он бы понял, что тут негде. И негде, и некогда. Триста франков. Ну и чудаки эти американцы». Его мысли (уже в поезде): мистер Уилер направлялся в Париж. Он был расчетлив, и женщины его не интересовали. На этой станции он бывал и раньше и знал, что наверху там помещений нет. Мистер Уилер никогда не рисковал.

Свинаренко: В том же самом Монтрё один наш с тобой товарищ лечился в клинике La prairie.

— От алкоголизма?

— Нет, от цирроза.

— А, чтоб продолжать пить дальше!

— Ты там был? —Нет.

— Там в клинике на первом этаже нормальный такой приличный кабак. Можно зайти выпить и закусить как положено. А можно кашки поесть на воде, морковок сырых — для здоровья. И, значит, он там отдыхает, лечит печень. Приезжают ребята его навестить. Он всех ведет в кабак, заказывает морковки и прочее говно и воду обезжиренную. А после приглашает к себе наверх — показать, как он живет. Открывает там холодильник, достает бутылку водки, режет колбаски копченой, и — ну, давайте махнем. Да ты что, у тебя ж диета! Он говорит: «Минуточку, я кашу съел? Съел. Теперь я могу отдохнуть? А потом я еще пойду на ужин кашу есть».

— И потом будет всем рассказывать, что лечил печень.

— Я, кстати, сейчас понял, что такое капитализм и приватизация. Вот смотри: у нас с тобой были две рыбки, маленькая и большая. Ты мне сразу сказал, что маленькая — круче. Я стал ее есть, думая еще кусок большой у тебя отъесть. Но ты большую сожрал быстрей, чем я маленькую.

— Нет.

— Я уж вижу.

— Вот кушай еще. (Кох достал из-под газетки еще одну маленькую рыбку.) Вот кушай. Две маленьких — это почти одна большая.

— А, то есть ты хочешь сказать, что приватизацию ты провел честно… Ну-ну… Так я ему тогда говорю: «Чего же ты при такой печени еще и водку жрешь с утра? Ты ж так помрешь, бросай пить». И он говорит: «Знаешь, мне все равно осталось жить два или три года».

— Ой, ой! Тоже мне, принц Гамлет.

— Это было лет восемь назад. И он говорит — вот попью года два, и все. Я говорю — постой, тут два нюанса есть важных.

— Ну да, а вдруг не умрет?

— Не. Во-первых, тебе никто не гарантировал даже этих двух лет. А во-вторых, не то даже плохо, что человек смертен…

— А что внезапно смертен.

— Ну да, внезапно смертен. Пошел поссать, думает, поссу, а потом что-то совершу в жизни…

— А Аннушка уже масло разлила. Не могу удержаться и не процитировать это место из булгаковского «Мастера и Маргариты»: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер…»

— Ну да. И ты пошел поссать и не вернулся.

В общем, товарищ мой задумался и… перевел разговор на другое. (Пауза.)

— Алик! Вот скажи мне… Ты так страстно говоришь про многоженство, что я задался вопросом: ты сам-то его практиковал?

— Нет. Нет, нет.

— А вот у меня…

— Опять же в моем смысле — жена, это только когда дети от нее есть.

— Ну да. А у меня был дружок, который уже в 82-м имел место быть. Так у него дети от трех жен. Это если не считать первую жену, потому что там уже дети большие. И вот однажды какая-то очередная его подружка вдруг залетает. То есть, по твоей терминологии, становится ну пусть еще не женой, но типа невестой. И он говорит: стоп! Вот у меня есть жена, от нее дети. И вот еще девушка забеременела. Рожать она не так чтоб хочет, но он-то как глубоко православный человек — даже сторожем в храме служил…

— Сторожем — это наш уровень!

— Ну… И вот он как человек православный… Никаких, значит, абортов.

— Это правильно.

— Это еще не все. Он еще решил: жить не по лжи.

— Опа. Это еще что такое?

— Ну, типа, если я поимел девушку…

— То я должен сообщить всем другим девушкам…

— Включая жену…

— Ой, какая глупость.

— Подожди, это еще не все, это только начало.

— Это где, в каком писании написано, что надо жене сообщать? Он же грешен не перед женой, а перед Господом! А он и так все видит, ему не надо докладывать…

— Но отец должен воспитывать своих детей?

— Должен.

— Семья должна жить вся вместе? —Да.

— Таким образом, решил он, пускай новая девушка рожает, а жить мы все будем вместе.

— У-ху-ху! Хэ-хэ!

— Я не вижу тут оснований для смеха. Что ты тут услышал смешного?

— Я радуюсь чужому горю. Ха-ха.

— Не зря про тебя писала какая-то газета, я сам читал, что ты смеялся неприятным смехом, когда у тебя товарища в Питере арестовали, то ли Финько, то ли Финштейн.

— Фишков это был, Фишков.

— Его арестовали, а ты смеялся.

— Да ну, чушь это. Он — мой близкий товарищ. Я переживал. Слава Богу, его потом выпустили.

— …так вот, он убедил жену, что надо не по лжи. И все вместе они уезжают в Сибирь жить.

— Сколько народу?

— Одна с двумя детьми, а другая — с одним. И он сам.

— А как он пользовал их?

— Я откуда знаю?

— Ну он же тебе описывал? В каком порядке… Или они втроем барахтались…

— У тебя одно на уме! А его другое волновало. Мы с ним обсуждали чисто богословскую сторону вопроса. Он думал: может, ислам принять?

— Так у него другого выхода не было.

— Но он говорил, не может, потому что любит Христа.

— Мусульмане тоже любят Христа.

— Ну не до такой же степени.

— Ха-ха-ха. Кто меряет степень любви? Она либо есть, либо нет.

— Ну что ты опять смеешься?

— Ладно, давай всерьез. Вот смотри. Читаешь Библию…

— …а там все многоженцы.

— Да. Авраам — у него жена и несколько наложниц. Причем дети от наложниц признавались вполне законными. Исаак, Иаков, Иосиф и так далее, вплоть до Соломона. «…Хотя между несколькими женами одного мужа возможны раздоры, вызываемые ревностью и семейными дрязгами, однако в действительности (курсив. — А.К.) жизнь часто устанавливает мирные отношения между ними, так как одна жена облегчает труд другой и содействует благосостоянию всех. Из Библии известно, что жены патриархов сами сводили своих мужей с наложницами…» Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, т. 47, стр. 282—283, статья «Полигамия». И еще: «И было у Соломона семьсот жен и триста наложниц…» 3 Царств. 11:30. …А потом раз вдруг — и моногамия. Как этот переход произошел?

— Это очень просто. Я объясню тебе.

— Я весь внимание.

— Просто люди жили не по лжи, а сейчас все живут друг с другом, но всем рассказывают, что у них типа моногамия.

— Нет, но не возжелай жены ближнего и не прелюбодействуй — это же оставалось!

— Ну, возжелай жену дальнего. Кого-то дальнего себе. Шучу.

— Не возжелай жены — это значит не завидуй, потому что дальше идут верблюды, ослы и прочее. А вот не прелюбодействуй… Это да. Хочешь трахаться — женись.

— А если девушка незамужняя…

• Предыдущая
• 12/57
• Следующая