Выборы - Томас Росс - Страница 41
- Предыдущая
- 41/53
- Следующая
— Вы заметили, что Джимми взял с собой складной велосипед?
— Да.
— Он собирается оставить «ягуар» в государственном поместье, переодеться и поездить по округу.
— Он не боится?
— Нет. Говорит, что это самый спокойный округ.
— На карте слишком много красных и желтых флажков.
— Я думаю, мы начнем менять их на зеленые через неделю или две. Кампания только началась, юноша.
Дженаро привез карту и флажки-указатели в субботу. Художник из министерства информации синей краской обозначил границы избирательных округов и, следуя иногда противоположным указаниям Дженаро и Диокаду, воткнул зеленые флажки в округа, поддерживающие Акомоло, красные — в оппозицию, а желтыми отметил округа, где предстояла борьба за голоса.
Зелени на карте оказалось немного. Шартелль размышлял над ней чуть ли не всю субботу, расспрашивая Диокаду и Дженаро, чем заняты местные политические деятели. Потом я сочинил для них письмо за подписью вождя Акомоло, который призвал своих верных сторонников оторвать задницы от стульев и начать ходить из дома в дом, агитируя за своего кандидата. Диокаду позаботился о том, чтобы письмо перевели на соответствующие диалекты и разослали адресатам.
В воскресенье нам пришлось отказаться от жареных цыплят и орлеанского плова. Весь день мы провели на телефоне. Анна и вдова Клод готовили сэндвичи, которые мы ели, пока доктор Диокаду и Дженаро убеждали партийных боссов на местах не волноваться, втолковывали им, что предатели — мелкая сошка, что они не знали никаких секретов и без них будет даже лучше. Шартелль послал Уильяма на телефонную станцию с конвертом для телефониста Оджара, вложив в него пятифунтовую купюру.
Положив трубку после последнего звонка, Дженаро повернулся к Шартеллю.
— Они уже нервничают, а ведь кампания официально начинается только завтра.
— Хорошо бы подкинуть им что-нибудь вещественное, к примеру значки, — добавил Диокаду.
Шартелль кивнул.
— Их уже везут к нам.
— И у них не чувствуется энтузиазма, — мрачно заметил Дженаро. — Апатичные бездельники.
— Декко и вождь Акомоло их расшевелят.
После очередного поворота я повернулся к Шартеллю.
— У меня идея.
— Хорошо.
— О двух предателях, как мы продолжаем их называть, написали все газеты, даже те, что поддерживают Акомоло. Так?
— Так.
— Свою роль они сыграли, подтвердили, что мы хотели заполучить специальные самолеты для вычерчивания слов в небе и дирижабль. Так?
— Продолжайте.
— Они публично покаются.
Шартелль резко сел, сдвинув шляпу на затылок, широко улыбнулся.
— Осознают свои ошибки. Вернутся на путь истинный. Возвращение блудных сыновей. Что ж, Пити, это неплохо. Когда они это сделают?
Я на мгновение задумался.
— Через две недели. Пусть остаются на стороне оппозиции достаточно долго, чтобы отработать полученные деньги и почерпнуть кое-какую информацию. Она нам не помешает. Я напишу им покаянные речи. А потом мы пошлем их с выступлениями по стране.
— Потрясающе! Кающиеся грешники! Да мы устроим целую серию встреч. Возвращение, пусть не в объятья Христа, но в лоно партии Акомоло. Вы делаете успехи, юноша.
— Я же учусь у мастера. Он меня вдохновляет.
— Грешники, услышавшие слово господне, — Шартелль надвинул шляпу на лоб. — Лучше не придумаешь!
В воскресенье вертолеты припозднились, и вождю Акомоло и Декко пришлось ждать в зале для гостей в аэропорту Убондо, где было жарче, чем под прямыми лучами солнца. Наконец они приземлились, но у одного барахлил двигатель. Представившись, пилоты заверили нас, что быстро починят его, и провозились три часа. Вождь Акомоло кипел от негодования. Декко сохранял спокойствие.
— Не слишком благоприятное начало, мистер Шартелль, — недовольно бросил вождь Акомоло.
— Несомненно, вождь. Но я не думаю, что мы должны просто стоять и сетовать на судьбу. Раз у нас есть время, давайте используем его с толком.
— Как обычно, вы правы, мистер Шартелль, — пророкотал Декко.
И пока пилоты возились с двигателем, мы обсуждали намеченные планы. Декко легко схватывал основные принципы ведения кампании. Ему предстояло выступать по десять раз в день и он повторял снова и снова, как нравится ему написанная для него речь. Вождь Акомоло называл переданный ему текст не речью, но «документом истины». Тут он, конечно, перегибал палку, но ненамного. Речь ему досталась преотличная.
А потом к нам подошел американский пилот, сорокачетырехлетний ветеран в фуражке времен Второй мировой войны. Звали его Билл Виатт.
— Кто летит с Виаттом? — спросил он.
Вождь Акомоло, его переводчик, личный помощник и один из сотрудников Дженаро последовали за пилотом, предварительно пожав нам руки. Мы расставались с вождем на три недели, но договорились, что он будет звонить каждый вечер.
Появился южноафриканец, высокий, тощий, с аккуратно подстриженными усиками, черноволосый, по фамилии Вейл. Декко со своей командой направился ко второму вертолету. У лесенки он повернулся и помахал нам рукой. Мы помахали в ответ. Вождь Акомоло, перед тем как подняться в вертолет, также обернулся и помахал нам. Золотая оправа его очков блеснула на солнце. Мы подняли руки, прощаясь с ним, а Дженаро озабоченно взглянул на часы.
— Они едва успели.
Доктор Диокаду заметно нервничал.
— Должен признаться, я не уверен, что они смогут справиться сами.
— Ну что вы, док, они же кандидаты, — ответил Шартелль. — Эти ребята должны рассчитывать только на себя. Мы можем планировать их выступления, писать им речи, обеспечивать транспорт и слушателей, но не подниматься на трибуну и произносить за них речи. Это они должны делать сами.
— Они справятся, — уверенно заявил Дженаро.
Специальная посылка с тысячью значков с надписью «Я ЗА АКО» прибыла в среду утром из Нью-Йорка авиапочтой первого класса. Пятьсот штук мы пересыпали в пустую жестянку из-под бисквита, поехали в магазин вдовы Клод, завернули жестянку в бумагу и перевязали красивой лентой. Мы также упросили вдову продать нам ящик коньяка для Иля по оптовой цене.
— С такой торговлей я не смогу содержать тебя, дорогой, — улыбнулась вдова.
— Но, дорогая, ты же знаешь, что теперь я буду заботиться о тебе.
— Авантюрист, — последовало в ответ.
Шартелль нежно поцеловал ее, прижал к груди. Вдова просияла.
Коньяк мы купили по совету Дженаро: "В здешних местах, приезжая в гости, принято привозить подарок, как бы бедны вы ни были. Обычно это орех кола, но вы должны привезти что-то особенное. К примеру значки, а коньяк укажет на вашу высокую оценку его вкуса. Бог знает, что он даст вам взамен, может, пару девочек лет тринадцати. Или мальчиков. По традиции, ответный подарок будет в три-четыре раза дороже. Скорее всего, он завалит «хамбер» пивом.
Обахма мне не приглянулась. Дома и хижины, покрытые ржавым железом. Шоссе петляло между ними, поворачивая направо и налево без всякой на то причины, если не считать, что кто-то нарочно строил дома на проезжей части, чтобы добавить лишний поворот. В обе стороны уходили пыльные, немощеные переулки. На крышах магазинов надрывались динамики «Радио Альбертии». Люди, одетые более небрежно, чем в Барканду или Убондо, занимались своими делами. Некоторые сидели на солнце и глазели по сторонам. Другие спали в тени, свернувшись калачиком. Дженаро сбавил скорость. Несколько молодых парней приветствовали его криком, он что-то прокричал в ответ и бросил им пачку сигарет.
Дворец Иля Обахмы находился на окраине города и тоже не представлял собой ничего особенного, если не считать, что его окружала высокая красная стена, протянувшаяся вдоль дороги на добрых два квартала. Ее построили еще до прибытия португальцев. «Ягуар» въехал в открытые ворота, охраняемые альбертийцами, одетыми в подобие военной формы. Они встретили Дженаро улыбками и приветственными взмахами рук. По большому двору бродили люди, козы, куры. Дворец, одноэтажное здание с множеством пристроек, находился в глубине. Вокруг дворца тянулась веранда. Крыша над ней покоилась на резных столбах. Правда, кое-где вместо резных столбов стояли гладкие, а в некоторых местах отсутствовали и таковые. Уильям поставил машину рядом с «ягуаром» Дженаро. Тот кликнул какого-то парнишку, что-то ему сказал. Паренек поднял с земли палку и прыгнул в «ягуар», свирепо оглядываясь в поисках врага. Дженаро дал ему шиллинг и подошел к нам.
- Предыдущая
- 41/53
- Следующая
