Кровавая купель - Кларк Саймон - Страница 40

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая

– Гапы. Сокращение от “гадские психи”. Кстати, меня зовут Шейла. А этого гангстера – Мозаика.

– Это за мою морду. – Он усмехнулся, показав на свое лицо, перекрещенное шрамами. – Когда мои предки решили, что без головы мне будет лучше, я подумал, что самый быстрый способ удрать – через окно. Туда и рванул, не позаботившись сперва его открыть. Я – человек-мозаика. Шейла все кусочки склеила.

– По памяти. И кажется, вышло лучше, чем было.

– Вы брат и сестра?

– Соседи, – ответила она. – В ту первую ночь в апреле, когда полетели клочья, я первое, что помню – это звон, с которым Мозаика высаживал стекло мордой... Прости, Ник. – Она подняла трубку рации. – Подобрали путешественника. Зовут Ник. Взяли его с собой покататься.

– О’кей. – Голос в динамике дрожал, как робот на полной скорости. Суровый тут народ. – Давайте дело делать! Нечего горючее зря палить.

Шейла опытной рукой переключила скорость, и мы поехали на холм. Грузовик справа от нас оставался рядом, будто приваренный.

– Так где же тогда эти... гапы?

– Почти на вершине холма. Мы их вот-вот увидим... Вот они! – Она испустила крик – смесь возбуждения и чистейшего ужаса. – Вот они, храни их Господь!

А, блин! Креозоты. Их тут были, должно быть, тысячи. И стояли они в солнечном свете на траве, как лес саженцев.

– Мозаика, Шейла... Я понимаю, что я только случайный пассажир... Но разве нам не надо ехать от них подальше? Уж никак не к ним!

Шейла погнала машину быстрее. Второй грузовик держался не отставая.

– Ты нас не понял. Ник. Мы от них не бегаем. Мы фермеры! – Ей приходилось кричать. – Мы сейчас малость сорняков выполем!

Голос по рации заорал:

– Пошел! Пошел!

Мы набрали скорость, колеса трещали по замерзшему дерну. Грузовик рядом начал от нас отделяться. Он шел параллельно и на той же скорости, но зазор увеличился.

Я вывернул шею, чтобы рассмотреть получше. Вторая пара грузовиков делала то же самое, иногда зацепляя стальным плугом на носу какой-нибудь куст... Блин! Они же соединены стальным тросом!

Я посмотрел на разрыв бегущей травы между нашей парой грузовиков. Между ними примерно на половине человеческого роста тоже был натянут серебристый трос.

– Готовься! Поехали! – крикнула Шейла в микрофон рации. – Поворачивай, когда я поверну!

Мозаика вцепился в поручень на приборной доске.

– Держись крепче! Сейчас начнется.

Я смотрел вперед, как приближается поле Креозотов. Они не двинулись. Они только смотрели глазами-электролампами.

Мы врезались в них.

Грузовики шли на пятидесяти милях в час, и мы обрушились на них, как коса самой смерти. Я не мог отвести глаз и видел, как трос, теперь туго натянутый, перерезал людей легко, как лезвие. Окна залепило красным.

Еще много Креозотов лопались, как воздушные шары, под ударами стальных плугов.

Шейла врубила “дворники”, чтобы соскрести брызги, превратившие стекло в багрянец. Земля пошла более бугристая – по крайней мере шины стали подпрыгивать чаще.

И все это время в рации кто-то истерически орал. Бог знает, что именно, – усилитель искажал голос до механического скрежета.

Потом все кончилось. Грузовики замедлили ход; Я посмотрел на Шейлу. Темные глаза на лице горели, пот капал с носа. Мускулы шеи выступили, как палки.

Она бросила на меня короткий взгляд.

– Держись крепче. Ник. Мы едем обратно. Да, ты правильно понял – мы это сейчас повторим.

Я вцепился в поручень на приборной доске и смотрел сквозь малиновое желе окна. Зубы стиснулись. Взревели моторы. Я видел, как все ближе и ближе наплывают лица Креозотов.

На этот раз я закрыл глаза. Но уши закрыть не мог.

Проехав еще несколько миль строем, грузовики остановились. Креозоты остались далеко позади.

Из каждого грузовика выпрыгнул парнишка и отвязал тросы, потом щеткой счистил красное месиво с бортов. Мозаика вытаскивал куски, застрявшие в снегоочистителе (или мясоочистителе?). Я слышал, как он кричит парню из соседнего грузовика:

– Смити, вы там жаловались, что вам рук не хватает? Вот, держи одну!

Он что-то кинул второму пацану, а тот засмеялся и увернулся.

Меня затошнило. Я повернулся к Шейле:

– Зачем вы это сделали? Эти Креозоты – то есть гапы, – они же сейчас не такие. Не агрессивные. Это же просто кровавая бойня!

Темные глаза Шейлы стали шире.

– Ты откуда свалился, солнышко? С Северного полюса? В реальном мире нам приходится драться за свою жизнь.

Я рассказал ей, откуда я пришел и насчет немногих Креозотов, которых мы видали в Эскдейле.

– До совсем недавнего времени они только и делали, что наблюдали за нашим лагерем.

– Ты говоришь – до недавнего. Что было потом, Ник? Я рассказал, как меня похитили и отвезли сюда на барже. Где бы ни было это “здесь”. Шейла кивнула:

– Та же картина, солнышко. Они пришли, какое-то время на нас смотрели. Потом нескольких из наших взяли во время фуражировки. Кое-кого похитили собственные родители. Их отволокли миль так за сто и отпустили. Большинство вернулись обратно целыми.

Я покачал головой:

– За каким чертом им такое надо?

– Сначала мы думали, что это какая-то сумасшедшая игра кота с мышью. Теперь мы знаем, что они изучали наше поведение... как мы поступаем в определенных ситуациях... Слушай, Мозаика, шевелись веселее! Нечего целую вечность тут торчать. Я есть хочу. – Она повернулась ко мне, и улыбка ее погасла. – А пять недель назад – я это помню, потому что мне в этот день исполнилось девятнадцать, – гапы вернулись. Я имею в виду – вернулись толпой. Однажды мы проснулись и увидели, что их тысячи окружают лагерь, прижимаясь к самой ограде.

– И я так понимаю, что они не поздравить тебя пришли.

– Правильно понимаешь. Они полезли на нас. Ник. Ну, у нас оружия были полные контейнеры. Мы их разносили... а они все шли. Страха они просто не знают. Они переступали через убитых, мы убивали и этих, потом следующих и следующих.

– Так что же вас выручило?

– Не оружие. В конце концов помогли мозги. Точнее, пацан, которого мы прозвали Док. Мы выкопали вокруг лагеря ров, он велел нам залить туда почти весь наш запас керосина и бросить зажженную тряпку. И это был конец штурма и начало самого большого в мире барбекю.

Она засмеялась, но без улыбки. На ее лице дрожал мускул.

– Это было страшно. Я с тех пор хожу в полном ужасе. Спать не могу... Только закрою глаза, как вижу горящих людей. – Она сделала судорожный глубокий вдох, посмотрела на меня нежно и вдруг улыбнулась. Потом схватила мою руку, прижала к животу и так оставила. – Вот потрогай. Я за пять недель потеряла двадцать фунтов.

Вместо того чтобы убрать свою руку, она придержала мою у своего теплого живота, вглядываясь мне в лицо – зачем, не знаю.

Я облизал губы – мне вдруг стало жарко.

– Так что это за затея с грузовиками? Вы же их так всех ни за что не перебьете.

– Нет. И у нас солярка кончается. Мы сейчас делаем только прореживание. Это была идея Дока. Он после первого штурма заметил, что когда мы их много перебили, они нас не трогали, пока не подошли еще гапы. Он думает, что им нужна критическая масса, чтобы инстинкт бросил их в нападение. Знаешь, как птички летают, летают, пока не соберется большая стая, и тут будто выключатель срабатывает – щелк! – и они летят на юг. Так что мы стараемся держать численность гапов как можно ниже. И это, кажется, помогает. После этой большой атаки массированных нападений не было.

– Но ведь так не может долго продолжаться?

– Не может. И последнее время на нас нападали даже отдельные гапы. Обычно это оказывается кто-то из родителей наших ребят. Но это, может, как-то связано с их строительными работами.

– Строительными работами? Какими? Что они строят?

Загудел клаксон.

– Я тебе потом расскажу. Кажется, есть много новостей, которые тебе предстоит услышать о том, что случилось после того, как вы заперлись на краю света.

Мы поехали вдоль грязного следа. Мозаика запрыгнул обратно в кабину и обтирал что-то ветошью. Это были золотые кольца. Он нацепил парочку себе на палец и сидел, любуясь их блеском в холодном солнце.

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая