Обрученные - Каунди (Конди) Элли - Страница 24

• Предыдущая
• 24/62
• Следующая

Трудно понять, что есть сила, а что — слабость. Сила или слабость — выпустить из рук листок и смотреть, как он летит к своей смерти, белый, безмолвный и полный обещаний, как окруженное хлопковой ватой семечко? Сила или слабость чувствовать то, что я чувствую, когда думаю о Кае Макхэме? И точно знать то место на моей коже, до которого он дотрагивался?

Что бы я ни чувствовала к Каю, это нужно пресечь. Немедленно. Я обручена с Ксандером. Пусть Кай был в тех местах, где я никогда не бывала, пусть он плакал во время фильма, когда думал, что его никто не видит. Это не имеет значения. Как и то, что он знает про листок с красивыми стихами, которые я читала в лесу. Соблюдение правил гарантирует безопасность. Только это имеет значение. Я должна проявить силу и идти этим путем.

И забыть, что Кай, глядя мне в глаза, сказал: «Я думаю о доме».

— Кассия Рейес, — говорю я, протягивая свою сканкарту. Подавальщица сканирует номер на бортик контейнера с моим ужином и протягивает его мне.

Прибор снова сигналит, когда свой контейнер берет Ксандер и встает позади меня.

— Не видишь где-нибудь Эми, или Пайпер, или Кая? — спрашивает он.

Игровая площадка начальной школы похожа на лоскутное одеяло. Это и вправду настоящий пикник — ужин на свежем воздухе, на траве. Подавальщицы суетятся вокруг площадки, стараясь выдать каждому именно его порцию. Это довольно трудная задача, и я начинаю понимать, почему такие пикники устраиваются нечасто. Гораздо проще доставлять еду в дома, школы или на рабочие места.

— Не думаю, что Пайпер и Кай смогли записать вовремя. Они же на работе, — сомневаюсь я.

Кто-то машет нам с одеяла, разложенного в центре площадки.

— Это Эми, — говорю я Ксандеру, и мы вместе прокладываем себе путь между одеялами и приветствуем наших одноклассников и друзей.

Все пребывают в хорошем настроении, возбужденные новизной мероприятия. Смотрю вниз, стараясь не наступить на чье-нибудь одеяло или на чью-то еду, и налетаю на Ксандера, который внезапно останавливается. Он поворачивается и посмеивается надо мной через плечо:

— Из-за тебя я чуть не уронил свой ужин.

Слегка его толкаю, чтобы подразнить. Он шлепается на одеяло рядом с Эми и наклоняется, чтобы заглянуть в ее контейнер.

— Что они нам прислали?

— Мясную запеканку, — отвечает Эми с легкой гримасой.

— Не забудьте о мороженом, — напоминаю я.

Я почти покончила с едой, когда кто-то с другого конца поляны окликает Ксандера.

— Я скоро вернусь, — говорит он нам, встает и прокладывает себе путь между компаниями. Заметна его популярность у школьников: многие провожают его взглядом, называя друг другу его имя.

— Мне кажется, со мной что-то не так. Сегодня утром я приняла зеленую таблетку. Уже. А собиралась оставить ее на конец недели. Ты понимаешь, о чем я.

Я почти готова спросить Эми, что она имеет в виду, но тут же чувствую себя плохим другом: как я могла забыть? Ее Банкет обручения. Она собиралась принять таблетку в тот вечер, потому что очень волнуется.

— О, Эми, — говорю я и обнимаю ее.

Мы с ней не так давно стали отдаляться друг от друга, но не по нашей воле. Это случается между подругами, когда приближается распределение на работу и выбор профессии. Но я скучаю по ней. Такими вечерами, как сегодня, особенно. Летними вечерами, когда мы вспоминаем, как дружили, когда были младше и у нас было больше свободного времени. Почти все свободные вечера мы проводили вместе.

— Это будет великолепный вечер, — говорю я ей, — уверяю тебя. Все так красиво. Точно так, как они обещали нам.

— Правда? — спрашивает Эми.

— Конечно. Какое платье ты выбрала?

Они обновляют ассортимент платьев раз в три года, так что у нее был такой же выбор, как и у меня.

— Одно из желтых, номер четырнадцать. Помнишь его?

Столько событий произошло с тех пор, как я стояла в офисе Обручения и выбирала платье.

— Боюсь, что нет, — признаюсь я ей, порывшись в памяти.

Голос Эми оживляется, когда она описывает платье.

— Оно очень светлого оттенка, и рукава крылышками...

Теперь я вспоминаю.

— О, Эм, мне понравилось это платье. Ты в нем будешь красавицей.

И это правда. Желтый цвет идеально подходит к ее кремовой коже, черным волосам и темным глазам. В нем она будет выглядеть как солнечный свет весной.

— Я так волнуюсь.

— Я знаю. Трудно не волноваться.

— Теперь, после вашего обручения с Ксандером, все по-другому, — говорит Эми. — Знаешь, я тут думала...

— Но мое обручение с Ксандером не делает более вероятным...

— Конечно. Все мы это знаем. Но трудно удержаться и не думать о такой возможности. — Эми смотрит в свой контейнер, на свой почти нетронутый ужин.

Из репродукторов раздается сигнал, и все мы почти автоматически начинаем собирать наши вещи. Время работать. Эми вздыхает и встает на ноги. Следы волнения еще видны на ее лице, и я вспоминаю, что творилось со мной в ожидании Обручения.

— Эми, — говорю я импульсивно, — у меня есть медальон, который я могу одолжить тебе, если хочешь, для твоего банкета. Он золотойи будет выглядеть отлично с твоим платьем. Я принесу его завтра утром.

Глаза Эми округляются:

— У тебя есть артефакт? И ты хочешь одолжить его мне?

— Конечно. Ты моя лучшая подруга.

Цветущие красными цветами молодые растения, заключенные в черные пластиковые трубы, ждут, чтобы мы их высадили в землю напротив начальной школы. Эта школа всегда выглядела нарядно. Я вспоминаю здешние интерьеры с их ярко-желтыми стенами, зеленым кафельным полом и синими дверьми классных комнат. В начальной школе легко было чувствовать себя в безопасности. Когда я была маленькой, я никогда не думала об опасности. «Я и сейчас здесь в безопасности, — говорю я себе. — Здесь нет листка со стихотворением. Папины проблемы тоже закончились. Я в безопасности и здесь, и везде».

Кроме, может быть, малого холма, где я, вопреки твердому решению держаться в стороне, часто ловлю себя на том, что смотрю на Кая, теряясь в сомнениях. Желая снова говорить с ним, но не смея сказать ничего, кроме общих фраз, которые мы говорим всем и всегда.

Глядя через плечо, я ищу Кая, но его нигде не видно.

— Что это за цветы? — спрашивает Ксандер, когда мы начинаем копать.

Земля черная и плотная. Когда ее приподнимаешь, она слипается в комья.

— Новые розы, — отвечаю я. — Наверно, они растут и в вашем саду. У нас они есть.

Я не говорю ему, что моя мама их не особо любит. Она считает, что новые розы в садах и скверах нашего Сити слишком искажены гибридизацией и не похожи на своих естественных предков. Но выращивание старых роз требует больших усилий, каждый новый цветок — это победа. А эти цветы — выносливые, яркие и эффектные, легко размножаются, живучи и долговечны.

— Мы не сажаем новые розы в наших сельскохозяйственных районах, — говорит мама. — Там растут другие цветы, более дикие.

Когда я была маленькая, она часто рассказывали мне о диких цветах, которые росли свободно в сельскохозяйственных районах. У ее рассказов не было сюжета; они даже не были рассказами, так — описаниями. Но они были красивы и убаюкивали меня.

— «Кружево королевы Анны», — говорила мама тихим нежным голосом. — Дикая морковь. Ее корни можно есть, пока она молодая. Цветки белые, кружевные. Прелестные, как звездочки.

— А кто это, королева Анна? — бормотала я, засыпая.

— Не могу припомнить. Наверное, она из Ста уроков истории. Но тише. Это не важно. Важно то, что перед тобой кружево — слишком много белых цветочков, чтобы их сосчитать, но ты пытаешься, пытаешься это сделать...

Ксандер подает мне новый кустик, я вытаскиваю его из пластиковой трубки и сажаю в землю. Сильные волокнистые корни в горшках завились кольцами — им некуда было расти. Я расправляю их перед тем, как посадить растение в землю. Глядя на эту землю, вспоминаю грязь на моих ботинках, приставшую к ним во время восхождения. А мысли о восхождении приводят меня к мыслям о Кае. Опять.

• Предыдущая
• 24/62
• Следующая