Матушка Готель - Подгорный Константин - Страница 19

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая

А здесь было светло, просторно и открыто, что выбежав с утра перед домом и подняв взор и потянувшись руками к облакам и кружась на одном месте, можно было увидеть все небо от края до края. Так, как это делала Сибилла, пока не падала на траву, смеясь от головокружения: "Нужно радоваться каждому дню, - говорила она, - кто знает чтo будет завтра". И ради этого завтра Готель старалась не касаться резных лестничных перил и не находить красоты в великолепной мебели устроенной здесь. Она боялась этого дома. Боялась влюбиться в него, настолько он был хорош. Готель не хотела впускать в себя этот дом, словно места в её душе для него уже не было.

- Оно прекрасно, - спускаясь по лестнице, сказала Сибилла.

Готель обернулась и увидела Сибиллу в свадебном платье. В платье, которое она сшила ей прошлой осенью в Париже:

- Вы прекрасны, ваше высочество, - улыбнулась Готель и подала подруге руку.

- Должно быть, там уже куча народу, - с натянутой улыбкой произнесла та.

- Всё будет хорошо, моя дорогая, - обняла её Готель.

- Я не знаю, - запаниковала невеста, - возможно, мы не правы, - залепетала она, мотая головой.

- Это нормально, вы просто волнуетесь.

- Это не нормально, это не нормально, - схватила Сибилла за руки подругу, и из её глаз брызнули слезы, - все слишком быстро, все слишком быстро, душенька.

Готель снова обняла Сибиллу за плечи и поцеловала её в волосы, но та никак не желала успокаиваться.

- Бог не простит нам этого, - плакала она.

- Чего не простит? - спросила Готель.

- Грех, - посмотрела на неё распухшими глазами Сибилла.

- Да, Господь же с вами! Какой грех?! - не выдержала Готель.

Сибилла взяла её руку и приложила к своему животу:

- Я ношу его чадо, еще не сочетавшись браком! - зарыдала она и прильнула головой к груди Готель, словно в этот момент ей было необходимо материнское внимание и прощение.

- Кто-то еще знает об этом? - спросила Готель, когда та немного успокоилась.

- Никто, - ответила Сибилла, не поднимая головы.

- Я буду знать, - погладила её Готель, - слышите, ваше высочество?

Сибилла, надрывисто вздыхая, кивнула:

- Спасибо вам, моя дорогая. Спасибо вам, что вы есть, что вы здесь.

- Идемте же, я помогу вам умыться, - ласково сказала Готель и снова взяла Сибиллу за руку.

В который раз удостоверившись, что подвенечное платье сидит идеально, Готель проводила их высочество к экипажу.

- И спасибо вам, моя дорогая, за подарок, - сказала, поднявшись в экипаж, Сибилла, - вы словно стали мне теперь сестрой, - улыбнулась она и дотронулась до мочки уха, где теперь висела небольшая, но очень изящная сережка.

- Вам они очень идут, - ответила Готель.

- Как и вам, моя дорогая, - улыбнулась Сибилла.

Это было лучшее применение, которое Готель нашла для своего самородка - оставить память о посещении Сицилии, о дружбе и прекрасном времени на пороге любви, которое, кто знает, может никогда и не повторится.

Когда Готель подошла к Санта Марии, она уже не была такой тихой и безлюдной, какой казалась раньше. Всё кругом преобразилось. Фасад был наряжен цветами, желтыми и красными лентами, сплетенными воедино. И люди. Множество людей. Безусловно, возглавив Сицилийское королевство и сделав свой флот одним из самых значимых в средиземноморье, Рожер получил признание не только своего народа, но и близлежащих государств, как бы те к нему не относились. А потому, почитающих имя их величества собралось на венчание предостаточно. Настолько, что Готель боялась не протиснуться через всю эту праздную толпу. Но подобравшись немного ближе, она услышала знакомый голос:

- Сюда! Поднимайтесь сюда! - кричала Розалия откуда-то сверху, и, миновав несколько человек и ступеней, Готель взобралась на широкий бордюр, где стояла её новая подруга. - Она приехала, - сияя от радости, выпалила Розалия.

- Да, - подтвердив это известие, кивнула Готель.

Сибилла сказала о приезде своей матушки, когда Готель подшивала ей свадебное платье этим утром. И это действительно была хорошая новость, потому как кому-то нужно было вести её сегодня к алтарю. Через час томительного ожидания ко входу церкви подъехал экипаж короля в окружении дюжины его охранников, и толпа взорвала восторженными криками. Рожер вальяжно поднялся по ступеням церкви, повернулся к своему народу и сделал приветственный жест рукой. Розалия радовалась, как дитя, и время от времени, с очередным приливом радости сжимала руку Готель и смотрела на неё, улыбаясь и стараясь поднять настроение подруги на соответствующий такому событию уровень. И Готель отвечала ей тем же, видя какое удовольствие доставляет церемония венчания её спутнице. Она отгоняла прочь грустные мысли, и ей хотелось верить, что все что случилось с Сибиллой и что еще случится, будет оправданно любовью и счастьем её грядущего союза. Буквально несколькими минутами позже подъехал экипаж Сибиллы, из которого сперва появилась герцогиня и подала руку невесте, спускающейся следом; Сибилла увидела бегущих к ней по бордюру Розалию и Готель и засмеялась от этого зрелища, забыв на мгновение про заливающие её слезы, отчего другие, возможно, приняли их за слезы радости. То, что потом происходило в церкви, могла выдержать только набожная Розалия. Она жадно внимала каждому слову архиепископа, читающего столпы безо всякой остановки и выражения. Все остальное было неподвижно, как перешептывающаяся и покашливающая изредка картина, которая снова ожила лишь когда двери церкви снова открылись. Люди встречали свою королеву и кланялись, обращаясь к ней со словами "ваше величество".

- Мадмуазель, у нас такие же серьги, как у королевы, - шутила Розалия.

Неделю как тому назад она, по просьбе Готель, пригласила лучшего ювелира из Неаполя, чтобы тот сделал три пары абсолютно одинаковых сережек в новом остроконечном готическом стиле, которому, притом, было строго настрого наказано "не использовать для украшений никакого другого сырья, кроме самородка", вверенного ему из рук Готель. Таким образом, покидая несколько дней спустя Палермо, часть её души, врожденной за много лет её благородному спутнику, оставалась на другом конце земли, географически связывая тем самым весь её жизненный путь с её италийскими корнями.

- Дорогая моя, Готель, - говорила Сибилла, прощаясь, - я очень благодарна вам за то, что вы приехали меня поддержать. Когда матушка моя уедет, я останусь здесь одна, в королевстве, где меня почитают королевой, но где сама я не имею ничего своего. Рожер хороший человек, но все его благие черты лежат очень глубоко в его душе, что иногда он сам кается, что не может в нужный момент их обличить.

Сибилла с такой любовью держала руку Готель, словно это должно было что-то изменить:

- Я знаю, я должна вас отпустить, - говорила она, - но после столького времени, что нам посчастливилось провести вместе, мне только больше кажется, что я совершенно не успела вами налюбиться.

Готель крепко обняла королеву и сказала:

- Не забывайте, ваше величество, вы словно стали мне теперь сестрой, и если вам здесь станет худо, я вас всегда приму или приеду.

Корабль медленно покидал порт. Сибилла плакала навзрыд, отчего сердце Готель разрывалось на части и обливалось кровью. Еще одно мгновение и, казалось, она была готова развернуть корабль; но вернуть пустое судно в Марсель, где её, вероятно, ждала любовь, ей было и совестно и жалко. Ей хотелось этой любви, она грезила о ней каждый день, и даже если бы она решила разбить сердце своему юному другу, она бы не помогла этим Сибилле и ничего не изменила бы в её уже определенной судьбе. Она могла бы остаться еще на день или другой: "Но, Боже мой, Сибилла! - говорила она себе, - какой же прок в этих терзаньях". Рациональность Готель стояла глухой стеной между растущим желанием прервать все эти мучения и гаснущей на причале Сибиллой. И за это Готель себя ненавидела. Она увидела, как Сибилла начала двигаться по берегу вслед за кораблем; ноги Готель подкосились, она медленно опустилась на палубу, оперевшись спиной о борт корабля, и, закрыв лицо руками, горько заплакала.

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая