Чернильная кровь - Функе Корнелия - Страница 58

• Предыдущая
• 58/123
• Следующая

Звук скрипки становился все громче, и, оглянувшись во второй раз, Элинор увидела посреди библиотеки человека, окруженного крошечными, одетыми в листья созданиями. Человек переминался под музыку босыми ногами, как дрессированный медведь, а в шаге от него крошка с цветком колокольчика вместо шляпы играл на скрипочке размером не больше желудя.

— «На голове скрипача тут же выросли рожки, а из-под плаща у него показался хвост! — Орфей усилил голос почти до пения. — Танцующие духи превратились в козлов, собак, кошек и лис и завертелись с Тудуром в безумном хороводе».

Элинор прижала руку ко рту. Вот они — выскакивают из-за кресла, скачут по стопкам книг, пляшут на раскрытых страницах грязными копытами. Собака подпрыгнула и залаяла на нее.

— Прекратите! — крикнула Элинор Орфею. — Прекратите немедленно!

Он с торжествующей улыбкой захлопнул книгу и скомандовал окаменевшему Сахарку:

— Прогони всю эту нечисть в сад!

Верзила растерянно зашагал к двери, открыл ее — и весь рой протанцевал мимо него с криками, лаем, блеяньем и бренчанием скрипки вниз по лестнице, мимо спальни Элинор, пока шум не затих в отдалении.

— Никто, — повторил Орфей, и теперь на его круглом лице не было и тени улыбки, — никто не смеет мне объяснять, как нужно читать. Вы заметили? Никто не исчез. Разве что пара книжных червей, если они водились в вашей образцовой библиотеке, или пара мух…

— Или, может быть, пара водителей из проезжавших мимо машин, — хрипло добавила Элинор, но не могла скрыть, к своему сожалению, что Орфей произвел на нее впечатление.

— Может быть. — Орфей равнодушно пожал круглыми плечами. — С точки зрения моего мастерства, это ничего не меняет, не так ли? А теперь я надеюсь, что вы умеете хоть немного готовить, потому что стряпню Сахарка я больше выносить не могу. А есть хочется. Мне всегда хочется есть после чтения.

— Готовить? — Элинор задохнулась от ярости. — Я должна изображать кухарку в собственном доме?

— Ну конечно. Займитесь чем-нибудь полезным, пока Сахарок не решил, что от вас и вашего заики приятеля никакого толку, поэтому проще пустить вас в расход. Он и без того страшно зол, что у вас в доме нечего стащить. Так что не стоит наводить его на глупые мысли, правда?

Элинор набрала в грудь побольше воздуха и попыталась не обращать внимания на дрожь в коленях.

— Нет, этого, конечно, делать не стоит, — сказала она, повернулась и пошла на кухню.

32

НЕ ТОТ

В пещере никого не было, кроме Резы и Мо, когда они пришли. Две женщины и четверо мужчин. Двое из мужчин сидели тогда с Небесным Плясуном у костра: огнеглотатель Коптемаз и Двупалый. Его лицо при дневном свете выглядело ничуть не более приветливым, и все остальные тоже глядели так враждебно, что Реза невольно придвинулась ближе к Мо.

Только у Коптемаза был смущенный вид.

Мо спал неспокойным, лихорадочным сном, который тянулся уже не первый день, так что Крапива, глядя на это, озабоченно покачивала головой. Все шестеро остановились в нескольких шагах от Мо, загородив Резе свет.

Одна из женщин выступила вперед. Она была еще не старая, но пальцы у нее были скрючены, как птичьи когти.

— Он должен уйти, — сказала она. — Сегодня же. И ты тоже. Он не из наших, как и ты.

— Как ты себе это представляешь? — Голос Резы дрожал, как она ни старалась говорить спокойно. — Он не может уйти. Он еще слишком слаб.

Если бы Крапива была здесь! Но она ушла, пробормотав что-то о больных детях и о растении, корень которого, может быть, прогонит лихорадку. Эти шестеро побоялись бы Крапиву — она вызывала у них страх, уважение, робость, в то время как Реза была им чужой, просто чужой женщиной со смертельно больным мужем, хотя они и не догадывались, насколькоона здесь чужая.

— Дети… Ты должна нас понять! — Вторая женщина была совсем молода и к тому же беременна. Она положила ладонь на живот, словно защищая свое будущее дитя. — Наши дети в опасности из-за него, а ведь вы даже не из нашего народа. Марта права. Мы только здесь и можем жить спокойно. Отсюда нас никто не гонит, но если они узнают, что здесь Перепел, все будет кончено. Они скажут, что это мы его у себя спрятали.

— Да не Перепел он, клянусь вам! И кто такие они?

Мо прошептал что-то в бреду, хватаясь за руку Резы.

Она успокаивающе погладила его по лбу и влила в рот несколько капель отвара, приготовленного Крапивой. Посетители молча наблюдали за ней.

— А то ты не знаешь! — сказал высокий худой мужчина, которого бил сухой кашель. — Его разыскивает Змееглав. Он пришлет сюда латников и велит всех нас повесить за то, что мы его укрывали.

— Но я же вам говорю! — Реза крепко держала руку Мо. — Он не разбойник, не герой ваших песен! Мы здесь всего несколько дней! Мой муж переплетает книги, и это единственное его ремесло!

Как они на нее посмотрели!

— Давно я не слышал такой неумелой лжи! — Двупалый скривил рот. Голос у него был на редкость противный. Судя по пестрому лоскутному костюму, он был из тех, кто играет комедии на ярмарках, шумные и непристойные фарсы, над которыми зрители от души потешались, забывая на время о своих невзгодах. — Что делать переплетчику в дебрях Непроходимой Чащи, у бывшей крепости Каприкорна? Туда никто не ходит по доброй воле из-за Белых Женщин и прочих ужасов, гнездящихся между руин. И что за дела могут быть у Мортолы с переплетчиком? Почему бы она стала стрелять в него из какого-то невиданного дьявольского оружия?

Остальные согласно закивали и приблизились к Мо еще на шаг. Что ей делать? Что она может сказать? Какой смысл иметь голос, если никто тебя не слушает? «Не переживай, что не можешь говорить, — успокаивал ее Сажерук. — Ты ведь знаешь, люди все равно друг друга не слушают».

Позвать на помощь? Но кого? Небесный Плясун ушел вместе с Крапивой ранним утром, когда на листьях еще лежал красноватый отблеск рассвета, а те женщины, что приносили Резе поесть и иногда сменяли ее у постели Мо, чтобы дать ей поспать час-другой, отправились на реку стирать вместе с детьми. Перед пещерой сидели сейчас одни старики, пришедшие сюда, потому что устали от людей и ожидали смерти. Они ей вряд ли помогут.

— Мы не выдадим его Змееглаву! Мы просто отнесем его обратно туда, где вас нашла Крапива. К проклятой крепости, — сказал тот, которого терзал кашель.

На плече у него сидел ворон. Реза знала таких воронов с тех времен, когда писала на ярмарках документы и письма, — их приучали воровать монетки у зазевавшихся зрителей, пока хозяева показывали свои фокусы.

— В песнях говорится, что Перепел — защитник Пестрого Народа, — продолжал владелец ворона. — И те, кого он, по рассказам, убил, угрожали нашим женщинам и детям. Мы это ценим и сами пели песни о нем, но чтобы нас за него повесили, мы не хотим.

Они давно все решили. Они унесут отсюда Мо. Реза хотела на них закричать, но у нее не было сил для крика.

— Он умрет, если вы сдвинете его с места! — Ее голос звучал тихо, почти как шепот.

До этого им дела не было, видно по глазам. Да и с чего бы? А что бы она сама сделала, если бы у пещеры играли ее дети? Она вспомнила, как Змееглав заявился однажды в крепость Каприкорна, чтобы присутствовать на казни общего врага. С тех пор она знала, как выглядит человек, для которого нет большей радости, чем причинять страдание.

Женщина со скрюченными пальцами опустилась на колени рядом с Мо и, прежде чем Реза успела ей помешать, приподняла рукав его рубашки.

— Вот, видите? — торжествующе сказала она. — У него здесь шрам, в точности, как говорится в песнях — там, где его укусили псы Змея.

• Предыдущая
• 58/123
• Следующая