Юрий Андропов. Последняя надежда режима. - Млечин Леонид Михайлович - Страница 94

Одобрить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР по этому вопросу».

Избранию Андропова генеральным секретарем предшествовала серия переговоров между старшими членами политбюро. Юрий Влади­мирович повторял, что примет этот пост, если таково будет общее мнение политбюро. Вот поэтому Черненко, Громыко, Устинов и Тихо­нов, переговорив друг с другом, договорились, что Андропова должен представить именно Константин Устинович. Особенно старался министр иностранных дел Громыко.

Андропов сделал ему приятное предложение:

— Я, конечно, хотел бы, чтобы ты продолжал работать мини­стром иностранных дел, но в то же время, если ты согласишься, предлагаю тебе занять пост председателя президиума Верховного Со­вета. У меня нет сомнений, что все товарищи и на политбюро, и в Верховном Совете поддержат мое решение.

Громыко поблагодарил и отказался. Андропов очень удивился:

— А я думал, тебе это предложение понравится.

Но Громыко и в самом деле не хотел пересаживаться в новое кресло. Андрей Андреевич объяснял потом сыну:

— Я знаю, пройдет два-три месяца после моего назначения на пост председателя, как Юрий Владимирович начнет крепко сожалеть о своем предложении.

Опытный Громыко предсказывал, что Андропову самому понадо­бится этот пост для ведения международных дел. Так и произошло. 9 июня 1983 года на политбюро решили:

«Внести на рассмотрение Пленума ЦК КПСС предложение об из­брании Генерального секретаря ЦК КПСС т. Андропова Ю.В. Председа­телем Президиума Верховного Совета СССР».

14 июня на пленуме ЦК Черненко от имени политбюро предложил рекомендовать Верховному Совету избрать Андропова председателем президиума. Пленум послушно проголосовал...

Громыко в порядке компенсации получил к посту министра должность первого заместителя главы правительства. Фактически это ничего не меняло, но Андрею Андреевичу все равно приятно было по­лучить повышение.

Незадолго до своей смерти, в октябре 1982 года, Брежнев подписал секретное постановление ЦК и Совета министров о повышении цен на сахар, хлеб и хлебобулочные изделия. Рассказал об этом много позже Владимир Георгиевич Пансков, тогда начальник бюджетно­го управления союзного Министерства финансов. Постановление входи­ло в силу 1 декабря. Повышать цены накануне праздника, тем более 7 ноября, никто не решался.

О подписанном постановлении знали председатель правитель­ства Николай Тихонов, министр финансов Василий Гарбузов, будущий премьер-министр Валентин Павлов и сам Владимир Пансков. Не знал даже второй секретарь ЦК Андропов!

Брежнев подписал бумагу, а 10 ноября умер. Избрали гене­ральным секретарем Андропова. Ему, естественно, сразу доложили о постановлении. Он возмутился:

— Вы что?! Пришел новый человек и начинает с повышения цен на хлеб?..

Уже принятое решение отменили.

На 15 ноября 1982 года был намечен пленум ЦК, на котором должны были рассмотреть и одобрить план развития экономики и бюд­жет страны на следующий год. Доклад для генерального секретаря был готов (писали еще для Брежнева). Андропов прочитал текст, попросил его переработать, а пленум отложить хотя бы на неделю. Он выступил после основных докладов:

— Хотелось бы со всей силой привлечь ваше внимание к тому факту, что по ряду важнейших показателей плановые задания за пер­вые два года пятилетки оказались невыполненными... В общем, това­рищи, в народном хозяйстве много назревших задач. У меня, разуме­ется, нет готовых рецептов их решения.

По тем временам такая фраза произвела впечатление, привыкли же, что с высокой трибуны могут только поучать. Но когда новый ге­неральный секретарь стал перечислять, что надо сделать, то остался в рамках обычных благих пожеланий.

Зато всем понравилось, когда Андропов сказал, что надо укреплять дисциплину, стимулировать хорошую работу рублем и наобо­рот:

— Плохая работа, бездеятельность, безответственность долж­ны самым непосредственным и неотвратимым образом сказываться и на материальном вознаграждении, и на служебном положении, и на авто­ритете работников.

Новому генеральному секретарю ЦК КПСС Юрию Владимировичу Андропову исполнилось шестьдесят восемь лет. В нашей стране это весьма серьезный возраст — немногим удается в такие годы сохранять энергию и динамизм для того, чтобы начать новое дело. Под Новый год, 31 декабря 1982 года, помощники повезли Андропова на Мо­сковский станкостроительный завод, чтобы генеральный секретарь по­беседовал с рабочим классом.

Зрелище было печальное. Выглядел Юрий Владимирович неважно, ораторствовать, тем более на митинге, он не умел. И призывать к строгой дисциплине, когда по всей стране уже накрывались празднич­ные столы, тоже было не совсем уместно. Подготовленные за­водским парткомом рабочие говорили в ответ нужные слова. Но что они думали на самом деле?

Назначение Андропова генеральным секретарем породило множе­ство новых шуток. ЦК КПСС предлагали переименовать в ЧК КПСС, а Кремль — в Андропов. Говорили, что аграрная программа у Юрия Вла­димировича такая: сажать всех, не дожидаясь весны, а снимать, не дожидаясь осени.

Первой заботой нового генерального секретаря стали кадры. Ему нужны были свои люди на ключевых постах. Заодно он мог изба­виться от тех, кого терпеть не мог. На первом же пленуме, 22 ноя­бря 1982 года, через десять дней после избрания генеральным секре­тарем, Андропов исполнил давнюю мечту — отправил на пенсию секре­таря ЦК Андрея Павловича Кириленко — «по состоянию здоровья и по собственной просьбе». Самого Кириленко на пленуме не было.

Академик Чазов давно говорил Андропову о тяжелом положении Андрея Павловича:

— Вряд ли мы далеко уйдем, если страной руководят люди, у которых при компьютерной томографии мозга обнаруживается атрофия его коры.

— Если бы это было только у одного Кириленко! — отозвался Андропов. — Посмотреть на некоторых других, так вы не у одного об­наружите те же самые изменения.

Андропов рассказывал Горбачеву, что он сам зашел к Кирилен­ко:

— Андрей, у нас сложилось общее мнение, что состояние твое­го здоровья стало заметно влиять на дела. Ты серьезно болен, должен лечиться.

Кириленко заплакал.

— Ты сейчас поедешь отдыхать — месяц, два, сколько нужно. Все за тобой сохранится — машина, дача, медицинское обслуживание. Но надо, чтобы инициатива исходила от тебя...

— Хорошо, — выдавил из себя Кириленко, — раз надо... Но ты помоги мне написать заявление.

Андропов продиктовал ему несколько слов.

На том же пленуме решили создать экономический отдел ЦК. Поставили руководить им Николая Ивановича Рыжкова, которого од­новременно избрали секретарем ЦК. Рыжков много лет проработал на Уральском заводе тяжелого машиностроения имени Серго Орджоникидзе. В 1975 голу его перевели в Москву первым заместителем министра тя­желого и транспортного машиностроения, еще три года он был первым заместителем председателя Госплана.

Идея принадлежала еще Брежневу. Незадолго до смерти Леонид Ильич предложил сформировать на Старой площади экономический отдел. Но кандидатуру на этот пост не назвал. Юрий Владимирович пригласил к себе Рыжкова, едва став генеральным. Это было в воскресенье. Андропов стал расспрашивать Рыжкова о положении в экономике.

«Он очень внимательно слушал, — вспоминал Николай Иванович, — задавал только короткие и точные вопросы, заставляя меня, как боксера на ринге, раскрываться и говорить, говорить... Уже потом я ближе познакомился с этой его довольно хитрой манерой — молчать, побуждая собеседника к монологам, быстрыми вопросами вытягивать из него нужное».

Андропов вытащил Рыжкова из Госплана и, минуя промежуточные ступени партийной лестницы, назначил сразу отраслевым секретарем ЦК КПСС по экономике. Уважение к Андропову Рыжков сохранил навсе­гда. В политическом истеблишменте он один воспринял смерть Юрия Владимировича как личное горе.

Андропов создал тандем Рыжков—Горбачев. Вызвал обоих в на­чале декабря 1982 года. Сказал Горбачеву:

— Михаил Сергеевич, не замыкайтесь только на сельском хо­зяйстве, поактивней подключайтесь к вопросам общей экономики.