Ангел для сестры - Пиколт Джоди Линн - Страница 56

• Предыдущая
• 56/82
• Следующая

– Ты помнишь то лето, когда мы записали тебя в лагерь? А накануне отъезда ты сказала, что передумала и хочешь остаться дома? Я посоветовала тебе занять место в левой половине автобуса, чтобы, когда он отъедет, ты могла оглянуться и увидеть, что я тебя там жду. – Я прижала ее ладонь к своей щеке – она была такой шершавой, что поцарапала мне кожу. – У тебя будет такое же место на небесах, где ты сможешь видеть, как я смотрю на тебя.

Я зарылась лицом в одеяло и сказала этой своей дочери, как я ее люблю. А потом сжала ее руку в последний раз.

И почувствовала легчайший пульс, слабейшее сжатие, еле заметное движение пальцев Кейт, которыми она цеплялась за этот мир.

Меня интересует вопрос: сколько тебе лет, когда ты уже живешь на небесах? Я хочу сказать, что если ты в раю, то должен выглядеть наилучшим образом. Сомневаюсь, чтобы все те, кто умер в старости, ходили по раю лысые и беззубые. И тут возникает второй вопрос. Если человек повесился, то он так и ходит в отвратительном виде – синий, с веревкой на шее и с высунутым языком? А если кого-то убили на войне, то ему так и придется доживать вечность с оторванной снарядом ногой?

Думаю, там предлагают выбор. Вы заполняете анкету, где указываете, хотите ли быть звездой или облаком. Что предпочитаете на ужин: птицу, рыбу или манну. В каком возрасте хотите быть. Я, например, выбрала бы семнадцать лет: к тому времени у меня наверняка уже появится грудь, поэтому, даже если я умру столетней развалиной, на небесах буду молодой и красивой.

Однажды на праздничном ужине я услышала, как папа говорил, что, хотя он старый-старый-старый, в душе ему двадцать один год. Наверное, в жизни каждого есть такое место, которым так часто пользуешься, что вытаптываешь его – или нет, не так, продавливаешь, – как любимое место на диване. И независимо от того, что с тобой происходит, ты всегда желаешь туда вернуться.

Все-таки проблема в том, что все люди разные. Как люди на небесах смогут найти друг друга после всех тех лет, в течение которых они не виделись? Например, вы умерли и начинаете искать своего мужа, который скончался пять лет назад. Вы помните его семидесятилетним, а ему здесь шестнадцать лет, и он ходит где-то рядом.

Или если вы Кейт и умерли в шестнадцать, но на небесах решили стать тридцатипятилетней, а на земле никогда не были такой? Как тогда кто-то сможет вас найти?

Кемпбелл позвонил папе на станцию, когда мы обедали, и сообщил, что адвокат противной стороны хочет обсудить дело. Это было глупо, потому что все мы знали, что он говорит о маме. Он добавил, что необходимо встретиться в три часа в его офисе, несмотря на то что было воскресенье.

Я сидела на полу, а Судья положил голову мне на колени. Кемпбелл был так занят, что даже не сделал замечания насчет собаки. Мама приехала точно в назначенное время. Она постаралась уложить волосы в аккуратный узел и накрасилась. Но, в отличие от Кемпбелла, которому эта комната подходила, как пальто, которое он мог снять и надеть, когда пожелает, мама выглядела в адвокатской конторе чужой. Трудно поверить, что когда-то она зарабатывала этим на жизнь. Думаю, она была тогда совсем другой. Как и все мы.

– Привет, – тихо сказала она.

– Миссис Фитцджеральд, – ответил Кемпбелл ледяным тоном.

Мама переводила взгляд с папы на стол, на меня, на пол.

– Привет, – повторила она и сделала шаг вперед, словно собираясь обнять меня, но остановилась.

– Вы просили об этой встрече, адвокат, – напомнил Кемпбелл.

Мама села.

– Я знаю. Просто… я надеялась, что мы сможем все выяснить. Я хочу, чтобы мы пришли к какому-то решению, вместе.

Кемпбелл барабанил пальцами по столу.

– Вы предлагаете нам сделку?

Он сказал это слишком деловым тоном. Мама взглянула на него.

– Думаю, да. – Она повернула свой стул в мою сторону, словно мы были только вдвоем в комнате. – Анна, я знаю, сколько ты сделала для Кейт. Я также знаю, что у нее осталось мало шансов… но, возможно, это единственный.

– Не нужно давить на мою клиентку…

– Все в порядке, Кемпбелл, – сказала я. – Пусть говорит.

– Если рак вернется, если эта пересадка почки не поможет, если все сложится для Кейт не так, как мы надеемся, – что ж, тогда я никогда больше не попрошу тебя помочь сестре… но, Анна, ты можешь сделать это в последний раз?

Она выглядела сейчас маленькой, меньше меня, словно это я была мамой, а она ребенком. Интересно, как возник этот обман зрения, если мы даже не двигались?

Я посмотрела на папу, но он сидел с каменным выражением лица и, казалось, готов был все отдать, лишь бы превратиться в предмет мебели и не участвовать во всем этом.

– Вы хотите сказать, что если моя клиентка добровольно отдаст почку, то в будущем она будет освобождена от участия в каких-либо медицинских процедурах, которые понадобятся для продления жизни Кейт? – уточнил Кемпбелл.

Мама сделала глубокий вдох.

– Да.

– Нам, разумеется, нужно это обсудить.

Когда мне было семь лет, Джесси изо всех сил старался убедить меня, что Санта Клауса не существует.

– Это мама и папа, – объяснял он, а я упорствовала и не хотела верить. Потом решила проверить его теорию. Я написала Санте письмо, попросив хомячка на Рождество, и сама опустила письмо в почтовый ящик возле школы. Я ничего не сказала родителям. Наоборот, намекнула, что хочу другую игрушку.

На Рождество я получила санки, компьютерную игру и стеганое одеяло, о которых говорила маме. Но никакого хомячка, потому что она о нем не знала. В тот год я выяснила одну вещь: ни Санта, ни мои родители не были теми, кем я хотела, чтобы они были.

Возможно, Кемпбелл думает, что дело в правосудии, но дело в моей маме. Я бросилась в ее объятия – они и были тем местом в жизни, о котором я говорила раньше, таким родным, что ты точно знаешь, как нужно свернуться, чтобы поместиться там. От этого у меня заболело горло, и слезы покинули то место, где я их прятала.

– Анна, – плакала мама в мои волосы. – Слава Богу. Слава Богу.

Я обняла ее в два раза крепче, чем обычно, стараясь запомнить этот момент, как запоминала летнее солнце, чтобы это воспоминание согрело меня холодной зимой. Я прижалась губами к ее уху, и когда только выговорила слова, уже пожалела о сказанном.

– Я не могу.

Мама напряглась. Она отодвинулась и взглянула мне в глаза.

Потом попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Она коснулась моих волос. И все. Мама встала, одернула пиджак и вышла из кабинета.

Кемпбелл тоже встал. Он сел передо мной на корточки, как перед этим сидела мама. Сейчас он выглядел серьезнее, чем когда-либо.

– Анна, – произнес он. – Это действительно то, чего ты хочешь?

Я открыла рот и не нашла ответа.

– Как ты думаешь, мне нравится Кемпбелл, потому что он козел или несмотря на это? – спросила я у своей сестры.

Иззи шикнула на меня, сидя на диване. Она смотрела фильм «Встреча двух сердец», который видела уже двадцать тысяч раз. Этот фильм входил в ее список «фильмов, которые нельзя переключать». Туда же входили «Красотка», «Привидение» и «Грязные танцы».

– Если из-за тебя, Джулия, я пропущу конец, я убью тебя.

– Пока, Кейти, – процитировала я героев. – Пока, Хаббл.

Она бросила в меня диванной подушкой и вытерла глаза, когда зазвучала музыка.

– Барбара Стрейзанд, – сказала Иззи, – это бомба.

– Мне казалось, что ее любят мужчины-гомосексуалисты.

Я посмотрела на нее поверх бумаг, которые просматривала, готовясь к завтрашнему слушанию. Решение, которое я представлю судье, должно основываться на том, что лучше для Анны. Проблема заключалась в том, что, независимо от того, буду ли я на ее стороне или нет, я все равно разрушу ей жизнь.

– Я думала, мы говорим о Кемпбелле, – заметила Иззи.

– Нет. Это я говорила о Кемпбелле, а ты билась в экстазе. – Я потерла виски. – Я надеялась, ты мне посочувствуешь.

• Предыдущая
• 56/82
• Следующая