Отомщенный любовник - Уорд Дж. Р. - Страница 9

• Предыдущая
• 9/156
• Следующая

Он поклонился им в ответ, но не смог произнести ни слова. Сейчас его словарь пестрил лучшими высказываниями Джорджа Карлина[31], и все они были направлены на него самого.

Медсестра, которая держала ширму, закончила складывать простынь.

– Мой господин, может, у вас найдется минутка, чтобы зайти к Хэйверсу? Через пятнадцать минут, когда он выйдет из хирургии? Кажется, вы ранены.

– Я должен вернуться к… – Он остановил себя прежде, чем слово «сражение» выскочило изо рта. – Я должен идти. Пожалуйста, сообщите мне о семье этого мужчины, хорошо? Я хочу встретиться с ними.

Она поклонилась до пояса и ждала, потому что хотела поцеловать массивный черный алмаз, который покоился на среднем пальце его правой руки.   

Роф закрыл свои слабые глаза и протянул то, чему она хотела оказать почтение.

Ее холодные пальцы легко коснулись его кожи, дыхание и губы были едва осязаемы. И все же ему казалось, будто с него снимали кожу.

Выпрямившись, она с благоговением произнесла:

– Желаю вам доброй ночи, мой господин.

– Желаю вам того же, верноподданная.

Развернувшись, он взбежал по лестнице, ему требовалось больше кислорода, чем могла предложить клиника. Достигнув самой последней двери, он врезался в медсестру, которая спешила в клинику также сильно, как он стремился вырваться наружу. От столкновения черная сумка слетела с ее плеча, и он едва успел поймать девушку, прежде чем она упала на землю вслед за своими вещами.

– Вот черт, – рявкнул он, падая на колени, чтобы поднять ее вещи. – Извините.

– Мой господин! – Она низко поклонилась ему, и лишь потом, по всей видимости, сообразила, что он поднимает ее вещи. – Вы не должны делать этого. Пожалуйста, позвольте мне…

– Нет, это моя вина.

Он запихнул в сумку то, что оказалось юбкой и свитером, и почти ударил девушку головой, подскакивая на ноги.

Он еще раз схватил ее за руку. 

– Черт, прости. Еще раз.

– Я в порядке, честно.

Сумка спешно перешла в другие руки, от торопившегося к суетившейся.

– Все на месте? – спросил он, готовый молить Деву-Летописецу о скорейшем выходе из клиники.

– Ах, да, но… – Ее тон переключился с почтительного на профессиональный. – Мой господин, Вы ранены. 

Он проигнорировал ее комментарий и убрал свою руку. Успокоившись тем, что она твердо стояла на ногах, он пожелал ей доброй ночи и попрощался на древнем языке.

– Мой господин, Вам следует…

– Простите, что врезался в вас, – крикнул он через плечо.

Роф толкнул последнюю дверь и обмяк, когда в легкие начал поступать свежий воздух. Глубокие вдохи прочистили мозги, и он позволил себе прислониться к алюминиевой обшивке клиники.

Когда головная боль снова зародилась в глазницах, он поднял очки и потер переносицу. Верно. Следующая остановка… адрес, указанный на фальшивом удостоверении личности.

Он должен забрать сосуд лессера.

Опустив очки на место, он выпрямился и…

– Не так быстро, мой господин, – сказал Ви, материализуясь прямо перед ним. – У нас с тобой есть разговор.

Роф обнажил свои клыки.

– Я не в духе для болтовни, Ви.

– Перетопчешься.

Элена наблюдала, как Король расы отворачивается и почти сшибает все на своем пути.

Блин, он был огромным и таким пугающим.

Ее едва не зашиб Король, что стало бы последним гвоздем в крышку ее гроба.

Пригладив волосы и вернув сумку на плечо, она начала спускаться по лестнице, миновав внутренний пропускной пункт. Она опоздала всего на час… потому что – чудо из чудес! – медсестра ее отца освободилась и смогла приехать раньше. Хвала Деве-Летописеце за Люси.

Приступы случались, но припадки  отца были не так ужасны, как могли быть в перспективе, и у Элены возникло подозрение, что дело в принятых до этого лекарствах. До таблеток, худший из приступов длился всю ночь, поэтому в некотором смысле, эта ночь свидетельствовала о достигнутом прогрессе.

И все равно разбила ее проклятое сердце.

Добравшись до последней камеры, Элена почувствовала, что сумка на плече стала тяжелее. Она была готова отменить свидание и оставить сменную одежду дома, но Люси отговорила ее. Вопрос, заданный сиделкой, сильно задел Элену: Когда в последний раз ты выходила из дома просто так, не на работу?

Будучи натурой скрытной, Элена не ответила… да и сказать было нечего.

Именно это Люси хотела подчеркнуть, не так ли? Ухаживающие за больными родственниками должны заботиться и о себе, и утверждение отчасти подразумевало жизнь вне дома, где больные навязывали им определенную роль. Видит Бог, Элена постоянно повторяла это семьям хронически больных пациентов, совет был разумным и практичным.

По крайней мере, когда она давала его посторонним. Применимо к себе, он казался эгоистичным.

Так что… она колебалась насчет свидания. Смена заканчивается до рассвета, и не похоже, что у Элены найдется время заскочить домой и проверить отца. К тому же, она и мужчина, который пригласил ее на свидание, будут счастливчиками, если смогут поболтать хотя бы час в ночном ресторанчике, прежде чем занимающийся рассвет положит всему конец.

И, тем не менее, она ждала свидания с отчаянием, которое вызывало сильную вину.

Ступив в приемную, Элена устремилась к старшей медсестре, которая сидела за компьютером приемной.

– Прости, я…

Катя остановила поток ее слов и протянула руку.

– Как он?

Какое-то мгновение Элена могла лишь моргать. Ей было ненавистно, что всем на работе известны проблемы ее отца, и что несколько сослуживцев лицезрели его в самом неприглядном виде.

Хотя болезнь лишила его гордости, у Элены осталось ее за двоих.

Она похлопала Катю по руке и вышла из радиуса досягаемости.

– Спасибо, что спросила. Он успокоился и сейчас с ним его медсестра. К счастью, я успела дать ему лекарства.

– Тебе нужна минутка перевести дух?

– Нет. Что у нас?

Улыбка Кати скорее походила на гримасу, будто она прикусила язык. Снова.

– Тебе не обязательно быть такой несгибаемой.

– Нет. Обязательно. – Оглянувшись, Элена внутренне содрогнулась. По коридору на нее надвигалась группа коллег, человек десять, и все ведомые локтомитивом беспокойства.

– Куда мне отправиться?

Ей нужно успеть убраться подальше… Но, не судьба.

Вскоре, все медсестры из операционных, которые работали с Хэйверсом, взяли ее в кольцо, и горло Элены сжалось, когда они хором накинулись со своими «привет-как-дела». Боже, ее накрыл приступ клаустрофобии, как беременную женщину в душном, тесном лифте.

– Я в порядке, спасибо всем вам…

Подошел оставшийся персонал. Когда все выразили свое сочувствие, одна из медсестер покачала головой.

– Не хочу говорить о работе…

 – Нет-нет, пожалуйста – выпалила Элена.

Медсестра одобрительно улыбнулась, словно была впечатлена стойкостью Элены.

– Ну… он в комнате для осмотра. Мне достать монету?

Все застонали в унисон. Был лишь один «он» из легиона мужчин, которых лечила клиника, и обычно они решали, кто из персонала отправится к нему в лапы, именно с помощью монеты. Обычно, почему-то, проигрывал тот, кто давно его не осматривал.

Вообще-то все медсестры держали профессиональную дистанцию со своими пациентами, потому что либо так, либо быстро исчерпаешь свои внутренние силы. Персонал сторонился его не только по профессиональной причине. Большинство женщин жутко нервничали рядом с ним… даже самые крепкие.

Элена? Не особо. Да, парень чем-то напоминал Крестного отца[32], черный костюм в тонкую полоску, стриженный ирокез и его аметистовый взгляд прямо испускали флюиды «не-шути-со-мной-если-дорога-жизнь». И правда, когда оказываешься с ним в смотровой комнате, непроизвольно поглядываешь в сторону двери на случай, если приспичит воспользоваться оной.  А татуировки на его груди… и трость, которую, как казалось,  он носил повсюду не для сохранения равновесия, а в качестве оружия. И…

• Предыдущая
• 9/156
• Следующая