Каникулы юной ведьмы - Янышев Ренат - Страница 11

• Предыдущая
• 11/43
• Следующая

Собраться в путь было делом двух минут. Нам помогал дед Кузя, буквально на глазах помолодевший * от соприкосновения с тайной и волшебством. Он ходил в магазин, приносил еду, и вообще иногда казалось, что это он главный герой разыгравшейся драмы, а не мы с папой.

На этот раз решено было лететь днем. Это ни у кого не вызывало сомнений. Для нашей метлы дед Кузя притащил откуда-то огромный мешок, так что при встрече никто бы не догадался, что у нас в руках. Он же предложил отойти от деревни километра на два в укромную лощину на опушке леса и уже оттуда стартовать. С околицы нас не должны были заметить, потому что ни у одной избы на эту сторону не было окон. Кроме того, еще накануне по собственной инициативе дед Кузя самолично распространил по деревне слух, что Тимофеичу, то есть папе, якобы срочно пришлось уехать в город и бросить на его, деда Кузи то есть, попечение дочку, то есть меня. За что и был нещадно отруган. Папа бегал с утра по горнице и кричал:

— Ну кто тебя просил? А Михайловы сегодня же узнают, что меня нет в деревне, ты этого добивался? Они же уедут, и что? Кто их вернет? А мне обязательно надо договориться с ними…

Тут он смотрел на меня и слегка сбавлял обороты, а потом все начиналось сызнова. Папа в отчаянии пытался попробовать заговорить басом, чтобы хотя бы по телефону пообщаться с теми людьми, ради которых он приехал в деревню. Но все его попытки мы отметали с ходу. Его «бас» неизменно вызывал у нас с крестным приступы хохота.

Последний год он все носился с каким-то деловым проектом, связанным с его родиной. И вот когда наконец в городе все утряслось — такая незадача!

— Черт побери! Я не могу начинать деловые контакты с серьезными людьми в таком идиотском виде.

Но лично для меня самым трудным было другое. Нам предстояло пройти по деревне, прежде чем мы смогли бы укрыться в лощине. Кому-нибудь да обязательно попадемся на глаза. А для репутации нашей семьи, подчеркнул папа, подобные метаморфозы убийственны. Значит — нужно придумать, за кого выдавать папу.

Когда я это произнесла, взрослые надолго задумались. Потом они ожесточенно заспорили, предлагая друг другу имена разных детишек из окрестных сел, а также просто детей своих знакомых. Но не пришли ни к чему определенному. В конце концов дед Кузя выдвинул необычное решение: я понесу мешок с метлой, а папа спрячется в другом мешке, который понесет дед Кузя.

— Не боись! Уж как-нибудь я тебя да донесу. Чего уж там — бараний вес, а то и меньше.

С этими словами он подхватил папу, хотя тот и стал брыкаться, потряс его, как грушу, и, поставив обратно, удовлетворенно сказал:

— Не, точно донесу! А не донесу, так доволоку!

И, довольный своей шуткой, громко захохотал. Только вот папе эта шутка не понравилась. Он подошел и изо всей силы пнул крестного. Дед Кузя засмеялся еще громче, а папа запрыгал на одной ноге, обхватив руками другую и поскуливая: «Ой-ой-ой, ой-ой-ой!»

Крестный ушел за вторым мешком, а папа, обиженно надувшись, уселся у окна. Положил голову на скрещенные руки и уставился в окно. Но я быстро согнала его с этого места, чтобы никто не увидел.

На дворе раздалось хлопанье — это крестный выбивал мешок для папы. Мы прильнули к окну. И увидели столб пыли — в нем потонул и дед Кузя, и мешок, и столб, с помощью которого он выколачивал мешковину.

— Я туда не полезу, — сказал папа.

Я промолчала. Вскоре к нам присоединился крестный. Он пристроил мешок рядом с папой, уселся за стол и стал большими ножницами вырезать дыры, чтобы обеспечить папе приток свежего воздуха. Папа сначала стоял молча, лишь бросая скептические взгляды на портного, но не выдержал и вскоре уже активно встрял в процесс усовершенствования мешка.

— Вот здесь делай дырку! Да делай же, кому говорю, — командовал он.

— Не учи меня, мелкий еще. Ты делал такие мешки? Нет! А я делал, когда поросей на рынок возил. Посадишь их в ящик, а сверху мешковиной обтянешь. И в аккурат такие дыры сделаешь, чтобы им там жилось хорошо.

Наконец сборы были закончены. Папа ступил в мешок, мы подняли края, дед Кузя ухватился за горловину, подкрутил ее и в рывке закинул за спину.

Из мешка донеслось сдавленное ойканье:

— Послушай, Кузьма, еще раз так сделаешь, и я буду щипаться.

— А вот и не сможешь через мешковину-то! Ручонки-то слабенькие! Молчи уж, Геракл!

Препираясь таким образом, они оказались на улице, и крестный направился к лесу. Я шла позади, постоянно оглядываясь. К моему удивлению, мы никого не встретили. На околице я не преминула поделиться этим наблюдением с крестным.

— А как же! Сегодня ж начало первого сенокоса. Все ушли на луга. В деревне один я остался, из-за вас.

— Что-о? — закричал из мешка папа. — Ах ты, старый!.. Немедленно поставь меня на землю.

Освободившись, папа стал прыгать вокруг крестного, беспомощно размахивая кулачками. Он все больше краснел, упирался и не на шутку разозлился. Вообще я заметила, что папа, превратившись в малыша, стал драчливым до ужаса. Чуть что, сразу лезет к деду Кузе, а тот тоже хорош, нет чтобы успокоить маленького… Тьфу! Я уже сама заговорилась.

Тогда я решительно ухватила папу за руку и потащила к лощине, на ходу договориваясь с крестным, когда нас ждать. Папа еще немного поупирался, тормозя ногами, но когда деревня скрылась за поворотом, успокоился. Я решила серьезно поговорить с папой о его поведении:

— Папа, ну что ты как ребенок! Крестный подшучивает над тобой, а ты все всерьез принимаешь.

— Да если бы просто подшучивал. А то ведь издевается! В мешок меня засунул! Сильный, да? Ничего, вот я вырасту, врежу ему хорошенько.

Я не стала продолжать этот разговор, все равно без толку, да и вскоре мы уже подошли к выбранному укромному месту. Я вытащила метлу, а мешок спрятала под обнажившимися корнями сосны, стоявшей на самом краю лощины. Папа уселся на свое место, я обхватила его руками, и мы взлетели в небо.

Днем, однако, лететь оказалось не менее интересно, чем ночью. Правда, пришлось подняться повыше, чтобы в случае чего нас не смогли опознать.

Едва мы набрали высоту, как папа опять стал вертеться:

— Ой, а вон на ту запруду мы ходили с мальчишками купаться… Ой, глянь туда, а вон на той излучине такой пляж, там купаться так здорово… Ой, а вон посмотри — коровы пасутся, это из нашей деревни коровы…

И так всю дорогу. Утомил вконец. Но я мужественно вытерпела все. Я тоже ведь когда-то была маленькой.

Солнце уже стояло как раз над нашими головами, когда показалась гряда холмов — первый ориентир, указанный Хранительницей. Вскоре отыскался и дуб, огромный, раскинувший свои ветви, больше похожие на средних размеров деревца, чем на обычные ветки, над вершиной оседланного им холма. Остальные дубы толклись поодаль от гиганта и казались игрушечными в сравнении с ним.

Здесь-то мы и приземлились. Папа уселся на большой валун, покрытый мхом, и подогнул под себя ноги. Я же, как учила Хранительница, подошла к дубу с той стороны, где из земли торчал корень, похожий на поднявшую голову змею, и попробовала вызвать лешего.

Затем я отошла к папе и присела рядом. Сначала ничего не происходило, а потом вдруг складки дубовой коры стали раздвигаться, и из них вылез леший. Хоть мне и казалось, что я была готова его увидеть, но действительность, как говорят, превзошла все ожидания. Сущая страхолюдина! Здоровый, как горилла, такой же черный, да и на лицо не лучше. Плюс ко всему этому еще и мощные, как у буйвола, рога, толстый длинный хвост, нервно колотивший по коре дуба, и копыта, оставившие глубокие следы на земле, когда леший весь вылез из дуба. Не открывая глаз, он тут же улегся на бок на траву, подперев голову рукой.

Я незаметно взглянула на папу. Он сидел, рассеянно уткнувшись взглядом в муравья, ползавшего по его ноге. Папа явно не заметил появления лешего. Странно, конечно, а потом я вспомнила, что говорил домовой Кузя. Большинство людей не может видеть волшебных созданий.

• Предыдущая
• 11/43
• Следующая