Почтальон всегда звонит дважды - Кейн Джеймс - Страница 21

• Предыдущая
• 21/23
• Следующая

– Черта лысого нам было нужно. Пока мы не получим всего, останемся здесь.

Она меня поцеловала:

– Мне кажется, я тебя люблю, Фрэнк.

– Мы выбьем это из них. Не бойся.

– Я не боюсь.

Я оставался с ним всю ночь. Не давал ему есть и не позволял спать. Раза два, а может, три или четыре, он говорил с Вилли, а один раз Вилли захотел поговорить со мной. Ну, в общем, можно сказать, что у нас получилось. В промежутках я продолжал его избивать. Это мерзко, но мне требовалось, чтобы ему крайне нужно было доставить те бумаги сюда. Когда он вытирал полотенцем кровь с лица, было слышно радио, включенное в пивной под деревьями, и голоса людей, которые смеялись и веселились.

Около десяти часов утра на следующее утро она пришла:

– Думаю, они здесь. Их трое.

– Приведи сюда.

Она взяла пистолет, засунула его за пояс, так что спереди его не было видно, и ушла. Через минуту я услышал, как кто-то грохнулся. Это был один из его дружков. Она гнала их перед собой, и им приходилось пятиться задом, с поднятыми руками, и один из них рухнул, зацепившись ногой за бетонную дорожку. Я открыл двери.

– Сюда, джентльмены.

Они вошли, все еще с поднятыми руками, она вошла за ними и подала мне пистолет:

– Все были при оружии, но я отобрала у них пушки. Они остались в зале.

– Лучше сходи за ними. Могут появиться еще такие же гости.

Она ушла, но быстро вернулась, уже с пистолетами. Вынув обоймы, она положила их на постель около меня. Потом вывернула карманы наших визитеров. Через минуту бумаги были у нас. К тому же в еще одном конверте мы обнаружили шесть фотокопий и негатив к ним. Они собирались шантажировать нас и дальше, им и в голову не пришло ничего лучшего, как, собираясь к нам, взять с собой фотокопии. Я взял все, вместе с оригиналом, вышел на улицу, скомкал и поднес спичку. Когда все сгорело, я втоптал пепел в землю.

– Ладно, ребята. Я вас провожу. Пушки останутся здесь.

Когда я проводил их до автомобилей и вернулся, ее в домике не было. Я обошел здание сзади, но ее не было и там. Я поднялся наверх. Она была в своей комнате.

– Ну что, мы справились? Всему конец, тем проклятым бумагам, фотокопиям, всему. Просто гора с плеч.

Она молчала и смотрела как-то странно.

– Что с тобой, Кора?

– Значит, всему конец? Фотокопиям и вообще. Но не для меня. У меня миллионы копий, не хуже, чем были эти. Что скажешь? У меня их миллионы. Со мной еще не покончено.

Она рассмеялась и бросилась на кровать.

– Ну, если ты такая дура, что сама суешь голову в петлю, лишь бы отомстить мне, то у тебя есть действительно миллионы возможностей. Это точно.

– Вовсе нет, и в этом вся прелесть. Чтобы я совала голову в петлю? Разве Кац тебе не сказал? Если они один раз признали неумышленное убийство, то второй раз судить меня не могут. Так написано в законе. Нет, нет, мистер Фрэнк Чемберс. Я ничем не рискую, а вы будете болтаться на виселице, будете болтаться, болтаться, болтаться!

– Послушай, что с тобой происходит?

– А ты не знаешь? Вчера вечером тут была твоя приятельница. Не знала обо мне и осталась ночевать.

– Какая приятельница?

– Та, с которой вы были в Мексике. Она мне все рассказала. Мы теперь добрые подруги. Ода думала, будет лучше, если мы подружимся. А когда узнала, кто я, то испугалась, что я ее убью.

– В Мексике я не был уже год.

– Ну нет, был.

Она вышла, и я слышал, как она идет в мою комнату. Когда она вернулась, в руках у нее был кот, но необычно большой. Серый и пятнистый. Она положила его передо мной на стол, и кот начал мяукать.

– Когда вас не было, у пумы родились детеныши, и она привезла тебе одного на память.

Она оперлась о стойку и снова рассмеялась тем странным, безумным смехом:

– Кошка вернулась! Прыгнула на щиток с пробками и погибла, но теперь вот она снова! Ха-ха-ха-ха! Тебе не смешно?! Как тебе не везет с кошками!

Потом она расплакалась, а когда успокоилась, ушла вниз. За ней спустился и я. Она открывала крышку от большой коробки:

– Делаю гнездышко для нашей малышки, дорогой.

– Очень мило с твоей стороны.

– А ты думал, что я делаю?

– Ничего.

– Не бойся. Когда придет время позвонить Саккету, я дам тебе знать. Так что раньше времени не расстраивайся. Тебе еще понадобятся силы.

Она выстлала коробку ватой, а сверху бросила какие-то тряпки, отнесла коробку наверх и уложила в нее маленькую пуму.

Та немного помяукала, потом уснула. Я снова спустился, чтобы налить себе колы. Едва я успел плеснуть в бокал, как она уже стояла в дверях.

– Я хочу подкрепить свои силы, дорогая.

– Очень мило с твоей стороны.

– А ты думала, что я делаю?

– Ничего.

– Не бойся. Когда я захочу смыться, дам тебе знать. Так что раньше времени не расстраивайся. Возможно, тебе еще понадобятся силы.

Она как-то странно взглянула на меня и вернулась наверх.

Так это и тянулось целый день. Я следил за ней, боясь, что она позвонит Саккету, она – за мной, боясь, что я сбегу. Заведение мы вообще не открывали. В промежутках между походами по дому мы сидели наверху в гостиной. Сидели, не глядя друг на друга. Смотрели только на маленькую пуму. Она мяукала, и Кора спустилась за молоком. Я ходил с ней. Потом пума напилась молока и уснула. Она еще даже не играла, была слишком мала. Все время только мяукала или спала.

В ту ночь мы молча лежали рядом. Видимо, я уснул, потому что видел все тот же сон. А потом я вдруг проснулся и весь в поту помчался по лестнице. Меня разбудил звук набираемого телефонного номера. Она стояла у стойки в закусочной, полностью одетая, со шляпкой на голове, на полу, у ее ног, я заметил завязанную шляпную коробку. Я вырвал трубку у нее из руки, бросил на рычаг. Схватил Кору за плечи и толкнул к лестнице:

– Иди наверх! Иди наверх, или я тебя...

– Или ты меня?..

Зазвонил телефон, и я взял трубку:

– Слушаю.

– Такси вызывали?

– Ага. Ну да. Я вызывал такси, но я передумал. Вы мне не нужны.

– Ладно.

Когда я пришел наверх, она раздевалась. Мы снова легли в постель и снова долго лежали, не говоря ни слова.

Потом она начала:

– Ну, так что «или»?

– Что я могу тебе сделать? Дать тебе разок по физиономии, может быть. Может, еще что-то.

– Значит, еще что-то, да?

– На что ты намекаешь?

– Фрэнк, я знаю, что ты делал. Лежал здесь и думал, как меня убить.

– Я спал.

– Не лги мне, Фрэнк. Потому что я не хочу тебе лгать и должна кое-что сказать.

Я надолго задумался. Именно так все и было. Я лежал возле нее и ломал голову, как ее убить.

– Ну ладно. Я об этом думал.

– Я это знала.

– А ты лучше? Ты же хочешь продать меня Саккету? Это не то же самое?

– То же.

– Так что мы квиты. Мы снова квиты. Мы там, откуда начали.

– Не совсем.

– Ну нет, именно там.

Потом я немного сдал и положил голову ей на плечо:

– Все там же. Мы можем лгать друг другу что угодно, смеяться над этими деньгами и хвастать, как это чертовски здорово, но это ничего не меняет. Я хотел уехать с той женщиной, Кора. Мы собирались в Никарагуа ловить хищников. И если я не поехал, то только потому, что знал, что мне нужно вернуться. Мы связаны друг с другом, Кора. Мы думали, что достигли вершины горы, Кора. Но все не так. Эта гора лежит на нас, лежит на нас с той самой ночи.

– И ты вернулся только из-за этого?

– Нет. Есть только ты и я. Никого больше не существует. Я люблю тебя, Кора. Но когда в любовь приходит страх, любви конец. Она превращается в ненависть.

– Значит, ты меня ненавидишь?

– Я не знаю. Сейчас я говорю правду, первый раз в жизни. И ты должна это знать. И если я лежал здесь и думал, то именно потому. Теперь ты все знаешь.

• Предыдущая
• 21/23
• Следующая