Жук и геометрия. Рассказы - Третьяков Юрий Федорович - Страница 11

• Предыдущая
• 11/25
• Следующая

В прошлое лето Дим был таким еще маленьким — сейчас даже вспомнить смешно, — что ловил рыбу в кадке с дождевой водой. Вода стояла давно, она была мутная, зеленая. Конечно, там никакая рыба не жила, водились одни головастики, похожие на крошечные гвоздики с большой шляпкой. Кроме головастиков и еще неизвестно откуда берущейся зеленой тины, в кадке ничего не было.

Это Дим увидел потом, когда воду из кадки вылили, так как Вовка посадил туда живого рака, которого откуда-то принес, чтоб этот рак у него жил. Вовка еще накидал туда дохлых мышей, потому что раки едят все дохлое, но этот рак мышей есть не захотел, он, наверное, их никогда не видел и не знал, что их можно есть, и сам сдох. Про это узнала тетя Оля, сильно ругалась и велела воду из кадки вылить. Вода впиталась в землю, а головастики долго еще шевелились, потом набежали куры и всех головастиков поклевали.

Еще Дим закидывал удочку в большую лужу перед домом. После каждого дождя лужа делалась глубокой, но там купались соседские утки и, наверное, рыбу съели, — это так Вовка говорил, а Дим верил. Он был маленький. А на самом деле у него удочка никуда не годилась: кривая палка, а на конце нитка, даже без крючка…

Всю зиму Дим мечтал: придет лето, и он будет ловить рыбу. Сделает себе настоящую удочку и поймает… щуку. Он даже часто играл так: когда мама приносила из магазина свежую рыбу, Дим брал одну, привязывал ее к нитке, нитку к палочке и, напустив в ванну воды, ловил — опускал, выдергивал, опять опускал и опять выдергивал. Это было приятно, но совсем не так, как на реке.

В первый же день на даче Дим пристал к Вовке: сделай мне удочку. Сперва Вовка отмахивался — некогда, да погоди, да зачем тебе… Но Дим все ныл и ныл, пока Вовке не надоело.

— Ладно, — сказал он, — пойдем. Дам тебе удочку. Зуда!

Вовка повел Дима в сарай, достал из-под крыши связку удилищ, выбрал самое кривое и короткое и кинул на землю.

— На! И отвяжись. Нитку тетя Оля привяжет.

— А… крючок?..

— Какой еще тебе крючок? И без крючка сойдет. Без крючка даже лучше…

Но выросшего Дима не обмануть, как в прошлом году.

— Крючок!

Вовка, ворча что-то под нос, покопался в карманах и дал Диму крючок. Дим долго с удивлением разглядывал его: огромный, белый, без ушка и без бородки, — это же просто согнутая булавка, такая, которыми Вовка накалывал бабочек в коллекцию. Но лучше уж такой, чем никакого…

— Иди — лови! — усмехнулся Вовка. — Да ведерко захвати побольше, куда рыбу класть. А ко мне не приставай.

Дальше Дим и сам знал, что делать. Он накопал в консервную банку с землей червей — самых длинных, толстых и красных. В спичечную коробку наловил на окне мух: отрывал мухам головы, и без голов они все равно жили и ползали. На лужайке перед домом поймал несколько зеленых кузнечиков — в другую спичечную коробку. Сунул в карман кусок хлеба. Надо бы пойти к навозной куче на краю поселка — посмотреть, нет ли белых червей (Вовка говорил, что их хватает любая рыба), но там напротив жил маленький мальчишка Василей. Этот Василей был очень злой. Он постоянно сидел на заборе и дразнил всех, кто шел мимо. И кидался земляными комками, разрывающимися, как маленькие бомбы.

Тетя Оля сказала:

— Ловить — только на Синявке. Дальше — ни шагу! Смотри!

Синявкой называлось место, где купались малыши. Глубина там была — курице по колено, а малышей — больше, чем рыбы.

Зато через луг тянулась длинная канава, полная воды. Канава заросла травой, вечерами в ней квакали лягушки, днем по воде скользили на невидимых коньках какие-то козявки — бегали взад-вперед, а под водой стайками носились головастики, не такие, как в кадке, а большие: с глазами, хвостами, а некоторые и с лапками. Еще в канаве водились черные жуки-плавунцы, а на дне сверкали паутинные домики подводных пауков. В самых мелких местах, где вода была совсем теплая, шевелились длинные узкие пиявки. Канава кишела всякой живностью.

К этой канаве и пришел Дим. Он выискал местечко поглубже, насадил на крючок самого толстого червяка, поплевал на него и закинул в воду.

Поплавок замер. Дим, не отрываясь, смотрел на него.

— Ловись, рыбка, большая и маленькая! — громко сказали за спиной.

Какой-то незнакомый веселый дядька с длинными бамбуковыми удилищами, сачком и камышовой корзинкой в руках стоял и смотрел на Дима.

— Клюет? — спросил он, кивая на поплавок и улыбаясь.

— Пока нет… — сказал Дим. — Клюнет…

— Надо думать—клюнет! — сразу согласился веселый дядька.

— Конечно, — сказал Дим. — Буду ловить, ловить, и — клюнет.

— Молодец! — неизвестно почему похвалил дядька. — Ведерко-то для улова?

— Да, — сказал Дим. — Для улова. И вода в нем для улова. Чтоб рыбы не задохнулись. Правда, дядя?

— Правда, — сказал дядька. — Ну, счастливо!

— До свиданья, — сказал Дим. — И вам счастливо!

Дядька зашагал к реке. Концы длиннющих удилищ вздрагивали при каждом шаге. Дим вздохнул: вот это удилища, таких и у Вовки нет, такими удилищами можно сколько рыб поймать..

Солнце нагрело воду в канаве, и от этого запахло тиной и какой-то чудесной рыбьей сыростью. После вчерашнего дождя влажный теплый воздух струился вверх, и невидимые таинственные существа по сырому лугу, по канавам с водой, по озеркам и болотцам укали:

— У-у… У-у…

Вовка говорил, что это тритоны, а кто такие тритоны, не сказал. Может, это какие-нибудь большие рыбы, которых можно поймать… Дим снова вздохнул.

Поплавок не шевелился. Дим подумал, что червяк, должно быть, не нравится рыбам, и посадил вместо него безголовую муху. Опять лег поплавок на воду и застыл. И Дим застыл. Ничего. Будет сидеть и сидеть, пока приплывет какая-нибудь рыба, увидит муху и клюнет. После этого ее надо подсечь.

Вокруг неподвижного поплавка бегали длинноногие козявки—водяные конькобежцы—и не боялись. Стрекоза с синими крылышками, треща, долго примеривалась сесть на поплавок, села, опустив вниз крылышки, и замерла. Дим повел концом удилища, поплавок нырнул в воду, стрекоза шарахнулась в сторону и улетела.

Дим сменил муху на кузнечика, но и на кузнечика не клевало.

Опять пришел веселый дядька. Он был без удочек и присел на корточки сзади Дима. Дим сделал совсем серьезное лицо и еще внимательнее уставился на поплавок. Немного погодя он украдкой покосился на дядьку. Дядька сидел смирно, обхватив руками колени:

— Ну, как дела? — спросил наконец дядька.

— Не клюет… — вздохнул Дим.

— Ай-яй-яй! — посочувствовал дядька, придвинул Димово ведерко, заглянул в него и воскликнул: — Э-э… Сколько у него там рыбы! А говорил — не клюет!

— Какой рыбы?

— Самой настоящей. Ишь, окунь, красноперки, ершишка — гляди-ка… Пескарей штук десять… Здорово!

Дим, воткнув конец удочки в берег, подбежал, заглянул в ведерко: верно — плескались, возились рыбы, налезая друг на друга. Толстый, головастый окунь с полосатой спиной вылез на самый верх и шевелил жабрами.

— Дядь… это вы… положили, да? — поднял глаза Дим.

— Нет, — серьезно сказал дядька.

— Ну да! — улыбнулся хитро Дим. — Я знаю… Это вы… неправду говорите… Я не маленький…

— Вот еще, — сдвинул брови дядька. — Так я и отдал тебе свою рыбу — держи карман! У меня дома кот есть. Такой, что сколько ему ни дай, — все мало. Полосатый, как тигр. А ты говоришь — «положили»…

Дядька захохотал и ушел — такой добрый, веселый дядька. Конечно, это он рыбу принес и незаметно положил в ведерко. Сколько много рыбы! И какая крупная. Дим принялся измерять рыб, прикладывая их к своей руке. Так всегда делал Вовка. Так все рыбаки делают. Рыбы были с Димову ладонь, а окунь много длиннее.

Больше Дим не ловил, а пошел домой. В одной руке он нес удилище, в другой — рыбу, нанизанную на нитку.

Он не смотрел по сторонам, но слышал, как две девчонки, сидевшие без дела под плетнем, взволнованно зашептали ему вслед. И какая-то тетя, остановившаяся с ведрами отдохнуть, сказала:

• Предыдущая
• 11/25
• Следующая