Мумия идет - Стайн Роберт Лоуренс - Страница 1

• 1/16
• Следующая

— У тебя все будет хорошо, Майкл, — уже в сотый раз за сегодняшний день сказала мама.

Мы прошли мимо людей, стоящих у касс, где продают билеты.

Казалось, все в аэропорту находятся в состоянии лихорадочной спешки. Вот молодая пара бежит к выходу на посадку. Чемоданы на маленьких колесиках, смешно подпрыгивая, торопятся за ними.

Возле ворот безопасности громко спорят мужчина и женщина:

— Я думал, билеты у тебя, ведь я передал их тебе еще утром!

— Нет, не передавал! Идиот, я же говорила, чтобы ты все хорошенько проверил!

Потом мы с папой и мамой прошли мимо целой горы чемоданов, на самом верху которой сидела маленькая плачущая девочка. Ее родители суетились рядом, уговаривая малышку успокоиться.

Папа нес мою брезентовую сумку. Он хотел мне что-то сказать, повернулся, но тут же споткнулся о багажную тележку.

Я засмеялся: папа выглядел в этот момент таким забавным.

И почему здесь все такие озабоченные?

Папа бросил мою дорожную сумку на ленту конвейера. Мы с мамой прошли в ворота безопасности, а когда их проходил папа, раздался сигнал.

Его глаза от удивления округлились, он вынул из кармана ключи и попытался пройти снова. На этот раз получилось.

На экране я видел свою сумку, когда она проходила через рентгеновские лучи, и рассмотрел все, что в ней было. Вот здорово!

Папа подхватил мои вещи, и мы двинулись по длинному коридору к выходу на посадку. Мама с папой шли так быстро, что мне пришлось чуть ли не бежать за ними.

— Тетя Сандра встретит тебя в Орландо, — сказала мама. — Ты увидишь ее, как только выйдешь из самолета.

— Да знаю я, знаю, — проворчал я. Сколько раз мне уже говорили об этом?!

Наверное, не меньше тысячи! И вот опять…

Последние две недели я только и делал, что думал о том, как проведу время в Орландо. Конечно, в первую очередь попытаюсь попасть в Диснейленд. Но очень соблазнительно познакомиться и с Миром моря.

Мне нравятся рыбы и все, что обитает в море. Когда прошлым летом папа с мамой брали меня с собой на Багамы, я был в полном восторге. Когда я нырял, то под водой я видел необыкновенно красивый мир, населенный удивительными созданиями! Это было все равно, что побывать на другой планете.

Папа как-то сказал, что из меня со временем может получиться хороший астронавт, и назвал меня настоящим исследователем. Возможно, он был прав, потому что мне нравится бывать в новых местах, открывать неизвестные для себя вещи.

Но почему это, интересно, мои родители придают такое большое значение моему самостоятельному полету в Орландо?

Мы подошли к воротам. Папа опустил сумку и нервно посмотрел на часы. Мама сжала мою руку и каким-то не своим голосом сказала:

— Не волнуйся!

— Я вовсе и не волнуюсь. Подумаешь, проблема — лететь в самолете! Мне уже двенадцать лет, сама ведь знаешь.

Мама с папой обменялись многозначительным взглядом, мама прикусила нижнюю губу, и я заметил, что она уже сжевала с нее всю помаду.

— Леди и джентльмены! Последнее предупреждение о посадке на рейс 501, следующий в Питсбург, — раздался женский голос в громкоговорителе. — Посадка на Питсбург через ворота 45.

— Ты еще никогда не летал один, — вздохнул папа. — Мы всегда были с тобой.

— Да не боюсь я лететь один! — снова заверил я родителей. — Это же совсем просто. Сяду в кресло и даже не замечу, как всего через пару часов окажусь в Орландо. — Меня разбирал смех. — Пилоты сделают всю работу за меня.

Однако маме с папой почему-то было не до смеха.

— Ты летишь первым классом, — напомнила мама. — Тебе должно быть удобно.

— Просто здорово, — сказал я. — Один парень в школе говорил, что в первом классе пассажирам дают пломбир с орехами и фруктами.

— Может быть, — ответил папа, в который раз взглянув на часы. Потом он перевел взгляд на ворота. — Ну, сынок, тебе пора!

Мама вздохнула и обняла меня за плечи.

— Доброго пути, Майкл! — Она прижалась щекой к моей щеке, а когда отстранилась, я увидел у нее на глазах слезы.

Папа тоже обнял меня, откашлялся, но так ничего больше и не сказал.

— У меня все будет в порядке, — еще раз пообещал я. — Позвоню от тети Сандры, как только долечу.

Мама, спохватившись, передала мне белый конверт. Я сунул его во внутренний карман джинсов. Папа поднял мою сумку и повел меня к воротам.

— Твое место 1а, — еще раз напомнил он, передавая мне брезентовую сумку, и потрепал по плечу.

Я обернулся и помахал им рукой. Мама вытирала слезы теперь уже с обеих щек.

— У меня все будет хорошо! Правда! — крикнул я им.

Потом повернулся и пошел по посадочному тоннелю в самолет. Bay, подумалось мне. И чего это они такие странные? Разве я единственный ребенок, который один летит в Орландо?

Когда я вошел в самолет, то не увидел стюардессы, а впрочем, мое место и так легко найти: оно в самом первом ряду первого класса.

Я засунул сумку наверх, в отделение для багажа, а потом плюхнулся в кресло.

Ох, до чего удобно! Приятно будет лететь, решил я и, перегнувшись через подлокотник, посмотрел в проход: мне хотелось спросить какую-нибудь стюардессу, будут ли нам показывать кино.

Но пока никого не было видно.

Я нащупал ремень и попытался пристегнуть его. Наконец, мне это удалось, и я откинулся назад, на мягкую кожаную спинку. И тут вспомнил про конверт, который в последнюю минуту дала мне мама.

Вытащив белый конверт из кармана джинсов, я внимательно посмотрел на него. Простой белый конверт.

Может быть, это письмо тете Сандре? Или записки для меня? Странно, почему родители ничего не сказали?

Я вскрыл конверт и вынул лист бумаги. Развернул его, поднес к лицу, и мое сердце бешено заколотилось.

Я прочитал: «Мы не твои родители».

— Ой! — невольно вырвалось у меня.

Я схватил бумагу обеими руками и перечитывал эти четыре слова снова и снова, пока у меня не помутилось в глазах.

— Это, наверно, шутка, — пробормотал я про себя.

Мама с папой вечно поддразнивали меня, потому что я не был похож ни на одного из них. Они оба высокие, светловолосые, а у меня волосы темные и такие же глаза, я низкорослый и коренастый.

Но все равно это какая-то странная шутка — то, что в письме.

Я снова перечитал короткую записку. Про себя. А потом медленно вслух: «Мы не твои родители».

Слова были написаны синими чернилами, крупным почерком отца. Я почувствовал, что мои руки затряслись. Сложив записку, я сунул ее в карман.

— Странно, — пробормотал я. — Все это очень странно!

Если это шутка, то я ее не понял. И решил, что по приезде спрошу об этом тетю Сандру. Или позвоню маме с папой из Орландо и узнаю, что это значит: «Мы не твои родители»?

У меня подвело живот и учащенно забилось сердце.

Я еще раз взглянул в проход, и опять — никаких стюардесс. Потом приподнялся в кресле и осмотрелся.

В первом классе — ни единого пассажира, кроме меня. Я насчитал четыре ряда пустых серых кресел.

Интересно, что, я один лечу в первом классе? Удивление мое росло. Орландо — такое популярное место, так где же все люди? От волнения у меня вдруг пересохло в горле. Мне потребовался стакан воды. Но у кого его попросить?

Я расстегнул ремень безопасности, бросил его на сиденье и поднялся с кресла. Пол вибрировал под моими ногами. Я слышал, как разогреваются моторы.

Первый класс отделяла от общего салона тяжелая красная портьера. Я подошел и отодвинул ее. Заглянул в общий салон. Сквозь два ряда иллюминаторов пробивались яркие лучи света. И тут пусто. Никого. Ни единого человека!..

— Эй! — крикнул я, сжимая в руке портьеру. — Эй! Есть тут кто-нибудь?

Мой голос слабо звучал в огромном пустом салоне. Ответом мне был только вой и грохот работающих моторов.

• 1/16
• Следующая