Авраам, сын Давида - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая

— Ты, который помнишь все, — тихо сказал Авраам, — я хотел… я не знаю… я думаю…

— Ну-ну, — сказал Хранитель, — не настолько я мудр, чтобы падать передо мной ниц. Вставай-ка и перестань волноваться. Что ты хотел, чего ты не знаешь и о чем думаешь?

— У тебя… должна быть… книга, которая сохранилась от Первых людей…

Старик заставил мальчишку подняться с колен и, обняв за плечи, повел к низкой скамье.

— Кто рассказал тебе о Первых людях? — спросил он, усадив Авраама рядом с собой. О присутствии Доминуса он, казалось, забыл, и тот приблизился, чтобы слышать разговор — в конце концов, Давид, отец Авраама, именно его, Доминуса, будет расспрашивать о том, что делал его сын на Холмах.

— Никто, — сказал мальчик. — Я… не знаю. Мне снятся сны.

— Это точно, — подал голос Доминус. — Сны. Он их каждому рассказывает. Ерунда всякая.

— Помолчи, Доминус, — недовольно сказал старик.

— Снов о Первых людях я не рассказывал никому, — тихо сказал Авраам.

— Ты пришел, чтобы рассказать их мне?

— Н-нет… Просто… В одном из снов я узнал, что у тебя есть книга. Я должен найти ее и прочитать.

— Ты умеешь читать?!

— Нет, конечно, — не выдержал Доминус. — Что за глупости!

— Я не умею читать значки, — сказал мальчик. — Но мне сказали, и я пришел.

— Что ты знаешь о Первых людях? — спросил старик.

— Только то, что они жили давно. А потом все погибли. И не осталось ничего. Только камни кое-где. Глубоко под землей — остатки селений. И книга.

— Никто не знает, — сказал старик, — сколько раз рождался и погибал род людской с того дня, когда человек был сотворен впервые. Три? Пять? Сто? Когда на земле в последний раз — до нашего мира — жили люди, на этом вот месте, под нами, стояло огромное селение. Тысячи хижин. В книгах сказано, что имя ему было — Иерусалим.

— Иерусалим, — повторил Авраам. — Я знаю.

— Знаешь?!

— Я часто вижу это селение в моих снах.

— Ты не можешь…

— Я вижу его. Огромную стену с бойницами. Узкие улочки. Дома из белого камня. Огромные. Несколько домов стоят друг на друге и не проваливаются. Я иду куда-то. А за мной — люди, много людей. В разных одеждах. Черные в черном. Белые в белом. Черные в белом… — мальчишка говорил монотонно, он закрыл глаза и, казалось, отступил куда-то в свой мир, явившийся ему наяву. Доминус прикрыл рот ладонью, чтобы не закричать, а старик наклонился вперед, чтобы видеть выражение лица Авраама, не пропустить ничего, что стоило бы запомнить.

— Я прохожу под аркой на площадь перед Храмом. Он так огромен, что взгляд не может охватить его. И слышу голос. Молитву.

— Какую? — спросил старик, потому что мальчик неожиданно замолчал, слышно было лишь его тяжелое дыхание.

— За этим я и пришел к тебе, — сказал Авраам, вернувшись из мира видений в реальность склепа, дрожащего света лампад и тяжелого запаха подземелья. — У тебя должна быть книга с этой молитвой.

— Ты не умеешь читать…

— Все равно. Я должен увидеть книгу. Так мне сказали во сне.

Старик молча поднялся и заковылял в глубину Хранилища. Авраам шел за ним, Доминус — поодаль, испуганный и ничего не понимающий.

— Много лет назад, — заговорил Хранитель, — когда земля еще не тряслась, а камни Иерусалима не были окончательно съедены песком, эту книгу нашли мои предки в каких-то развалинах. Она написана на языке тех, кто здесь жил и кто давно уже не существует. Ни один человек сейчас, конечно, не понимает этих знаков. Я много раз пытался… Нет, разве можно понять язык людей, исчезнувших много поколений назад? Мои предки, Авраам, рассказывали кое-что о том времени. Фантазии, конечно. Дед моего деда слышал это от своего… Утверждают, что тогда люди умели летать по воздуху, ездить в повозках, не запряженных козами, передавать на огромные расстояния свой голос, превращать пустыни в сады. Они могли такое, чему даже названия не сохранилось. И все ушло в песок. Я даже не уверен, что эти рассказы действительно о времени Первых людей. Может, их сочинил кто-то из моих же предков? Может, и эту книгу написал кто-то из них, придумав тайные знаки, чтобы никто ничего не понял…

Они подошли к небольшому столу, стоявшему отдельно от других в самом дальнем углу Хранилища. Свет лампад сюда почти не проникал, но на столе стояла свеча, и старик зажег ее от ближайшего светильника.

Авраам вскрикнул, Доминус вытянул шею, а старик отступил назад.

Книга была сделана из полуистлевшей кожи. Так показалось Доминусу. Но, вероятно, материал был все же иным, никакая кожа не сохранилась бы, если на земле сменились тысячи (сколько их было?) поколений. Авраам с видимым усилием приподнял обложку.

— Да, — сказал он, — это книга, которую я искал.

Он провел пальцем по строке справа налево, заговорил монотонно, с усилием поднимая со страницы каждое слово.

— «Бырейшит, — читал Авраам, — бара элохим эт ашамаим вэ эт аарец. Вэ аарец хайта тоу…»

Он читал все громче и увереннее, палец все быстрее скользил вдоль строк, и Доминус, не понимая ничего, ощущал явление какой-то неуправляемой силы, заставлявшей его вжиматься в стену. А старик неожиданно протянул к Аврааму тощие руки и стоял так, то ли не решаясь остановить чтение, то ли ожидая, что мальчишка сейчас потеряет сознание от умственных усилий и свалится замертво.

Сколько времени это продолжалось? Когда Авраам выкрикнул «вэ йасем баарон бамицраим» и с треском захлопнул книгу, Доминус опустился на пол Хранилища, потому что ноги не держали его. И обнаружил, что старик давно, видимо, сидит у ног мальчика, глядя на Авраама снизу вверх.

— Что это было? — спросил Доминус.

— Бырейшит. В начале. Первая книга Торы, — отрывисто ответил Авраам.

— Кто ты? — едва слышно прошептал Хранитель, и Доминус понял, что старик уже знает ответ, точнее — надеется, что ответ будет именно таким, какой он хочет услышать.

— Тот, для которого написана эта книга. Тот, кто может понять ее скрытый смысл. Тот, кто направлен в этот мир, чтобы повести за собой народ Израиля, вывести его из галута, воссоздать Третий храм, воскресить мертвых и создать царство Божие на земле.

— Авраам, сын Давида, — благоговейно сказал хранитель. — Мессия.

— Мессия, — эхом повторил Авраам, впитывая звучание слова, примеряя его к себе.

— Я ничего не понимаю, — сказал Доминус, — о чем вы говорите? Откуда этот мальчишка знает грамоту древних? И что там было написано, в конце концов?

Оба — старик и ребенок — посмотрели на Доминуса как на шипящую змею. Змею можно убить, можно отшвырнуть ногой, можно пройти мимо, но можно ведь и снизойти до нее.

— Множество народов жили на земле тысячи поколений назад, — сказал старик медленно, подбирая слова. Он говорил не столько для Доминуса, хотя обращался именно к нему, сколько для себя, проверяя вслух мысль, пришедшую в голову, — и среди них был один, создавший эту книгу. Или — народ, для которого эта книга была создана. Они называли себя евреями. Людьми Израиля. Это был народ, избранный Богом для того, чтобы спасти род людской. Отец говорил мне, а ему — его дед… В одной из книг это предание описано подробно… Может быть, это было вообще единственное более или менее логичное предание о том, ушедшем времени… Люди Израиля. Их давно нет.

— О чем ты говоришь, старик? — надменно спросил мальчик. — Я Мессия. В моих снах я видел, что должен найти Тору и прочитать ее. И тогда пойму смысл своего явления в мир. Я нашел Тору и прочитал. Я понял смысл. Я пришел спасти мой народ.

У старика начала трястись голова. Это было так жутко, что Доминус даже не решился подойти, помочь, поддержать. Авраам тоже стоял неподвижно, ждал ответа. И начал уже страшиться его, потому что догадывался, каким он будет.

— Творцы, будь вы благословенны, — бормотал Хранитель, — за что вы поступили так с созданиями своими… Творцы, неужели прервали вы связь времен, чтобы наказание стало неотвратимым…

— Я понял, — сказал Авраам потухшим голосом, — я читаю в твоих мыслях то, что ты не решаешься сказать.

• Предыдущая
• 2/3
• Следующая