Игра теней - Катериничев Петр Владимирович - Страница 93

• Предыдущая
• 93/110
• Следующая

Все это кажется далеким и призрачным, но Россия страна взрослых детей! В детстве мы играем в «царя горы и лезем в подвалы и пещеры; став взрослыми — стремимся к власти и успеху и впадаем в мрачные запои и тяжелую рефлексию… А на главной площади страны „спит“ Вождь мирового пролетариата, „живее всех живых“, и к нему, и к силам, его представляющим, стремятся многие „за справедливостью“…

«Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…»

«Кто был ничем, тот станет всем…»

Мы ленивы и нелюбопытны… Ведь еще Лукреций Кар в сочинении «О природе вещей» констатировал просто и понятно:

«Из ничего — ничто».

Мир рабов, который ставит на престол своего царя..

Жрец Януса назывался «царь священнодействий» и заменял царя… Кто мог заменить царя? Только тот, кто был самой влиятельной фигурой при дворе владык.

Униженный раб. Шут.

В мифологии раб — особый персонаж, противопоставленный царю и являющийся сам царем рабов и королем шутов; во многих обрядах происходило переворачивание социальной иерархии, когда роли властителей исполняли обладатели наиболее низкого социального ранга, и наоборот… По своей семантике раб — персона смерти, царь — персона жизни; верх социальной иерархии — жизнь, низ — смерть…

Смысл игры — раб замещает царя в смерти: умерщвление царя замещается умерщвлением раба, то есть царя шутовского, мнимого…

На Руси играли в эту игру охотно… Иоанн Грозный удалялся «монашествовать» в Александровскую слободу, оставляя на Москве татарина Симеона Бекбулатовича…

Будучи не чужд литературе, Иоанн Васильевич отсылал «Царю и Государю» верноподданнические письма, подписываясь рабом и слугою Иванцом Васильевым…

Надо полагать, при каждом таком послании шут получал нешуточный стресс… Петр Алексеевич тоже не дурак был потешиться: сначала потешное войско и потешная война, потом…. В Голландию отъехал Петр Михайлов, а престолоблюстителем оставлен был царский забавник — князь-кесарь Ромодановский, при одном имени которого у людей даже близко не помышлявших о «воровстве супротив государя», волосы начинали шевелиться на темечке… А восемьдесят лет назад в России в эту игру взяли да сыграли всерьез…На престол возвели «Царя рабов», государя убили; «кто был ничем — тот стал всем», «конечная цель — ничто»… НИЧТО стало править огромной страной, уничтожая и унижая ее, превращая в свое подобие…

Вернемся к теории. В мифологии если царя и настигает смерть, то смерть временная, часто изображаемая как заточение или рабство, в повествовательном фольклоре появляется мотив тайно вернувшегося царя, который изгоняет узурпатора… Кроме того, раб, как метафора смерти, тесно связан еще с несколькими ее метафорами, прежде всего такими, как глупость, безумие, юродство, характеризующими период мытарств героя, его мнимой временной гибели…

В мифологическом повествовании персонаж переживает превращение: теряет трон и становится рабом; раб, дурак, лицо низкого звания добивается царства.

Ритуальная замена царя в период опасности и удаление его из резиденции дает узурпатору временное, мнимое царствование. Ритуальное царство карнавального владыки располагается в особом, праздничном времени (праздник дураков или вакханалия) или в особом мифическом пространстве — стране дураков, городе ленивцев, шутовской стране «наоборотии»…

Насколько все знакомо, и не по сказкам… Сначала все средства информации усердно лепили образ «страны дураков», «оборотной стороны жилетки», наладив антитезу: «цивилизованный мир» — «странная Россия», потом дали поуправлять шуту «на потеху»… Смотреть на это безобразие на трезвую голову, введенную тем же шутом в приказном порядке, людям стало просто невмоготу…

А совсем недавние события?..

М-да… Россия — страна сказок… Президент пьет без меры и неуправляем в этой страсти — «царь безумен»… Президент болен, немощен, из больниц не вылезает — «царь умер?..». «Русский трон» казался вакантным — только руку протяни… Или — еще покажется таким?

Если бы люди лучше знали мифологические сюжеты или хотя бы помнили сказки своих бабушек — что бы их удивило сейчас?.. Ничто не ново под солнцем… «Что было, то и будет; и что делать, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „Смотри, вот это новое“, но это было уже в веках, бывших прежде нас…»

Все — суета сует и всяческая суета… Советник смотрел на экран.

Изображение было, по его мнению, недостаточно четким и ясным. Увеличение. Еще.

Закрыл глаза, проверяя впечатление…

Нет. Чего не хватает, он понять не мог, но впечатление от настоящего было другим. Нажал зуммер, предварительно затенив экран монитора фоном. Вошла девушка — высокая и стройная, как фотомодель. Лицо ее можно было бы назвать красивым, по крайней мере — черты его правильны, пропорциональны, но — какие-то мелкие. И главное — выражение глаз: безразлично-отчужденное. Большие и ясные до пустоты, они смотрели словно сквозь тебя или просто отражали свет… Но она его возбуждала. Такая, как есть, — похожая на куклу Барби.

— Я хочу расслабиться, — произнес Советник.

— Здесь? — спросила девушка безо всякого удивления.

Помещение было похоже на бункер, а скорее — на центр управления полетами.

Огромная, пульсирующая карта мира и двадцать четыре монитора, показывающие различные программы мирового ТВ; большой монитор, за которым работал Советник, стоял прямо перед ним на специальном столике и светился изумрудно-зеленым.

Девушка запустила руки под платье, сняла трусики, прошлась, быстро повернулась, взметнув подол, сбросила платье, оставшись в очень короткой маечке, чулках и туфлях. Постояла, расставив ноги и раскачиваясь, давая мужчине рассмотреть себя, подошла к вращающемуся стулу на котором он сидел, опустилась на колени, ее руки заскользили вверх по брюкам…

Работала девушка хорошо. На мгновение она подняла глаза, взгляд ее перестал быть равнодушным — в нем была искренняя заинтересованность профессионала в качестве проделанной работы. Он понял! Взгляд!

— Благодарю. Ты свободна. — Советник переключил все внимание на монитор.

Женщины и деньги нужны только затем, чтобы о них не думать…

Набрал код файла, вернул изображение на экран. Да, взгляд. У этого — взгляд раба. У настоящего — другой. Нажал кнопку на панели:

— Доставьте мне Эрика. Сейчас.

— Есть.

Тор сделал знак остановиться. Чуть склонил голову, снял кислородную маску.

Делаю то же самое. Спрашивает:

— Зажигалка есть?

— А как же. Комбат разрешает перекурить и оправиться?

— Оправляйся хоть по самые уши, а с перекурить — повременим.

Чиркает кремнем, смотрит на огонек. Он почти неподвижен. Совсем легкий сквознячок никак не заметен в тяжелом и спертом воздухе, но едва горящее пламя отклоняется в сторону.

Метров через пятьдесят туннель упирается в бетонный завал.

— Если это — Тверской, то я — Макиавелли…

Тор не обращая внимания на комментарии, внимательно осматривает завал. Если его и можно разобрать, то только при помощи мини-бульдозера. На эту роль Top не годится, а я — не претендую. Хотя — строили же египтяне как-то свои пирамиды!

Строить — не ломать Тор направляет тоненький луч вверх:

— Тверской не Тверской, а проходным двором просочимся…

Смотрю туда же, но ничего не замечаю. Зазоры между кусками железобетона, проржавевшая арматура…

— Вентиляционная шахта. При Сталине делали если не за совесть, то за пайку.

— Туда если и просочится — то мышь. Бетон киркою не свернуть, а «пластиком» я тут делов понаделаю — не расхлебаем…

— Трещинку видишь?

— Нет.

— Рассмотреть — навык нужен. Ее расширить чуток, силу правильно приложить — весь кусок сам пойдет. Я полез.

— Помочь?

— Вот уж нет. Кто на что учился. Ты только поосторожнее, под «дуру» не попади, она может пластом съехать, а может — и балдой упасть…

«Расширить чуток» — это он поскромничал. Силищи у мужика — на пятерых таких, как я. Мощный и точный удар — словно бревно-таран. Еще. Еще. К моему полному удивлению, никакого особого грохота — звук словно вязнет. Бетонная плита сначала поплыла, потом накренилась и осталась висеть на нескольких «нитках» арматуры. Тор глянул на меня:

• Предыдущая
• 93/110
• Следующая