Игра теней - Катериничев Петр Владимирович - Страница 62

• Предыдущая
• 62/110
• Следующая

Мцыри… По-грузински это означает, во-первых, «послушник», а во-вторых — «пришелец», «чужеземец», прибывший добровольно или привезенный насильственно из чужих краев, одинокий человек, не имеющий родных и близких…

«Ты не можешь вообразить, как тяжела мысль, что друзья нас забывают…»

«Бог знает, что с вами сделалось; забыли, что ли?..» Сначала Лермонтов назвал поэму «Бэри» — «монах».

И эпиграф к ней был предпослан иной: «У каждого есть только одно Отечество».

Храбрец и дуэлянт, он не поспешил выстрелить во время дуэли у подножия Машука, как не стал стрелять и за Черной речкой… «Ведь гений и злодейство — две вещи несовместные…»

Странно. Я гляжу на толпы нынешних правозащитников и миротворцев и думаю…

Неужели Пушкин, Лермонтов, Толстой были менее порядочными людьми, чем нынешние?.. Или — они по-другому видели мир? И войну? «У каждого есть только одно Отечество…»

Странно… Лермонтов воевал с чеченцами, просил об отставке — и не получал ее… Сострадал ли он своим противникам?.. Или просто рассказал об их будущей судьбе, настигшей этот народ через столетие?..

А тогда — Лермонтов воевал. После ранения Руфина Ивановича Дорохова — сына героя Отечественной войны — он принял командование над группой «охотников» — добровольцев, посылавшихся на самые опасные и рискованные предприятия; с тем же отрядом Лермонтов принимал участие в экспедиции в Малую Чечню, «везде первым подвергался выстрелам хищников и во главе отряда выказывал самоотвержение выше всякой похвалы». В конце года поручик Лермонтов был представлен к награждению золотой саблей с надписью «За храбрость». В этой награде император ему отказал.

Как отказал и в отставке.

Узнав о пребывании Лермонтова в Пятигорске, монарх распорядился: «Велеть непременно быть налицо во фронте и отнюдь не сметь под каким бы ни было предлогом удалять от фронтовой службы при своем полку».

Это распоряжение было получено на Кавказе уже после гибели поэта.

Я вырос в сумрачных стенах, Душой дитя, судьбой монах.

Руфин Иванович Дорохов вспоминал: «На каком-то увеселительном вечере мы чуть с ним не посчитались крупно, — мне показалось, что Лермонтов трезвее всех нас, ничего не пьет и смотрит на меня насмешливо… На его натуру, совсем не богатырскую, вино почти не производило никакого действия. Этим качеством Лермонтов много гордился, потому что и по годам, и по многому другому он был порядочным ребенком…

В одной из экспедиций, куда пошли мы с ним вместе, случай сблизил нас окончательно: обоих нас татары чуть не изрубили, и только неожиданная выручка спасла нас».

«…И по годам, и по многому другому он был порядочным ребенком».

«Я вырос в сумрачных стенах, душой дитя…» «Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам…»

У каждого есть только одно Отечество.

Пора закрывать томик Лермонтова и заниматься делом. Настоящим. Вот только — что есть настоящее?.. Неоновая надпись «Кока-кола» над памятником Пушкину?

Призывы рыжелысого претендента достроить социализм с человеческим лицом или либерала — стереть Чечню напалмом? Слова полководца всех народов, отмеченного маршальской звездой, о наших мальчиках, «умирающих с улыбкой»? Правозащитник с тихим голоском, не устающий повторять о «бесчинствах» солдат его Родины?

Разборки с автоматами и гранатометами в центре Москвы, неподалеку от Лубянки — когда бандитов задерживают за… нарушение правил движения, а через два часа… отпускают по ходатайству адвоката?.. Матросы, умирающие от дистрофии на острове Русский, и их «отцы-командиры», открывшие коммерческие фирмы, получившие от Минобороны два миллиарда рублей «на музей воинской славы» на том самом месте, где были заморены голодом служивые… Нападение на маршевую колонну под Шатоем, бойцы которой почему-то оказались без патронов и были просто расстреляны из гранатометов и пулеметов прошлогоднего российского производства — Главное разведывательное управление представило в Минобороны шифротелеграммы с номерами поступающего в Чечню оружия, по которым определить его источник — как телефон справочной службы узнать, но рапорты ГРУ завязли в бумагах без последствий…

Вернее — с последствиями для бойцов в Чечне, оказавшихся беззащитными…

Процветающая Россия, понимаешь…

«В России следуют правилам чести так же строго, как и везде…»

Для меня Лермонтов и Пушкин, Гоголь и Есенин — настоящее. Как только они станут прошлым — Россия исчезнет.

Вот только… Как сказал Александр Сергеевич об одном талантливом поэте и блестящем дипломате, человеке незаурядной храбрости и сильных страстей:

«Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…»

Сегодня мне что-то не работается… Стоит опустить книжку, прикрыть глаза и… по дорожке, усыпанной морским песком, идет девушка. Она босиком, ее фигурка кажется почти невесомой… И цвет волос переменчив… Волны добегают к ее ногам и ласкаются белыми кудлатыми щенками…

…Стройная, порывистая девушка упруго ступает по песку, по самой кромке прибоя…

«Джорджи, ты хотел бы пробежаться по волнам?..»

А ответить он не успевает. Никогда не успевает. Потому что видит громадную темную волну, поднявшуюся вдруг посреди спокойного моря… И эта волна с огромной скоростью летит к берегу… Еще секунда, две — и она обрушится на хрупкую фигурку с тяжестью бездушного механического молота… Он кричит, но крик его не слышен; пытается бежать к ней — и не может сдвинуться с места… Волна приближается и закрывает собой и небо, и солнце… И девичью фигурку, застывшую на песке…

Невероятным усилием он бросает тренированное тело вперед…

Жесткое полушерстяное одеяло измято. Простыни сбиты. Адмирал Макбейн сидит на постели, глотая ртом воздух. В горле сухо и першит, словно от песка, смешанного с солью…

Встает рывком, несколько раз делает глубокий вдох, ходит в ванную, пускает ледяную воду, забирается под душ. Стоит так минуту, две, прогоняя остатки навязчивого сна. Растирается жестким полотенцем. в На кухне заваривает кофе в электрокофеварке, поджаривает на сковородке тост из черного хлеба. Черный хлеб — это великое изобретение русских… Чуть-чуть прижаренный на оливковом или подсолнечном масле, посыпанный крупной здешней солью — он просто произведение кулинарного искусства сам по себе…

Все остальное Макбейну в России нравилось меньше. Он плохо понимал, как русские годами живут в этих клетках, именуемых квартирами, как они выносят замусоренные, пахнущие нечистотами подъезды…

Каждому свое…

В Москве Макбейн снял три квартиры и постоянно перемещался из одной в другую, нигде не примелькавшись… Сама идея — найти девушку в многомиллионном городе, да еще такую, которая, возможно, изменит и имя и внешность, — была достаточно безумна даже для русского человека, но далеко не безнадежна…

Вспоминая работу Хэлен, Макбейн снова и снова убеждался, что она не разведчик: потоки информации, в которые время от времени и достаточно бессистемно вкладывались «пустышки» или живцы на «крота», оставались нетронутыми, невостребованными… Итак, девушка не работала. Она — просто жила… И притом имела все же какую-то определенную цель. Или просто скрывалась.

От кого?..

«Крыша» у Мака была отличная: частное сыскное агентство. Оно действительно существовало в Алма-Ате, им действительно руководил поволжский немец, находящийся уже почти год в командировке в Штатах… Собственно, отдел Макбейна вычислил этого не очень умелого и очень азартного офицера в отставке — Владимира Генриховича Кейтеля — в одном из закрытых казино Техаса; тот наводил связи с латиноамериканцами по поводу поставок тем стрелкового оружия, от кoтopoгo ломились склады независимого Казахстана…

• Предыдущая
• 62/110
• Следующая