Сахара - Касслер Клайв - Страница 44

• Предыдущая
• 44/142
• Следующая

Когда световое пятнышко, фиксирующее малийскую канонерку, передвинулось чуть ли не в центр экрана радара, Питт прищурился и вскоре разглядел приземистый силуэт корабля противника, разворачивающегося бортом поперек реки, чтобы блокировать путь яхты. На нем не было огней, но Питт не сомневался ни на секунду, что орудийные расчеты судна стоят по местам, держа «Каллиопу» на прицеле.

Питт решил, что сначала обозначит поворот на правый борт, а затем резко, под самым носом канонерки, уйдет влево, чтобы избежать попадания и сбить прицел артиллеристов. Инициатива была у малийцев, но Питт ставил на то, что Казим не захочет превратить в обломки одну из лучших в мире яхт.

Генерал вряд ли будет торопиться. Для того чтобы остановить плывущее судно, у него в запасе оставалось еще более сотни речных километров.

Питт пошире расставил ноги на палубе и взялся понадежнее за штурвал, готовясь к крутым виражам. В силу каких-то таинственных причин предельный рев турбодизелей и визг ветра слились в его ушах в звуки последнего акта «Сумерек богов» Вагнера. Не хватало только грома и молнии.

Вот тут-то их и накрыло.

Канонерка ожила. Стена огня разорвала тьму, оглушительный грохот ударил по ушам, тихая безлунная ночь обратилась в хаос и обрушилась ливнем снарядов и пулеметных очередей на стремглав несущуюся «Каллиопу».

С борта командного лайнера потрясенный Казим несколько секунд оцепенело взирал на эту внезапную атаку, а когда пришел в себя, разразился гневом.

– Кто приказал капитану канонерки открыть огонь? – закричал он.

Чейк выглядел испуганным.

– Должно быть, он сделал это по собственной инициативе.

– Так прикажите ему прекратить огонь, немедленно! Мне эта яхта нужна целой и невредимой.

– Слушаюсь, мой генерал! – Чейк вскочил с кресла и пулей бросился в отсек связи.

– Идиот! – прошипел Казим с искаженным яростью лицом. – Я же ясно приказывал не стрелять без моей команды. Капитана и офицеров этой канонерки следует отдать под суд и казнить за неповиновение моим приказам.

Министр иностранных дел Мессуд Джерма с неодобрением посмотрел на Казима:

– Такие крутые меры...

Казим смерил его испепеляющим взором:

– Для тех, кто не повинуется, – в самый раз! Джерму передернуло от убийственного взгляда своего повелителя. Ни один человек, у которого была жена или семья, не осмеливался выступать против Казима. Обсуждавшие приказы генерала исчезали без следа, словно никогда и не существовали.

Казим очень медленно отвернулся от стушевавшегося Джермы и вернулся к иллюминатору наблюдать за действом, разворачивающимся на реке.

Зловещие трассы, причудливо осветив пустынную гладь, сверкнули над рекой, поначалу вспыхнув у левого борта «Каллиопы». Поверхность воды зарябила фонтанчиками. Затем артиллеристы пристрелялись, и теперь раскаленные жала крупнокалиберных пуль, выпущенных прямой наводкой, с губительной точностью поражали беззащитную яхту. Рваные пробоины появились в носу и на полуюте; длинные очереди беспрепятственно прошивали небронированную обшивку вдоль и поперек, если только на их пути не возникало более солидное препятствие типа бухты нейлонового каната или якорной цепи.

Уже не было времени менять первоначальный замысел, едва хватало секунд реагировать. Потеряв равновесие, Питт инстинктивно присел и одновременно с этим движением отчаянно крутанул штурвал, спасаясь от губительного огня. «Каллиопа» отозвалась, и на какие-то несколько мгновений яхта вышла из-под обстрела, но комендоры скорректировали огонь, и вновь понеслись над рекой оранжевые трассы, выискивая идущее на большой скорости судно и сокрушая фибергласовый корпус и металлопластиковые надстройки.

Дым и пламя вырывались из пробоин в баке, где загорелись запасные снасти и такелаж. Разлетелась панель управления, осыпав осколками Питта. Каким-то чудом очередью не задело его самого, хотя он ощущал, как по щеке тонкой струйкой течет какая-то жидкость. Он проклинал себя за тупость, за то, что рассчитывал на нежелание малийцев уничтожать «Каллиопу». Он глубоко сожалел, что заставил Джордино снять реактивные снаряды с пусковых установок и перенести их к танкам с горючим. Сейчас достаточно одного удачного попадания в машинное отделение, и они все отправятся в неопознанном виде на закуску рыбам.

Они были уже так близко от канонерки, что при желании Питт мог бы при свете вспышек пулеметного огня разглядеть цифры на своих стареньких водонепроницаемых часах «Докса».

Отчаянно выкручивая штурвал, он провел изрешеченную яхту в каких-нибудь двух метрах от носа канонерки. И, как только она прошла, кильватерная струя от нее заставила закачаться канонерку, сбив прицел; выпущенные вдогонку очереди, не причинив вреда, канули в ночь.

Внезапно шквальная канонада смолкла. Питт не стал себя озадачивать постижением причин отсрочки смертного приговора. Он продолжал держаться зигзагообразного курса, пока канонерка не осталась далеко позади. И только когда он уверился, что они оторвались, а все еще работающий радар не показывает намерений авиации атаковать их, он расслабился и с облегчением выдохнул.

Рядом возник Джордино с крайне озабоченной физиономией.

– Ты о'кей?

– Надо же быть таким придурком и вляпаться, как сосунок! А как ты и Руди?

– Ерунда, несколько синяков. Хотя, должен сказать, нас здорово пошвыряло по стенкам, пока ты тут лихачил. Руди вдобавок набил здоровенную шишку, когда его сбило с ног на крутом повороте, но он проявил незаурядное мужество и самоотверженно продолжал тушить пожар в носовой части.

– Руди парень что надо.

Джордино поднял фонарик и посветил в лицо Питту.

– А ты в курсе, что из твоей мерзкой морды торчит кусок стекла?

Питт оторвал одну руку от штурвала и осторожно коснулся небольшого куска стекла от какого-то датчика, впившегося ему в щеку.

– Тебе лучше видно. Вытащи его.

Джордино зажал конец фонаря в зубах, направил луч на рану Питта, осторожно взялся за стеклышко, сжав его между указательным и большим пальцами. Затем резким рывком выдернул его.

– Больше, чем я думал, – прокомментировал он без сантиментов.

Швырнув осколок за борт, Джордино отыскал на кокпите аптечку первой медицинской помощи. Наложив три шва и повязку сверху, Джордино отступил на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.

– Вот теперь ты в порядке. Еще одна успешная операция в блистательной карьере доктора Альберта Джордино, великого хирурга пустынь и рек.

– И каков же твой следующий великий шаг в медицине? – осведомился Питт, присматриваясь к тусклому свету желтой лампы впереди и по широкой дуге обходя полубаркас, вышедший на ночную рыбалку.

– Ну конечно же выписывание счета.

– Я пришлю тебе чек по почте.

Снизу появился Ганн, прижимающий кубик льда к переливающейся всеми цветами радуги шишке на затылке.

– Сердце адмирала точно разобьется, когда он узнает, что мы сотворили с этим судном.

– Думаю, дело обстоит иначе. Я полагаю, он и не рассчитывал увидеть его вновь, – не согласился Джордино.

– Огонь потушил? – спросил Питт Ганна.

– Дымком еще попахивает, но мне кажется, это уже после того, как я выдохнул из легких все, что там накопилось в процессе.

– Внизу есть повреждения?

Ганн покачал головой:

– Большинство попаданий в верхней части. Ни одного ниже ватерлинии. В трюме сухо.

– Авиация все еще по соседству? На экране виден только один самолет.

Джордино задрал голову к небесам.

– Большой продолжает наблюдать за нами, – подтвердил он. – Слишком темно, чтобы разглядеть истребители, но их не слышно, хотя мои старые кости подсказывают, что они где-то рядом.

– Сколько до Гао? – спросил Ганн.

– Около семидесяти пяти или восьмидесяти километров, – прикинул Питт. – Даже с такой скоростью мы не увидим городских огней раньше чем через час.

– Как бы убедить этих типов над нами оставить нас в покое? – сказал Джордино, на две октавы повысив голос, чтобы перекричать ветер и двигатель.

• Предыдущая
• 44/142
• Следующая