Приключения 1985 - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 81

• Предыдущая
• 81/106
• Следующая

Но пока есть у меня желание с ябедой Ю. А. Дробышевым поговорить, не дав ему понять, что знаю — он ябеда.

…Но его нет. Он проводит «круглый стол» с читателями на химкомбинате. И вся редакция там. Вернутся все часа через два. А пиита Крепкого, корреспондента Бурилова, оставили присутствовать в редакции. Я так понимаю — как самого бесполезного… С ним еще девочка. Глазками — луп-луп! А пиит полулежит-полусидит в кресле, вертит импортной сигареткой и болтает про пятнадцатибалльный шторм, про сети в клочья, про себя, спасающего весь плавсостав… Словом, волны тяжелым домкратом…

Еще оказывается, что я его друг. Оказывается, я его лучший друг и работаю не где-нибудь, а в милиции! Вот какие друзья у Бурилова! Пусть студентка знает и проникается уважением. Она пока еще студентка, ее прислали на практику. Зовут ее Света.

Эта Света опять глазками — луп-луп… Думаю: начинается! И точно, начинается.

— Скажите, — говорит, — а это страшно? В смысле, ловить бандитов.

— Как вам сказать? — отвечаю. — Вот был случай недавно… — И пересказываю нашумевший детектив.

Она слушает внимательно. Бурилов слушает невнимательно. Он внутренне негодует, во-первых, что лишился слушателя. Во-вторых, он заинтригован, зачем «его друг из милиции» снова пришел в редакцию? Он перебивает:

— Да, Светлана! Не забудьте про то письмо. Его нужно внимательно изучить, проверить и…

— Дмитрий Викторович! Ну я же вам уже говорила! Я звонила уже. Там они сами говорят, что вообще-то все правильно, но у них работников в кочегарку не хватает, и что — самому начальнику кочегарить, что ли? Я же вам говорила, я из этого письма реплику сделаю. И название придумала, даже два! «Холодно — горячо». Или «С легким паром, или Иди ты в баню». А?

— Легкомысленно… — демонстрирует опыт Бурилов. — Это же не студенческая стенгазета, это серьезный орган!

— А Сидоровой понравилось! И Селихову! И всем! И «старик» в секретариате сказал: пойдет! Да!

— А я говорю…

— А мне сказали…

— А я…

Пока они решают производственные вопросы, у меня всплывает мысль. Спрашиваю:

— Скажите, Дмитрий, как рождается газетный материал? Фельетон, к примеру? Отправная точка. Письмо, нет?

Он мне с апломбом отвечает, что чаще всего да, письмо.

Спрашиваю, нет ли у него тех писем, с которыми в последнее время работал Гатаев. Есть. Их еще не раскидывали по сотрудникам, а надо бы, пора — накапливается гора, а потом на него, Бурилова, все шишки. А что он может один, да еще если вот таких присылают на практику?!

Ладно, ладно — пропускаю мимо ушей. Ворошу письма. В глазах рябит от неровных строчек, корявых почерков… Натыкаюсь! Письмо от Ивяшина Евгения Петровича. Про ресторан «Нептун», про официанта, которого зовут Артур, и (в жизни и такое бывает) фамилия у которого — Король. Довольно распространенная фамилия. Но в сочетании с «Артуром» смешно. Забавно.

ПЬЯНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА…

Звоню Сашке. Занято. Светлана говорит, что я недорассказал. Звоню Сашке. Занято. Светлана говорит, что я недорассказал. Звоню Сашке. Прорываюсь.

— Санечка, — говорю, — бросай телефонную книгу и займись «Явами».

— А я уже до Ивченко добрался, — отвечает Сашка. — А что?

— Он Ивяшин, — говорю. — Потом все объясню.

Светлана говорит, что я ей недорассказал. Но у нее, она говорит, как у всякого журналиста, богатое воображение. Она, как всякий журналист, сама может домыслить, кажется. И продолжает мне нашумевший детектив до самой развязки.

— Извините, Света, — говорю. И думаю, что ее луп-луп глазками весьма обманчив и голова у нее варит неплохо. Если выслушала меня, не перебивая, чуть выждала и моим же оружием, моей же иронией меня…

— Ничего, ничего! — мстит она дальше и вытягивает ивяшинское письмо из моих рук, пробегает глазами. — Дмитрий Викторович, я тогда по этому сигналу схожу, поговорю. А то оно у вас все равно без движения. — И Бурилову досталось! — А то я сижу без дела пока. И здесь недалеко…

Я тоже встаю. Светлана добивает:

— А вы что? Со мной вместе решили?.. Ну пойдемте…

— Наконец-то! — Евгений Петрович Ивяшин (халат с кистями, рост — под два метра, лыс и ухожен). — Мы же когда договаривались? Вас товарищ Гатаев прислал? А самому неудобно? Все же на двадцать седьмое договорились, а сегодня…

Пенсионер, определяю я. Ворчун. Засыпает редакцию письмами: «Уважаемые товарищи, предлагаю показывать программу телевидения только три раза в неделю. А то люди отвлекаются, и падает производительность труда».

Шагаю вперед, заслоняю Светлану, говорю:

— Товарищ Гатаев прислал меня. Давайте решать ваши проблемы со мной.

Он улавливает скептические нотки и неожиданно подмигивает:

— Пенсионер, да? Склочник?.. Юноша! Мне шестьдесят три, но я по-прежнему режу людей. И говорят — неплохо получается. На пенсию, во всяком случае, не отпускают… Не пугайтесь, дама. Не хватайте кавалера за пиджак. Помнете… Я хирург.

Старикан — язва! Про пиджак — точно. После мордобоя с Цеппелином пиджак, конечно, не того…

Но лучше язва, чем зануда… Ивяшин переходит к делу и рассказывает. Собственно, пересказывает свое письмо. А я думаю, что Гатаев, значит, был в тот вечер в «Нептуне». Там его и мог увидеть Садиев…

А Ивяшин рассказывает:

— У нас была сложная операция. Шесть раз — клиническая смерть. Мальчонка лет двенадцати. Химик, опыты производил на кухне… Словом, вытащили мы его оттуда. Но тревога осталась. Знаете, шок… Все еще могло быть. А устали. Вспомнили, что даже перекусить не удалось. Все закрыто. И мы с Зиновьевым — это мой ассистент — решили в ресторан. Просто поесть. Да-а… Сели прямо у оркестра. Там шумно было, но нам все равно… Поели… Кухня, знаете, неплохая у них… Снова официант подошел — относительно молод, худ чрезвычайно, бледноват, мешки под глазами. Почки, вероятно… А у нас в глазах туман. Не от спиртного — просто реакция наступила. От усталости после операции. Официант на наших глазах ставит на стол пустую бутылку и записывает в счет. Мы, знаете, указали ему. Но он сказал, что у него все записано. Разговор тогда пошел на повышенных тонах. Он пригрозил милицией, пьяный дебош — ни больше ни меньше. Скандал налицо. Шантаж, знаете…

— И вы заплатили? — уточняет Светлана.

— Милая моя! А что нам оставалось делать?! Доказывать милиции, что мы заслуженные врачи?! Что у нас была операция?! Что мы трезвы?! Вы считаете — они стали бы разбираться?!. Конец месяца, знаете, у них там свой план. Забрали бы!

— Ну спасибо! — не выдерживаю я.

— Э-э-э… что?

— Я слышал, одному больному у вас в больнице недавно во время операции зашили ножницы… — Искоса смотрю на Светлану, замолкаю.

Евгений Петрович Ивяшин веселится:

— Юноша! Вы верите слухам?!

— А вы?..

— Хм!.. Короче говоря, на следующий день мы с Зиновьевым снова пришли. Вы поймите, не денег жалко. Хотя они тоже не растут на деревьях. Но почему всех считать и выставлять дурнями?.. Знаете, нам сказали, что сегодня Артур Александрович Король не работает. А вообще он один из лучших работников — точен, вежлив, никаких нареканий. Знаете, нам сказали, что мы, вероятно, сами ошиблись… и чуть не добавили «спьяну»… Вот так. И я написал в редакцию. Ваш коллега созвонился со мной днем двадцать шестого. Ему очень понравилось: Король Артур! Это, знаете ли, не часто… А вечером он должен был в «Нептуне» знакомиться с Королем. И двадцать седьмого снова мне позвонить. Должно было весьма изящно получиться…

Я думаю, что получилось действительно изящно. И тогда у меня все концы увязываются. Значит, Гатаев приходит в «Нептун» на «провокацию». Там его видит Садиев, принимает для храбрости внутрь. И еще принимает. И еще. А Гатаева уже нет. Тогда Садиев ему звонит. И дальше продолжает принимать внутрь вместе с «жэнщин с белий волос». И так до состояния маловменяемого… Я невольно хрюкаю в ладонь, представив, что Король мог с пьяным Садиевым провернуть ту же махинацию с пустой бутылкой. Хотя вряд ли. Если Король в этот же вечер поймался, если его поймал Гатаев на бутылочном фокусе… А вот мы проверим!

• Предыдущая
• 81/106
• Следующая