Дитя больших планов - Плотникова Александра - Страница 14

 Когда глазам открылся вход в пещеру, сердце уже скакало как бешеное, норовя проломить ребра. Дыхания не хватало, в ушах гудело, а ноги будто приросли к земле. Но я одернул себя и, осторожно отодвинув край шкуры, заглянул внутрь. А там...

 На обложенном камнями лежбище из шкур в свете неясно мерцавшего костерка лежала огромная кошка с роскошным длинным хвостом и, обнимая лапами, грела собой какое-то существо, чуть ли не с головой накрытое мехами. Шершавый язык старательно и размеренно вылизывал лежащему часть лица и покрытый тонкой пленочкой недавно наросшей кожи рог.

 Я вздрогнул. Мысленно я был готов к чему угодно - что вместо человека на меня кинется десятирукое, десятиногое, десятиглазое чудище с тремя ртами, что вылезет нечто вроде зомби, что... да что угодно! Но, ведь, это же Каинар, что бы не... или нет?

 Я шагнул в пещеру.

 Кошка удивилась - морда ее повернулась ко мне, а глаза мгновенно прищурились. Зверь не ожидал, что его покой нарушат так нагло в его же собственном логовище. Тяжелые губы дернулись, приподнимаясь и обнажая клыки, уши прижались к голове.

 Я сделал полшага вперед, показав пустые ладони:

 - Я не враг... Я пришел помочь ему...

 Глупо. Это ведь всего лишь зверь, и я мог бы запросто отогнать его. Тогда почему я с ним разговариваю? Это было странное животное. Она слушала, уши приподнялись, да и глаза какие-то не те. Не могут быть у зверя такие глаза. Слишком разумные. Казалось, еще немного - и они станут человеческими. Право, ну ведь не Каинар же обустраивал эту пещеру? Медленно и плавно, не делая резких движений, я подошел к лежбищу и, опустившись на колени, потянул в сторону край шкуры. Сердце билось уже чуть ли не в горле, руки дрожали. Для меня во всей пещере царил лишь звук его натужного хриплого, через силу выталкиваемого дыхания.

 То, что я увидел, было, пожалуй, даже хуже, чем если бы он превратился в чудовище. Жертва пыточных застенок и то, наверное, выглядела бы лучше. Это был он, я узнал его - но, Великий Вещий, что с ним стало!.. Перекошенное от рубцов лицо, худое, грязное, запущенное, серое... да и весь он, с ног до головы выглядел не лучше. А эти рога... Но он был живым. Живым, я чувствовал жар его тела... и только тут до меня дошло, что он, ко всему, еще и болен.

 - Каинар... - еле выдавил я из себя, не решаясь протянуть руку.

 Он дернул ухом, раздалось рычание. С трудом открывшись, на меня глянули два слезящихся, ничего не понимающих лихорадочно блестящих желтых глаза. И, увы, человеческого разума в них не было.

 - Каинар! - я почувствовал, как что-то жжет мои глаза, и все внезапно поплыло и помутнело. Он зарычал громче, закашлялся, сворачиваясь в клубок. Кошка тут же принялась жалеючи вылизывать ему ухо. А он все смотрел на меня пустым взглядом... Лишь через несколько минут, в мутном янтаре разгорелось узнавание.

 - Равен-эрхе... Пришел...

 Я скорее угадал, нежели понял эти слова.

 - Прости меня, - кое-как придушенно выдавил я. - Прости, что так поздно...

 Кошка, не сводившая с меня настороженных глаз, спрятала клыки, но удивленно вытянула шею и попыталась лапой отодвинуть от меня Каинара. "Не тронь моего котенка!" - померещилось вдруг мне. Вот только я уже не обращал на нее внимания - прямо вместе со шкурой приподнял его, подхватив под спину, и накрыл нас троих маленьким порталом. Нужно было его согреть, вымыть и уложить. И уж точно, не здесь. Я не я буду, если не поставлю его на ноги.

 Инайя-эрхан была женщиной несуетливой и обстоятельной. Будучи супругой властного мужа, она сама во многом была не такой уж и слабой. Во всяком случае, мужу по уху съездить могла, не задумываясь, если считала, что он в чем-то не прав. Вся ее полноватая фигура прямо-таки излучала спокойствие и доброту, а серебряно-серые волосы и крылья вовсе не были седыми. Она слыла одной из лучших жен и хозяек, каких видел вемпарийский род, а о ее умении загадывать загадки просто-напросто ходили легенды.

 Сейчас, однако, госпожа Каарис была несколько недовольна. Она молча наблюдала, как двое молодых вемпари уносят в кладовую одну за другой десятки объемистых плотно запечатанных и особым образом обработанных фляг. В которых, как известно было хозяйке дома, плескалась кровь. Она с самого начала была недовольна затеянной мужчинами авантюрой. И Равену при разговорах наедине порядочно доставалось за сумасбродство - раз уж она не могла себе позволить дать по уху молодому Вождю. Однако, сделанного не воротишь - Равен несколько дней назад отправился на поиски проснувшейся химеры, и до сих пор от него не было ни слуху, ни духу... Она знала, что муж отправился далеко на восток, поэтому волновалась не слишком сильно

 Однако, с самого утра ее снедало беспокойство. За все шесть тысяч лет жизни с Равеном она каким-то образом научилась отчетливо чувствовать, если он вот-вот вернется. Поэтому она велела молодцам хорошенько протопить баню, потом спровадила их и села на крыльце перебирать травы. День был ясный, морозец кусался не сильнее, чем на высоте полета вемпари, посему женщина ограничилась теплой шерстяной туникой и подбитой мехом накидкой. Чистый снег приятно холодил босые трехпалые ступни, травки тихонько шуршали в пальцах...

 Негромкий хлопок отвлек ее от прерванного занятия, она подняла глаза и в первый миг обмерла.

 Неподалеку от крыльца прямо в снегу на коленях стоял ее муж, держа на руках что-то, завернутое в звериные шкуры. Виднелась только грязная лохматая голова с короткими рожками, безвольно упавшая на плечо Равена. Рядом бестолково металась ошарашенная самка ирсана. А сам Равен беззастенчиво плакал.

 Инайя всплеснула руками и крыльями, бросила корзинки с травами и в два длинных летящих прыжка, как молодая, оказалась подле супруга, тревожно заглядывая то ему в лицо, то в лицо того, кого он держал на руках. При виде того, во что превратился Каинар, она глухо охнула и, не жалеючи, отвесила мужу подзатыльник крылом.

 - Довели ребенка, изверги! Ни стыда у вас, ни совести!..

 - Но, Инайя...

 - И слушать не хочу! Живо неси в дом.

 Разумеется, Равену ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Инайя молча двинулась следом, со вздохом подметив, что химереныш, окончательно доведенный холодом и ознобом, пытается свернуться в клубок прямо на руках у крылатого. А получается только слабое дергание. Между вемпари крутилась кошка, совершенно не понимающая, что вокруг нее творится. Она то и дело мешала Равену идти, поднимаясь на задние лапы, или наоборот старалась «помочь» - в общем, отвязаться от нее было ну никак невозможно.

 - Ты зачем ее приволок?

 - Она Каинара не отдавала...

 Женщина в ответ только фыркнула. И внимательно посмотрела на кошку.

 В доме, когда, наконец, химереныша сумели вытащить из шкур, полился новый поток ворчания. И немудрено: он изо всех сил вцепился лапами в ледяной, промерзший насквозь, меч. Стоит ли удивляться, что, несмотря на меха, он дрожал от холода? Меч кое-как вынули из намертво сжатых пальцев, а он в ответ только слабо зарычал. Рык обернулся приступом кашля.

 Он лежал среди шкур на полу в гостиной перед жарко пылающим огнем камина. Весь сжался в комок и затравленно озирался больными глазами по сторонам. Черные блестящие когти на руках то и дело выползали и снова втягивались, уши дергались, силясь расслышать опасность. Кошку Равен бесцеремонно отогнал - не до нее сейчас - и она теперь бегала и хрипло низко мяукала за спинами вемпари, присевших рядом с испуганным химеренышем. В руки он даваться не собирался, но ведь нужно же было его как-то отмыть... Со вздохом Инайя отправилась за снотворной настойкой.

 На кухне она достала из шкафчика небольшой пузырек темного стекла, подумала и накапала вместо положенных пяти восемь или девять капель в кружку с водой. Вернувшись, вручила ее мужу. Однако, тут, видимо, в разорванной памяти Каинара что-то встало на место, щелкнуло и собралось воедино несколькими обрывочными картинами. Насильно влитая дрянь из кружки, чьи-то лица, руки, голоса... Боль. Едва только Равен придвинулся к нему ближе и вознамерился приподнять, чтобы напоить его, химереныш сдавленно рявкнул, рванулся прочь и по-кошачьи ударил выпущенными когтями по руке, державшей кружку.