Далекие твердыни - Онойко Ольга - Страница 35

Опомнившись, Айарриу отводит, наконец, лицо; остановившимися глазами глядя куда-то в сторону, он быстро расшнуровывает рият, стаскивает его с плеч и укрывает наготу Айелеке.

— Арри, — повторяет она, точно забыв все иные слова.

Брат вскидывает глаза.

Все так, как прежде. Он словно смотрит в странное зеркало, лишь немного изменяющее его черты, делающее их нежнее и тоньше… Айарриу и Айелеке — близнецы. Между двумя айлльу не может быть связи прочней, чем такая: демоны непостоянны в любви и ненадежны в дружбе. В детстве принц и принцесса осознавали себя единым существом. Потом связь перестала быть такой тесной, но они неизменно с полумысли понимали друг друга…

— Я заберу тебя отсюда, — шепчет он и порывисто прижимает сестру к груди. — Я заберу тебя.

Айелеке высвобождается из его рук и уходит.

Оторопев, Айарриу смотрит ей вслед, не птыаясь препятствовать. Белый рият падает с плеч принцессы. Она словно забыла, как носить одежду. «Я увидел ее и прикоснулся к ней, — приходит в голову принцу, — но ее здесь нет. Это призрак…» Серебряные волосы Айелеке колышутся… она идет неторопливо, но уверенно, точно услышала зов, и скрывается в доме.

— Оставьте ее, мой принц, — слышит Айарриу и вздрагивает. — Желтоглазый сделал с нею все, что хотел.

Незнакомый айлльу склоняется, зашипев от боли, и поднимает с земли верхнее платье принца. Подает ему. Айарриу все не может прийти в себя. Он внюхивается в запах сестры, все такой же нежный и приятный, пытаясь понять, что с ней. Пальцы его машинально зашнуровывают платье.

Айлльу стоит, ожидая, когда Айарриу переведет на него взгляд.

Лицо его страшно изуродовано; на нем нет шрамов, но кожа айлльу точно была скроена не по его мерке и свисает с костей.

— Вы не узнаете меня? — спрашивает он, наконец. — Говорили, что мой запах изменился… Или вы тоже побывали в руках Желтоглазого и теперь не понимаете слов?

— Что?

— Перед вами Ниэрену эле Диайя, принц, — айлльу слабо улыбается и кланяется. Его позвоночник точно копье: спина не гнется.

Айарриу изумленно смотрит на дальнего родича. Пара лет прошла с тех пор, как он последний раз видел Ниэрену, как он мог не распознать его запах?

— Госпожа Айелеке назвала ваше имя, — говорит царедворец, — это удивительно. Она не помнит даже имени госпожи Интайль. Есть надежда. Желтоглазый не всесилен.

— Что?.. — едва слышно повторяет принц.

…В последнее свое путешествие полковник Ундори взял с собой не ученых и следопытов, а людей, называемых «тенями». Их было много, и каждый в бою не уступал самому Желтоглазому. К тому времени, как небольшая армия уаррцев пересекла горы, ушей королевы Интайль уже достигли слухи о завоевании островов. Она поняла, как разительно люди Запада отличаются от привычных айлльу смиренных островитян. В Золотом городе полагали, что Айарриу погиб в сражении. Если даже принц эле Хетендерана не сумел справиться с уаррцами, айлльу следовало думать не о том, как покарать их, а о том, как спастись. Двор решил оставить город и отправиться морем на Яннию; там жрецы Царя-Солнце все еще хранили в своих школах и монастырях сокровенные тайны островов.

Но выбраться из города не удалось. «Тени» успели окружить его. Вся знать айлльу разом угодила в руки людей.

— Никто не понимал, что нужно этим людям, — говорит Ниэрену. — Они ничего не требовали, ни о чем не спрашивали, не хотели знать, кто королева, а кто служанка. Позже мы поняли, что им не нужны наши тайны, и даже наши сокровища не нужны. Только наши тела.

— Города больше нет?

— Я не знаю. Желтоглазый не разрушил его. Сломив сопротивление и набрав пленных, он повернул обратно. Возможно, в городе еще кто-то живет. Простите мне дерзость, мой принц, но, быть может, теперь вы ответите на мои вопросы? Я никак не думал, что увижу вас снова, и я весьма изумлен тем, что вы появились здесь.

— Сколько вас? — сухо спрашивает Айарриу.

— Несколько десятков, я полагаю. О многих я не знаю, живы они или мертвы.

— Что Желтоглазый сделал с моей сестрой?!

— Только он может ответить на этот вопрос…

Даже сейчас бешеный взгляд Айарриу пугает царедворца, и тот снова кланяется, хотя это движение очевидно причиняет ему боль.

— Он использовал какое-то заклятие над госпожой Айелеке, — уставившись в землю, говорит Ниэрену. — После этого она как бы потеряла разум… она не разговаривает, не носит одежды и почти все время спит. Иногда он зовет ее к себе, и после этого она улыбается. Вот все, что я знаю.

Айарриу закусывает губу. Зрачки его пульсируют.

— Мой принц, — говорит Ниэрену тихо, — может быть, вы захотите повидать вашу матушку?..

— Она уже не встает, — говорит Ниэрену, едва поспевая за быстрым шагом Айарриу. — Но она в полном рассудке, хотя душа ее полна боли… Госпоже Интайль довелось видеть свою дочь в таком ужасном состоянии, она думала, что и вы, принц, погибли. Надеюсь, ваше появление доставит ей немного радости.

— А что с тобой? — сухо спрашивает Айарриу. — Твой запах стал другим. Ты еле двигаешься. И кожа обвисла.

Ниэрену улыбается.

— Насколько я знаю, — отвечает он, — это называется старостью.

Айарриу замирает на месте, так, что бывший царедворец Золотого дома мало не тыкается носом ему в спину.

— Айлльу не стареют!

— Желтоглазый решил доказать обратное…

— Что с моей матерью? Она тоже больна этой болезнью?

— Нет.

…Повозки стоят вдоль высокого забора; в ярком свете полуденного солнца лишь под ними остается немного тени. Под одной из повозок лежит куча тряпья. Среди мерзкого, колом стоящего духа грязи и животных Айарриу различает запах, похожий на аромат матери. Его трудно узнать. Принц даже не помнит настоящего запаха ее тела: госпожа Интайль всегда любила благовонные притирания. В доме Желтоглазого их нет, и к тому же она больна…

— Госпожа Интайль, — говорит Ниэрену. — Госпожа, проснитесь! Даже здесь, в этом ужасном месте, нас находит радость. Откройте глаза.

Бледная рука, лежащая поверх расшитых лохмотьев, чуть поднимается. Ниэрену, кряхтя, встает на колени и сжимает руку королевы. Айарриу замер в трех шагах от повозки и не может двинуться с места; его сковывает ужас и отчаянное, превозмогающее веление воли нежелание видеть и понимать.

— Оставьте меня, господин Ниэрену, прошу вас, — тихо говорит мать; речь ее так изысканна, точно она не лежит в бессилии и грязи на земле, а отдыхает среди роскоши своих покоев. — Мне снится чудесный сон… я вижу своего сына живым…

Айарриу различает, наконец, в тенях ее лицо; она страшно исхудала, но других следов рук Желтоглазого на ней нет.

— Госпожа Интайль, откройте глаза, — просит царедворец. — Ваш сын действительно жив и стоит перед вами, возрадуйтесь.

— Ах, милый друг, это дурная весть… здесь не место для моих дорогих детей.

— Матушка!

Принц отталкивает Ниэрену так, что тот, обессиленный старостью, валится набок. Айарриу сжимает костлявые плечи матери, приподнимает ее, желая положить ее голову себе на грудь; руки его вздрагивают и слабеют.

Интайль худа как скелет, но ее живот тяжел и огромен.

— Матушка… — растерянно повторяет принц.

— Арри, — шепчет она, не размыкая век, — Арри, ты… тоже?

— Что?

— Ты тоже здесь, во власти этого человека… за что мне выпало видеть это…

— Нет!

Интайль открывает глаза: зрачки неподвижны, она спокойна. Пальцы ее касаются пальцев сына.

— Мама, я заберу тебя отсюда, — торопливо говорит Айарриу, — тебя, и Элеке, и всех прочих. Есть те, кто сильней Желтоглазого. Сейчас Хетендерана принадлежит человеку, которого называют Высокий Харай. Он обещал нам покровительство.

— Что за странный сон, — отвечает Интайль со слабой усмешкой. — Все в моей голове смешалось… Высокий Харай, говоришь ты?

Ниэрену, поднявшись, напряженно смотрит на принца.

— У этого человека душа иная, чем у Желтоглазого, — говорит Айарриу. — Я не знаю никого благородней. Он всех вас спасет.