Между «А» и «Б» - Машков Владимир Георгиевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/26
• Следующая

— Давайте сюда! — позвал я ребят.

Раз-два — взялись вчетвером и подняли. Смотрим, а к рельсу проволокой привязана крышка. Мы ее сразу не разглядели, потому что она была засыпана мусором.

Под крышкой оказалась прямоугольная дыра.

— Ребята, это подземный ход! — восхищенно закричал Вовка.

— Ерунда, — промолвил рассудительный Семка. — Это просто погреб. У моего дяди знаете какой погреб!

— Знаем, — отмахнулся я. — У кого есть фонарик?

— У меня, — сказал Семка.

— У дяди взял?

— Свой, — обиделся Семка.

Я хотел уже спускаться в погреб, но увидел, что нет никакой лестницы.

А вдруг погреб глубокий? Загремишь вниз, а после о ком в стенгазете писать будут, как о главном разгильдяе школы?

Я подумал минуту.

— Снимайте ремни.

И сам первый снял ремешок. За мной то же самое сделали ребята. Быстро из ремешков связали веревку. Получилась отличная лестница. Я ухватился за конец веревки из ремешков, и ребята спустили меня вниз.

— Ну что там? — кричали ребята. — Давай вылазь!

Я дернул веревку.

— Тяните!

Поднатужившись, ребята вытащили меня. Когда я очутился на земле, то изо всех сил чихнул. Раз, второй, третий… Вот уж никогда не думал, что так здорово умею чихать.

— Ну что? — спросили ребята. — Ничего там нету?

— А вы чего хотели — соленых огурчиков?

— Нет, — ответил Вовка, — хоть бы какое-нибудь корыто…

— А насморка не хочешь? — сказал я и чихнул в четвертый раз.

Мы ухватились за рельс и потащили его. Шагали по улице и в такт нашим шагам дружно пели:

И вдруг:

— Стойте! Погодите! Украли!

За нами громыхал сапогами по улице дяденька в полушубке и заячьей шапке.

— Отдайте, это моя рельса, — сказал он, отпыхавшись.

Семка пробовал было заспорить:

— Мы нашли этот рельс. Он валялся.

Я остановил Семку и добродушно улыбнулся:

— Пожалуйста, берите!

Дяденька посопел, попыхтел, наконец приподнял рельс, прошел, шатаясь, несколько шагов и бросил свою ношу на землю. Лицо его стало умоляющим.

— Ребятки, помогите. Вы же пионеры, тимуровцы, так сказать, помощники старших.

Мы хранили молчание.

Дяденька сделал вторую попытку, но он был старенький, и установить мировой рекорд по подъему тяжестей ему не удалось.

Тогда я начал штурм.

— Как ваше имя-отчество?

— Сидор Сидорович, — буркнул дяденька.

— Сидор Сидорович, государство о вас позаботилось. Вы получили прекрасную трехкомнатную квартиру в прекрасном пятиэтажном доме на прекрасном втором этаже. Во дворе у вас растут прекрасные саженцы и звенит прекрасный детский смех…

Все время, пока я вдохновенно нес эту чепуху, дяденька смотрел на меня, вытаращив глаза, и согласно кивал головой.

— Наверное, вы уже и пенсию получаете?

— Получаю.

— Вот видите, вы вполне обеспеченный и счастливый человек. — Я подмигнул ребятам. — Чего ж вам еще надо?

Мы взяли рельс с прикрепленной к нему крышкой и отправились в путь.

— До свидания.

— До свидания, — растерянно сказал нам дяденька.

Несколько минут мы шли и хихикали.

— Эй, стойте, погодите!

Мы со злостью швырнули рельс на землю, он глухо шмякнулся.

— Ну зачем он вам? — Я больше не улыбался.

— А на погреб, — неуверенно сказал дяденька.

— На какой? У вас же прекрасная трехкомнатная квартира в прекрасном пятиэтажном доме.

Дяденька опустил глаза и нежно посмотрел на рельс.

Снова рельс в наших руках, снова мы топаем по улице.

Дяденька не отстает от нас и ноет:

— Он пригодится мне. Распилю на куски и коньки внуку сделаю. Или грузила на удочки…

Мы шли, не обращая никакого внимания на его мольбы. Мы останавливались только, чтобы передохнуть.

Наконец дяденькины причитания мне надоели, и я решил его припугнуть.

— Это не вы говорите, это в вас пережитки капитализма говорят.

Дяденька захихикал и потер руки.

— Ну, ребятки, поругались и будет. По пачке мороженого на брата, и отволочем рельс ко мне в прекрасную квартиру.

Мы не отвечали.

— Ну, ребятки, по пачке пломбира.

Я видел, как Семка облизнул губы.

— Полный вперед! Свистать всех наверх! Земля!

Впереди показалась школа. Мы прибавили шагу.

— Ребятки, по билету в кино на брата и по пачке пломбира…

Когда мы притащили проклятый рельс в школу, вожатая сказала, что мы поступили неправильно, не по-пионерски. И, чтобы исправиться, должны немедленно отнести рельс назад его владельцу.

Владелец горячо поблагодарил вожатую, а я сказал, что у меня плохих поступков хватает, я хотел заработать хороший, а потому пусть назад этот частнособственнический рельс тащат другие. И ушел. Дверью я не хлопнул. У меня нет такой глупой привычки.

Вот так и не удалось мне совершить хороший поступок.

— Ну, Коробухин, — сказали мне, — если уж ты металлолом собирать не умеешь, то, знаешь ли…

И развели руками.

А Галка Новожилова при всех изрекла:

— Мы решили, Коробухин, заняться тобой вплотную и всерьез. Сегодня после уроков к тебе направится пионерский патруль.

— А зачем патруль? — спросил я. — Что я — преступник?

— Двойки получать — разве не преступление? — сказал Ленька Александров и спокойно поправил очки на переносице.

Я задумался.

— Послушайте, — сказал я наконец. — Может, без патруля обойдется?

— Нельзя, — зевнул Ленька. — Тебе больше нет доверия.

— Ладно, — вздохнул я. — Приходите. Только если мой Эльбрус нападет на вас, я не отвечаю.

Все посмотрели на меня внимательно.

— А кто такой Эльбрус?

— Доберман-пинчер. Собака такая. Как увидит кого чужого, особенно девчонку, сразу бросается, — терпеливо объяснил я.

Ребята затихли.

— Врет он! — вдруг закричал Семка. — Я у него вчера на телевизоре сидел, никакого добермана, никакого пинчера у него нет. У него даже кошки нет.

Галка Новожилова осуждающе покачала головой:

— А обманывать товарищей, Коробухин, и совсем стыдно.

Я только пожал плечами, а Семке показал кулак — поговорим наедине, как мужчина с мужчиной.

Надо было что-то придумать. Я знал, что такое пионерский патруль. Это — приходят к тебе домой, расстраивают маму, спрашивают, как ты готовишь уроки, какой у тебя распорядок дня, — в общем, суют нос куда не надо. А после всего мама плачет: "И зачем ты мне на горе такой уродился?"

Нет, надо было действовать решительно. "У меня нет собаки, — подумал я, — так она у меня будет. Ну, не доберман-пинчер, а простая дворняга — все равно вы в собачьих породах ни черта не смыслите".

Как только кончились уроки, я на всех парах понесся домой и пулей взлетел на пятый этаж. Там жила одна бабушка. У нее была кудрявая беленькая собачка с черненьким, как кнопка, носом. Если ее увидать издалека, то можно испугаться — страшное чудище. А если подойти поближе, то сразу станет ясно, что это безобидная комнатная собачонка.

Но у меня не было выбора, больше собак в нашем доме не водилось.

Я сказал бабушке, что очень люблю собак, но все собаки мира, в том числе и доберманы-пинчеры, не стоят и одного коготка ее, бабушкиной, собачки. И пусть поэтому она, бабушка, позволит мне погулять с ее собачкой по двору.

Бабушка была растрогана. Она забыла, как я таскал ее собачонку за хвост и купал в луже.

Бабушка умиленно пролепетала:

— Ты слышишь, Роза, какой прекрасный мальчик живет в нашем доме? Воспитанный, любит животных… Иди с ним погуляй. Только, мальчик, не долго, а то Роза сегодня кашляла. Я боюсь, не простудилась ли она.

• Предыдущая
• 2/26
• Следующая