В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина - Март Михаил - Страница 70

• Предыдущая
• 70/75
• Следующая

— Хорошо, граждане философы. Нам пора присоединиться к своим, в селе есть еще на что посмотреть.

Лизе нравилось слушать этих двоих. Их интонации, манера обращаться друг к другу напомнили молодость и совсем другое время. Но как двое зеков сумели сохранить нормальный язык, живя среди оголодавшей и озверевшей братии, привыкшей общаться междометиями?

Улдис увлекся пересчетом денег и завалил пачками стол.

— Послушай, Петр Фомич, с твоим талантом открывать замки в считанные секунды ты мог стать очень богатым человеком.

— Был в Москве следователь по фамилии Рубеко. Хотя почему был? Пожалуй, что и есть, он мужик еще молодой. Так он меня тоже считал очень богатым человеком, а взял с грошами в кармане. Кстати, ему так и не удалось доказать мою причастность к взломам.

— Ты знал подполковника Рубеко? — спросил Чалый.

— Знал, Родион. С тех пор, когда он был еще капитаном. На мне он себе репутацию не заработал, и звезд на погоны я ему не добавил.

— Значит, он наш общий крестный, мое дело тоже вел Рубеко. Мне он запомнился как порядочный человек.

Чалый отошел к окну.

Он очнулся утром. Солнечный луч коснулся лица, и Родион открыл глаза. Тупая боль чуть выше правого уха дала о себе знать, как только он пошевелился. Поднявшись с пола, добрел до ванной и глянул на себя в зеркало. Выглядел Родион не лучшим образом. Волосы слиплись от запекшейся крови. Спасла реакция — инстинктивно он успел уклониться, и удар прошел по касательной, надорвав верхнюю мочку уха, иначе череп разлетелся бы на две части. Может, по этой причине его и не стали добивать, решили, что дело сделано.

Чалый склонил голову над тазом и начал поливать ее холодной водой из кувшина. Он умел зализывать раны, травмы в его профессии — вещь обыденная. За полчаса Родион привел себя в порядок, надел единственный костюм и другую кепку. Проверил карманы куртки — фотография Баяна исчезла, золотая зажигалка тоже. Значит, его обыскали. Вспомнил о своей телеграмме, но ее тоже не нашел, как и сценарий, присланный Анфисе. Наткнувшись на коробку с ножами, открыл ее и замер. Вчера в ней лежало пять ножей, шестой, тот, которым убили Анфису, забрали следователи. Сейчас в коробке осталось четыре. Взяли его явно не для украшения интерьера. Достав из шкафа широкий мягкий кожаный пояс со специальными прорезями, служившими своеобразными ножнами, Родион надел его поверх брюк на талию и вставил оставшиеся ножи в прорези за спиной. Застегнув пиджак, посмотрелся в зеркало. Если не придираться, выглядел он сносно, даже привлекательно.

Через час Чалый прибыл на студию. Клава, секретарша Баяна, встретила его приветливо:

— Нестор Григорьевич задерживается, завтра возвращается на съемки, а дел еще много.

Огромная комната была разгорожена книжными шкафами, в которых пылились тысячи папок. За импровизированными перегородками стучали печатные машинки. Стол секретарши стоял у окна, стену занимали ящики картотеки. Шумно, мрачно, пыльно, неуютно. Могильник, а не место для работы.

— Скажи-ка, Клава, а сценариев «Случай с полковником Орловым» у вас не осталось?

— Нет, все передали в группу Кушнера. Теперь ими помрежи великого и неповторимого занимаются.

— Глянь-ка в картотеку, мне кажется, из нее пропала фотография директора, которую он однажды подписывал. Помнишь ту шутку?

— Помню. Только тогда это была не шутка. Она таковой стала, когда появилась Лидочка из костюмерного цеха. Зачем тебе?

— Мы с Нестором подумали, что кто-то мог украсть фотографию.

— Кому она нужна! Карточки Целиковской, Орловой, Серовой иногда пропадают, а Нестор тут при чем?

Она встала и подошла к стене, от пола до потолка закрытой выдвижными ящиками с буквенными обозначениями.

— Богатая картотека.

— Конечно. Тут даже массовка есть. Из тех, что постоянно участвуют в съемках.

— Кто имеет доступ к ящикам?

— По инструкции — только работники отдела, а так — кому не лень. Заявок поступает очень много, а у нас не сто рук. Помрежи сами приходят и отбирают нужных людей.

— В карточках есть адреса?

— Возраст, рост, цвет глаз, размер одежды, обуви, адрес, телефон, если есть, постоянное место работы, перечень картин, в которых принимал участие… Послушай, Родя, а карточки Баяна действительно нет. Ее кто-то забрал.

— Ладно. Не ищи больше. Найди мне карточку Вениамина Мечникова.

Девушка полезла в другой ящик.

— Есть такой. Даже два. Второго зовут Матвей.

— А он что тут делает?

— Сейчас гляну. Так. Старший консультант по вопросам уголовного права. Консультировал семь картин. В том числе и «Смелые люди», где ты снимался.

— Разреши мне глянуть на карточки братьев и поищи еще одну. На Анну Шелестову.

— Ты же женат, Родя.

— А она не замужем?

— Молодая вдовушка. Два года назад ее мужик разбился. То ли на машине в Москва-реку упал, то ли еще что: уже не помню. Теперь делает вид, будто страдает.

Чалый разглядывал карточки братьев и продолжал расспросы:

— Почему «делает вид»?

— А потому, что ей двадцать семь, а ему пятьдесят два. Зато квартира на улице Горького осталась.

— Кем был ее муж?

— Заведовал в министерстве отделом пропаганды и культуры, что-то в этом роде, точно не помню. Это он Анюту открыл, не то сидела бы в своем Ярославле. Не успела в Москву приехать, как тут же за трон начала борьбу. Но вообще-то она талантливая, вот только ужиться ни с кем не может. Послушай, кто-то ее карточку уже забрал.

— Ладно, и без того все понятно. Позвони-ка Нестору, у него же есть домашний телефон.

— Есть. Но не хочу на жену нарываться, позвони сам. Вот телефон на календаре записан.

Чалый набрал номер. Трубку долго не брали. Наконец ответил мужской голос.

— Нестор, это ты? Сколько тебя ждать можно? — тут же раздраженно заговорил Родион.

— Кто его спрашивает?

— С работы. Родион Чалый.

— А разве вчера вы с ним не обо всем договорились?

— Мы договорились встретиться на студии. Я его жду. Кто это?

— Подполковник Рубеко. Надо бы вам сюда приехать или я пошлю за вами машину, Родион Платоныч.

— Что с Баяном?

— Его нашли утром в подъезде с вашим кинжалом в сердце.

— Я знаю, кто это сделал.

— Очень хорошо. Лучше будет, если вы выскажете свои предположения мне, а не кому-то другому. Иначе очередной трагедии нам не избежать, кинжалов в коробке еще много.

— Они при мне.

— Ждите. Посылаю машину.

— Я сам приеду.

Чалый бросил трубку, подошел к девушке и, взяв ее за плечи, спросил:

— Говори, Клавка, правду, кто из братьев приходил к Нестору? Недавно приходил.

Девушка испугалась.

— Старший. Консультант. Матвей. Я сидела за перегородкой, — она кивнула на шкаф, — он меня не видел, а я видела его в щель. Он бросил на стол два листка бумаги, схватил Нестора за галстук, потянул на себя и упер подбородком прямо в чернильницу. Здоровый мужик, одет в военное. Прошипел: «Заткни свои поклепы на брата себе в задницу и учти, пакостник, все доносы ложатся мне на стол, а не идут в МГБ. Еще одна твоя закорючка, и ты покойник!» Повернулся и ушел. Нестор тут же стал кому-то звонить, что-то лепетал и, схватив шляпу с вешалки, убежал.

— Ты видела эти бумаги?

— Они остались на столе. Потом я убрала их в ящик. Писал их Баян, на имя какого-то полковника. Не помню. Он обвинял младшего Мечникова во вредительстве. Я этому не поверила. Нет у Нестора фантазии. Глупость несусветная, такому нормальный человек не поверит.

— Верят. Еще как верят. Теперь главная профессия — шпион. Похоже, Матвей сдержал свое слово. Мерзавец!

Чалый висел на подножке трамвая, держась за поручни, и пытался осознать — что же такое происходит. Людей режут, как поросят к новогоднему столу. И что он может сделать? Какие у него доказательства? Если Рубеко его арестует, то обижаться на него не за что. Конечно, они разберутся в конце концов, но время будет упущено. Идти надо по горячим следам, а милиция полдня просидит в доме Баяна, опрашивая соседей. Что в этом проку? Чалый знал адреса братьев, прочитал в картотеке. Рубеко подождет, они друг от друга никуда не денутся, а младший Мечников может вернуться в Среднюю Азию и сделать вид, что вовсе не выезжал со съемок. На банкетах такие люди не запоминаются. Кто еще его мог видеть в Москве? Сообщники? Тихо приехал, сделал черное дело и тихо уехал. Баян — единственный свидетель, летевший с ним в самолете, — погиб. Может, потому и поплатился жизнью.

• Предыдущая
• 70/75
• Следующая