В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина - Март Михаил - Страница 69

• Предыдущая
• 69/75
• Следующая

— И почему ушли все люди? Здесь же рай! Следов эпидемии я не нашла, в домах чисто. Вот только тараканы кошмарные. Черные, здоровенные, как майские жуки, и эти ужасные крысы.

В воде плесканулась огромная рыбина, они успели заметить ее гигантский серебристый горб.

— Я не удивлюсь, если мы встретим здесь собаку размером со слона, — покачал головой Глеб. — Посмотрим, что еще интересного тут можно увидеть.

Они двинулись дальше.

Качмарэк, Лебеда и Огонек обошли церковь и остановились возле деревянных ворот кладбища.

— Надо глянуть, — предложил кубанский казак.

— Мало тебе могил на Колыме? — возразил мальчишка. — Не насмотрелся. Каждый день десятками вытаскивали за ворота.

— В лагерях вместо могилы стоял столб и жестяная табличка с номером, — возразил Казимиш. — А эти могилы умеют разговаривать.

— Это как же?

— Да так. Есть старые могилы, есть свежие. Или вот: темный крест православный, а рядом католический. Значит, здесь жили и католики. Тут имена записаны, даты.

Могильных рядов было много, кладбище уходило далеко к самому лесу.

— Село очень старое, — сказал Лебеда. — Есть двойные могилы. Вот отец. Он умер аж в 9-м году, жена — в 21-м, а сын — в 47-м. Целая семья.

— Смотрите, а тут целый участок свежих могил, — указал пальцем Огонек. — Даже цветочки высохшие на холмиках лежат. Дата смерти — июль 49-го. Года не прошло.

Двинулись дальше.

— Я насчитал тридцать две могилы, — с некоторым испугом пробормотал мальчишка.

— И все умерли за июнь и июль прошлого года, — констатировал Лебеда. — Смерть с косой прошлась по этим местам.

— Похоже, наша докторша права, здесь без эпидемии не обошлось, — сделал вывод Качмарэк.

— Вот вам и причина, по которой люди ушли из таких чудных мест. Пора возвращаться, надо наших предупредить.

На обратном пути им попалась пасека. Среагировали они не сразу. Огромная пчела ужалила кубанца в колено, он вскрикнул от боли. Его подхватили под руки.

— Ты видел эту лошадь! — кричал Огонек. — Шмель!

— Я сам, — отстранился казак и, прихрамывая, поскакал следом за товарищами. Они неслись без оглядки, пока не обогнули церковь и не выскочили на площадь.

Чалый, Кострулев и Улдис бродили по пустым кабинетам сельсовета.

— Ни одной бумажки не оставили, — заметил латыш.

— А что ты значишь без бумажки? — усмехнулся Чалый. — Сначала документы, потом человек.

— Идите сюда, — позвал Кострулев.

На полу во второй комнате стоял мощный сейф, на стене висела карта.

— Карта вместо портрета вождя! — удивленно воскликнул Улдис. На его реплику не обратили внимания, все разглядывали

карту.

— Не в такую уж глушь нас с вами закинули, как нам казалось.

— Я в них ничего не понимаю, — помотал головой Кострулев.

— Тут даже масштаб не обозначен, — процедил сквозь зубы Чалый.

Улдис снял карту со стены и разложил ее на столе.

— Масштаб определить просто. По озеру. По моим прикидкам оно не шире трех километров. А теперь смотрите на эту линию. Знаете, что это? Железная дорога. Прямого пути до нее нет, кругом зеленая масса. Местные сами проложили путь к «железке» через тайгу. Следы от телег найти — это и будет дорога. Направление юго-восток. Фонари и компасы у нас есть. С оружием и пайкой в вещмешке можно добраться до станции. Вот она. Скорее всего, обычный полустанок. Называется Черная балка.

— И сколько до нее? — спросил Кострулев.

— Километров восемьдесят.

— Соблазнительно, — кивнул головой Кистень.

— Без документов? — усмехнулся Трюкач.

— К станции идти незачем, левее, где железка описывает дугу, поезда скорость снижают, можно вскочить на ходу в любой состав, идущий на запад.

— А дальше что? — спросил Чалый.

— Два года тому назад мы дернули из Оротухана. В ноябре. Всю зиму шли. Ворон жрали и вышли к маяку живыми. Пятьсот сорок верст. Дальше нас море не пустило, не то до Москвы дошагали бы. И о бумагах мы не думали, о жратве забыли, нам нужна была свобода. Любая, только не рабство.

— Мы не в лагере, Улдис. Нам дали шанс.

— Кому ты веришь, Родион? Тем, кто за тобой ходил с кнутом, пока ты горб гнул на рудниках?

— Они идут с нами в одной связке, и уж точно сдыхать не хотят. Теперь мы все равны.

— Бандершу пожалел. Я вижу, как она на тебя смотрит. Ей опора нужна, в тебе она ее и нашла, ты самый здоровый из нас.

— Когда до золота доберемся, там видно станет, кто кому опора, — вмешался в перепалку Кострулев, обходя сейф.

— Хочешь взглянуть на содержимое? — спросил Чалый.

— Я с детства болен любопытством, меня интересует все, что от меня прячут.

— Дверь лбом прошибать будешь… — не без иронии проговорил Латыш.

Кострулев оторвал от ящика стола бронзовую ручку. Изогнул ее, заточил о каменный подоконник, примерил, еще подогнул и просунул изогнутый штырь в замочную скважину. Приложив ухо к двери, он пошевелил самодельным орудием, и все услышали щелчок. Поворот ручки — дверь открылась. На нижней полке сейфа лежали пачки денег, на верхней — Конституция СССР, Устав партии, дореволюционное издание Библии и две тонкие папки, завязанные тесемочками. Ничего интересного.

— Теперь можно не сомневаться, здесь жило племя сумасшедших, — сделал вывод Кострулев.

— Черт, целое состояние! — помотал головой Блонскис.

— Им оно не понадобилось. Значит, сельчане ушли в тайгу, где деньги никому не нужны, — решил Чалый. — Могли бы двинуть к людям. Железка не так далеко.

— Значит, не те люди там живут, — предположил Кострулев.

— Или здесь жили не те, — добавил латыш.

Чалый достал одну папку, развязал тесемки и открыл ее. В ней лежал орден Ленина, орденская книжка, партийный билет и пустой конверт, адресованный в краевой отдел внутренних дел. Письма в конверте не было.

А тем временем Лиза со своими спутниками разгуливала по сельпо.

— Вот вам и фотоаппарат, Елизавета Степановна. ФЭД! Замечательная машина.

— Реквизируем.

— Тут и пленка есть, и химикаты.

— Забираем все. Вы ответственный за фото, Князь, будете вести фотодневник нашей экспедиции.

— Согласен.

— Оружие все забрали и патроны тоже, — завершив осмотр, сообщил Журавлев. — Но в подсобке шашки с динамитом. Целый ящик.

— Динамит нам не нужен. Пару хлопушек можно прихватить на всякий случай, но не больше.

— За магазином следил хороший хозяин, — продолжал следователь. — Все щели заделаны на совесть, крыс нет, даже крупа сохранилась. Много риса и консервированных ростков бамбука. Так что я не ошибся, скорее всего, здесь жили китайцы. Есть батареи к фонарям, они подходят к нашим, но старые.

— У нас новых хватает, — отмахнулась Лиза, разглядывая женские пуховые платки.

— Хозяином магазина тоже был китаец. В подсобке кухня, там пиалы, палочки, острые специи. Русские так не питаются.

— Это открытие нам ничего не дает, — сказал Князь, — китайцев в Сибири очень много. Да кого тут только не встретишь, даже арабы есть.

— А что вы скажете об этих клетках, Афанасий Антоныч? — спросил Журавлев у Пенжинского.

— Во всяком случае, они не для птиц, хотя прутья расположены на очень коротком расстоянии друг от друга. Птичьи подвешивают, а здесь нет крючков. И птицам не подстилают солому. Клетки большие, прямоугольные, с тяжелым дном.

— Но хорьками и тушканчиками здесь вряд ли торговали. Тогда чем, как вы полагаете, Матвей Макарыч?

— Я думаю, змеями. У китайцев змеи — деликатес. Особенно кобры и детеныши питонов. Сначала они пьют кровь змеи, это целый ритуал, потом готовят из мяса особую похлебку. Я пробовал это блюдо в Индии, мне не понравилось.

— Мы с вами пришли к одному выводу, но с разных сторон, Афанасий Антоныч.

— С какой же стороны подходили вы? — спросила Лиза.

— Обратите внимание на эти поясные ремни, они из змеиной кожи. Безотходное производство, у китайцев все идет в дело. В моем лагере сидел один китаец. Как-то он нашел медную гайку, надевавшуюся на палец, потом раздобыл кусок фетра и через месяц из гайки сделал перстень, без всяких инструментов — фетр ему заменил наждачный круг. Перстень он обменял на пайку у блатных. От золотого не отличить.

• Предыдущая
• 69/75
• Следующая