Собрание сочинений, том 17 - Маркс Карл Генрих - Страница 70

Если ряд неудач французского оружия, которыми отмечена январская кампания — поражения Федерба и Шанзи, падение Парижа, поражение Бурбаки и его сдача швейцарцам, — если все эти потрясающие события, происшедшие в течение короткого трехнедельного периода, сломили, — как это вполне можно считать, — дух сопротивления во Франции, то теперь, кажется, нет ничего невероятного в том, что немцы своими непомерными требованиями[132] могут снова пробудить этот дух. Если мир, так же как и война, грозит стране полным разорением, тогда зачем вообще заключать мир? Имущие классы, городская буржуазия и крупные землевладельцы, а также часть крестьян — мелких собственников составляли до сих пор партию мира; можно было бы ожидать, что они изберут депутатами Национального собрания сторонников мира; но если неприятель настаивает на таких неслыханных требованиях, то призыв к войне не на жизнь, а на смерть может раздаться так же и из их рядов, как и из рядов рабочих крупных городов. Во всяком случае не следует упускать из вида некоторые возможности возобновления войны после 19 февраля[133]; в особенности потому, что сами немцы, если верить сегодняшнему номеру «Daily News», не настолько удовлетворены перспективой дальнейшего хода дел, чтобы воздержаться от серьезных, приготовлений к возобновлению военных действий. Поэтому мы снова обратимся к вопросу о военном положении.

Двадцать семь департаментов Франции, оккупируемых в настоящее время пруссаками, занимают площадь в 15800000 гектаров с населением (исключая еще несдавшиеся крепости) почти в 12500000 человек. Площадь всей Франции составляет 54240000 гектаров, а ее население 37382000 человек. Отсюда следует, что в округленных цифрах 38500000 гектаров с населением в 25000000 человек остались еще незавоеванными — целых две трети населения и значительно больше двух третей территории. Правда, Париж и Мец, сопротивление которых так долго задерживало дальнейшее продвижение неприятеля, пали. Внутри незавоеванной части страны, кроме Лиона, нет ни одного укрепленного лагеря, который смог бы играть такую роль, какую играли эти две крепости. Почти 700000 французов (не считая парижской национальной гвардии) являются военнопленными или интернированы в Швейцарии. Однако существуют другие обстоятельства, которые могут возместить эти потери даже в том случае, если трехнедельное перемирие не было бы использовано для устройства новых лагерей, окруженных полевыми укреплениями, хотя для этой цели времени вполне достаточно.

Большая часть незавоеванной Франции лежит южнее линии Нант — Безансон; она образует сплошной массив, прикрытый с трех сторон морем или границами нейтральных государств, и только северная пограничная линия ее открыта для неприятельского наступления. Здесь — сила национального сопротивления; здесь должны быть найдены люди и средства для ведения войны, если она возобновится. Для завоевания и оккупации этого огромного прямоугольника размерами 450 на 250 миль, при отчаянном сопротивлении как регулярных, так и иррегулярных сил населения, войск, имеющихся в настоящее время у пруссаков, было бы недостаточно. Сдача Парижа освобождает, при оставлении четырех корпусов в качестве гарнизона этой столицы, девять дивизий; сдача Бурбаки освобождает шесть линейных дивизий Мантёйфеля, то есть всего для армии, действующей вне крепостей, освобождается пятнадцать дивизий, или еще 150000—170000 солдат, в дополнение к четырем дивизиям Гёбена и восьми дивизиям Фридриха-Карла. Но у Гёбена много дел на севере, а Фридрих-Карл, остановившись в Type и Ле-Мане, показал, что его наступательные силы полностью исчерпаны; таким образом, для завоевания юга остаются только упомянутые пятнадцать дивизий; а в течение нескольких месяцев не могут прибыть никакие новые подкрепления.

Французам вначале придется противопоставить этим пятнадцати дивизиям, главным образом, новые формирования. Возле Невера и Буржа находились 15-й и 25-й корпуса; в этом же районе должен был находиться 19-й корпус, о котором мы ничего не слышали с начала декабря. Затем имеется еще 24-й корпус, спасшийся при катастрофе Бурбаки, и войска Гарибальди, которые недавно получили подкрепления и достигли 50000 человек, хотя нам неизвестно, какими частями они были усилены и откуда эти части прибыли. В общем все это составляет примерно тринадцать — четырнадцать, может быть, даже шестнадцать дивизий, но по численности и в качественном отношении их совершенно недостаточно, чтобы задержать продвижение новых армий, которые, несомненно, будут направлены против них, если срок перемирия истечет, а мир не будет заключен. Но трехнедельное перемирие не только даст этим французским дивизиям время, чтобы укрепиться; оно даст возможность более или менее неподготовленным новобранцам, находящимся теперь в учебных лагерях, число которых по подсчету Гамбетты составляет 250000 человек, превратиться, по крайней мере лучшим из их батальонов, в пригодные для использования части, которые будут в состоянии вступить в сражение с неприятелем. Таким образом, в случае возобновления войны французы могут оказаться в состоянии отразить любое серьезное вторжение на юг, если не на самой пограничной линии на Луаре или значительно севернее Лиона, то все же в таких пунктах, где присутствие врага не сможет существенно ослабить силу их сопротивления.

Перемирие, разумеется, дает достаточно времени для того, чтобы привести в порядок снаряжение, восстановить дисциплину и моральное состояние армий Федерба и Шанзи, так же как и всех других войск в Шербуре, Гавре и т. д. Вопрос только в том, будет ли должным образом использовано имеющееся время. Тогда как силы французов, таким образом, значительно возрастут как по численности, так и по их качеству, войска немцев едва ли вообще получат какие-нибудь пополнения. В этом отношении перемирие дает преимущества французской стороне.

Но кроме сплошного массива Южной Франции, незавоеванными остаются два полуострова — Бретань с Брестом и Котантен с Шербуром — и сверх того два северных департамента с их крепостями. Гавр также представляет собой незавоеванный, хорошо укрепленный район на побережье. Каждый из этих четырех районов имеет, по крайней мере, один хорошо укрепленный пункт на побережье в качестве надежного убежища для отступающей армии; так что флот, которому в настоящее время нечего, абсолютно нечего больше делать, может поддерживать сообщение между всеми этими районами и югом, перевозить по мере надобности войска из одного пункта в другой и таким способом неожиданно дать возможность разбитой армии возобновить наступление превосходящими силами. Таким образом, пока эти четыре западных и северных района остаются в известной мере неприступными, они создают такое же число слабых мест на флангах пруссаков. Действительно опасная линия для французов тянется от Анже до Безансона; для немцев она, кроме того, тянется от Анже через Ле-Ман, Руан и Амьен к бельгийской границе. Если только французы проявят немного здравого смысла, преимущество немцев на этой линии никогда не может стать решающим, но зато преимущество, приобретенное здесь французами, может при известных условиях иметь решающее значение.

Таково стратегическое положение. Используя с выгодой свой флот, французы могли бы перебрасывать войска на западе и на севере, с тем чтобы принудить немцев держать в этих районах силы, значительно превосходящие их собственные и ослабить войска, посланные для завоевания юга, а воспрепятствовать этому было бы главной задачей французов. Сосредоточивая свои армии в большей степени, чем это делалось до сих пор, и высылая вместе с тем большее число мелких партизанских отрядов, французы с имеющимися силами могли бы добиться лучших результатов. В Шербуре и Гавре, по-видимому, значительно больше войск, чем требовалось бы для обороны; а мастерски осуществленное разрушение моста в Фонтенуа около Туля, в центре области, оккупированной завоевателями, показывает, чего могут достигнуть отважные партизаны. Если война вообще возобновится после 19 февраля, она должна быть действительно войной не на жизнь, а на смерть, войной, подобной войне Испании против Наполеона, войной, в которой никакими расстрелами и поджогами не удастся сломить дух сопротивления.