Искатель. 1965. Выпуск №3 - Кривошеин Семен - Страница 25

…Кирилл Петрович прошелся по комнате и, остановившись против Степана, сказал:

— Молодец, Степан, не подкачал. Рад за тебя. Ну, а насчет ареста… Арестовывать Войцеховскую мы не будем. — Полковник сделал паузу. — Пока…

Полковник вновь принялся ходить по комнате.

— Вот что, Степан, боюсь, что ехать в Ригу тебе придется… И в Ригу, и в Вентспилс… Пусть Войцеховская действует, как намеревалась. Понял? Мешать ей не будем до поры до времени. Впрочем, об окончательном решении пока воздержимся. Дело серьезное, надо доложить Москве. Сделаем так: завтра, как возьмешь билет на самолет и повидаешься с Войцеховской, звони ко мне. Встретимся и тогда все решим.

Утром, когда Скворецкий приехал на работу, в приемной, скромно примостившись на краешке стула, сидел Савельев.

— Ты как сюда попал? Почему не в больнице?

— Разрешите доложить, — Савельев встал, — выписали. Сегодня утром. Готов приступить к исполнению служебных обязанностей…

— Ишь ты, какой быстрый! «Приступить»! А долечиваться кто будет? Немедленно в санаторий.

Скворецкий повернулся к секретарю:

— Майора Миронова ко мне, заодно и Луганова.

В тот момент, когда Андрей входил в кабинет начальника управления, Кирилл Петрович заканчивал разговор по прямому проводу с Москвой, с генералом Васильевым.

Закончив разговор, полковник положил трубку. В этот момент появился Луганов.

— Так как же, Андрей, — спросил полковник, — что с Савельевым будем делать? Ты с врачами говорил, каково их мнение?

— Говорил, Кирилл Петрович. Врачи согласны, чтобы он приступил к работе, но при условии, что на протяжении недели-другой работа не будет связана со значительной физической и нервной нагрузкой. Только такое дело вряд ли найдется.

— Между прочим, — полковник усмехнулся, — как раз такую работенку я ему и присмотрел: и нужная и важная, вроде курорта — сиди себе посиживай и поджидай у моря погоды. Вот именно, у моря — в прямом смысле слова. Войцеховская-то, а? Удрать задумала. И не куда-нибудь, а за границу. Каково?!

Скворецкий подробно рассказал о событиях минувшей ночи, о сообщении, с которым явился к нему Савин, и о тех указаниях, которые он, Скворецкий, получил от генерала.

— Обратите внимание, между прочим, — отметил Кирилл Петрович, — на одну странность: как смахивает характер беседы, что вела Войцеховская с Савиным, на ту, которую, судя по словам Черняева, вела с ним Корнильева. Любопытно, а? Просто один почерк…

Решено послать Савина в Вентспилс к рыбаку. Пусть договаривается, как требует Войцеховская. Что произойдет дальше, вы оба, конечно, догадываетесь. Чтобы гарантировать успех «экспедиции» Савина, в помощь ему надо выделить смелого, инициативного чекиста, с которым до поры до времени Савин будет действовать вдвоем. Вот и решено послать Савельева.

Скворецкий пригласил Савельева.

— Садись. Итак, насколько я понял, ты считаешь, что способен вернуться к работе?

— Так точно, товарищ полковник, к работе могу приступить хоть сегодня.

— Именно это и требуется. Видишь ли, как раз сегодня мы начинаем одну операцию по делу Черняева. Прямо скажу, операция сложная, не без риска, связанная с отъездом из Крайска. Хватит силенок? Выдержишь?

— Выдержу, товарищ полковник! — радостно воскликнул Савельев. — Не беспокойтесь. Готов ехать хоть сию минуту.

— Сегодня поедешь. В Латвию. Ехать придется вдвоем, вместе с одним военным. Летчиком. Савин его фамилия. Он мне должен с минуты на минуту позвонить. Как позвонит, встретимся, тогда и обсудим, что да как. А сейчас иди оформляй командировку.

Скворецкий повернулся к Миронову и Луганову.

— Теперь насчет Макарова, которому адресовал телеграмму этот Семенов. Макаров телеграмму получил, явился на почтамт. Личность его, как сообщил мне генерал, выяснили. Он продавец комиссионного магазина. Семен Фаддеевич высказал предположение, что этот Макаров может служить просто посредником, связником. Тебе, Андрей Иванович, есть указание выехать в Москву. Там отыскали какого-то полковника в отставке, старинного друга Черняева. Генерал считает, что беседовать с ним должен ты, и никто другой.

Раздался телефонный звонок. Скворецкий взял трубку.

— Да… Да, конечно, как условились.

Он положил трубку.

— Ну вот, Савин звонил. У него все в порядке: билет на Ригу купил, у Войцеховской был. Сейчас поеду, узнаю подробности. Где Савельев? Если ко мне вопросов нет, задерживать не буду.

В то время как полковник Скворецкий с головой ушел в дела, связанные с поездкой Савельева и Савина в Латвию, Миронов срочно вылетел в Москву. Материал для него был подготовлен. Впрочем, какой это материал? Андрей узнал, что полковник Николай Григорьевич Шумилов, вышедший год назад в отставку, на пенсию, проживает постоянно под Москвой, на даче. Адрес дачи указывался. В прошлом, еще до войны, полковник окончил военно-инженерную академию, по специальности строитель. Во время войны был на фронте, в годы учебы в академии — однокурсником Капитона Илларионовича Черняева.

Миронов решил поехать к Шумилову, не откладывая.

Дача была небольшой, одноэтажной. Калитка оказалась незапертой. Поднявшись на крылечко, Миронов постучал. Прошло несколько секунд, и дверь распахнулась. Перед Андреем стоял коренастый человек с сухим, нездоровой желтизны лицом, с редкими, тронутыми сединой волосами.

— Простите, — сказал Миронов, — мне нужен Шумилов.

— Я и есть Шумилов. Милости прошу.

Он провел Миронова в небольшую, скромно обставленную комнату, усадил Андрея в плетеное кресло, сам уселся чуть наискосок, у стола.

— Позвольте представиться. Фамилия моя Миронов. Я сотрудник Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР. Вот мое удостоверение.

Полковник взял из рук Андрея удостоверение, внимательно его просмотрел и вернул.

— Слушаю вас. Чем могу служить?

— Насколько мне известно, вы были в свое время знакомы с Капитоном Илларионовичем Черняевым. Не могли бы вы сообщить о нем некоторые сведения?

— С Капитоном Черняевым? — спросил Шумилов. — Да, я был с ним знаком. Он был моим другом, ближайшим другом.

Полковник вздохнул.

— Простите, вы сказали «был»? — спросил Миронов. — Разве сейчас его нет?

Шумилов задумался.

— На этот вопрос мне трудно ответить, — сказал он наконец. — Понимаете, тут какая-то путаница. Капитон, я имею в виду Черняева, вроде бы погиб в начале войны. Такие дошли до меня вести. Долгое время я о нем ничего не слышал и считал, что его нет в живых. Потом, уже когда война давно кончилась, узнаю, что среди военных строителей Черняев, работает где-то… Навел справки. Говорят, Капитон Илларионович. «Что, — думаю, — за ерунда? Жив, выходит, Капитон, но почему молчит?» Узнал я адрес, написал: ни ответа, ни привета. Может, это вовсе и не он, может, совпадение? Так ничего толком и не знаю.

— Ну, а о том, вашем Черняеве что бы вы могли сказать?

— О! О нем многое можно сказать. Хороший был парень, порядочный, настоящий коммунист. И инженер толковый.

Шумилов с охотой принялся рассказывать.

— Скажите, — спросил Миронов позже, — из родственников Черняева, его близких вы никого не знали?

— Нет, — . сказал полковник, — никого. Да у Черняева, по-моему, и родственников-то не было. Была, правда, одна девушка, Машей звали. Капитон на ней жениться хотел. Война помешала…

— Маша? — переспросил Миронов. — Этого маловато. А фамилия?

Шумилов вышел из комнаты и скоро вернулся со старой, истертой записной книжкой.

— Вот, пожалуйста: Мария Михайловна Воронцова. Жила она на Большой Ордынке. Вот адрес. Только живет ли она там сейчас?

— Еще один вопрос. Среди них нет никого, кто был бы вам знаком? — Андрей протянул полковнику несколько фотографий, между которыми находилась и фотография Черняева, сделанная лет десять назад.

Ее Шумилов задержал в руках дольше, чем другие: Миронов не без волнения наблюдал за выражением его лица.