Принц с опасной родословной - Жукова-Гладкова Мария - Страница 41

• Предыдущая
• 41/73
• Следующая

Лопоухий принял стойку боевого пса.

– Дай команду по нашим каналам. И чтоб мне сообщили, кто там собирается душить Татаринова.

– Тут и так ясно, – проговорил Виталя. – Люди Ящера. Он же вроде его убить должен был.

– Это тебе все ясно, а мне нет! – рявкнул Сухоруков. – Я тебе что велел сделать?

– Пресечь попытку удушения Татаринова и выяснить личности душителей! Будет исполнено, шеф! – Виталя быстро испарился из комнаты.

– Иван Захарович, а вы в самом деле не отдавали приказа пристрелить Ящера?

Сухоруков посмотрел на меня так, словно я только что сбежала из-под наблюдения санитаров.

– Кому? Твоему Сереже, что ли? Ты меня идиотом считаешь? Думаешь, я не нашел бы более толкового исполнителя? И ты вообще уверена, что на Ящера кто-то покушался? Убили драгдилера, который до того, как его закрыли, работал на Ящера. Потом уже в «Крестах» он проиграл Ящеру в карты. Возможно, фиктивно: для того чтобы сокамерники знали, что драгдилер чем-то обязан Ящеру. Хотя, может, и в самом деле проиграл. Точно не знаю. Но из этого драгдилера менты пытались выбить всю цепочку. Он пока молчал. Но мог в ближайшее время сломаться. Его и шлепнули. Не уверен, что твой Сереженька. Он у тебя вообще кретин. Его могли подставить. Он же тогда на свидание к тебе ходил. Кто-то умный увидел, как его ведут, и сообразил быстро. Люди в тюрьме быстро умнеют и учатся быстро соображать. Не все, правда. У некоторых начисто башню сносит. Похоже, у Татаринова снесло.

– Но он утверждает, что его заставили меня подставить!

– Это он ментам сказал?

Пришлось признаться, что Серега звонил мне ночью.

– Так… Весь базар попытайся восстановить.

После того как я пересказала наш разговор так близко к оригиналу, как помнила, Иван Захарович задумчиво заметил, что ему все это очень не нравится. Татьяна в нашей беседе не участвовала, только внимательно следила за Сухоруковым. Потом послушаю, что она мне скажет. Но неужели Серегу подряжал не Сухоруков? Трудно поверить. Иван Захарович, как я знала, – большой артист.

– Ладно, красавицы, вам пора домой, – объявил хозяин. – У меня дел много. И вам отдохнуть бы не мешало, тебе в особенности, Юля.

На прощание Сухоруков попросил меня, если услышу от знакомых ментов, сообщать обо всех неопознанных трупах, найденных в городе и области. Его волновала судьба пропавших у клуба ребят. Я ответила, что прямо могу о них спрашивать и попросить, чтобы мне предоставляли данные хоть каждый день.

– Нет, не надо привлекать к себе внимания, – сказал Сухоруков. – Я, конечно, по своим каналам тоже буду работать, но ты, если между делом что-то прослышишь…

– Подозреваешь, что ребят ждет незавидная судьба? – спросила Татьяна.

– Не знаю.

Сухоруков сжал кулаки и прищурился. Я, конечно, не экстрасенс (хотя подобные способности в журналистской работе очень пригодились бы), но, по-моему, он собрался сильно потревожить ночной клуб, где я побывала вчера, или даже сровнять его с землей – любит Сухоруков такое дело.

Иван Захарович выделил машину с охраной, чтобы нас с Татьяной отвезли к родному дому. На мой вопрос: «Кто стрелял по джипу?» – получила ответ: «Не знаю».

– Кто мог стрелять? – спросила я тогда.

– У тебя диктофонной кассеты не хватит, если я начну всех перечислять, – сказал Сухоруков.

– Папа, может, мы оставим эту идею? – спросила Светка.

– Вот еще. Упускать такие деньги, когда они сами идут в руки? Ты что, забыла, как они сами к нам пришли? Жаль, Тамары больше нет…

– Ты успел ее трахнуть?

– Света, выбирай выражения! Как ты разговариваешь с отцом?!

– Называю вещи своими именами. Так как тебе Тамара? Ах да, о мертвых или хорошо…

Ковальчук не сдержался и дал Светке в глаз.

– У тебя и сотой части ее мозгов нет! – рявкнул он.

Дома, сидя в Татьяниной квартире, мы пересказали суть происшествия Ольге Петровне, которая только качала головой.

– Вы бы обе лучше о мужиках думали, – строго заметила Ольга Петровна. – Таня хоть один раз замуж сходила, а ты, Юля… Вы обе вообще непонятно о чем думаете. Одна – о змеях своих, другая – о трупах. Вместо того чтобы платья себе новые покупать, вы во что деньги вкладываете?

Я потупилась. Последний крупный гонорар я потратила на любимый компьютер, вернее, его усовершенствование. Татьяна, конечно, много путешествует по миру, но к шмоткам абсолютно равнодушна. Она лучше какую-нибудь экзотическую контрабандную змею купит. А вообще мне в последнее время много вещей подарили. Кто нижнее белье, кто платье с босоножками и сумочкой… Вот от органов пока никаких подарков не было и от ГУИНа. Могли бы чего-нибудь подкинуть из конфискованного.

Разговор о шмотках заставил нас с соседками задуматься о Татьянином плаще, оставшемся вчера в ночном клубе. По идее, вчерашние девицы уже должны были выйти на работу. Как бы нам их высвистать? Хотя если они и взяли плащ, то он сейчас лежит у кого-то из них дома. Ах да, они же упомянули мне, что вместе снимают квартиру. Но в любом случае плащ дома. Или все-таки остался в клубе?

– А может, в клуб прошвырнемся? – предложила Татьяна, глядя на меня. – Ты, Юля, когда последний раз в ночной клуб ходила?

– Вчера, – напомнила я.

– А вообще?

Я задумалась. Татьяна призналась, что она в них отродясь не бывала, надо хоть когда-то начинать. Ольга Петровна заметила, что у нас обеих крыша поехала.

– Я развлечься хочу, – объявила Татьяна. – Юль, поехали, а? Ты, может, еще материальчику соберешь. И по работе, и для себя лично. Что в городе-то делается? Какую кашу Иван Захарович заварил? Ведь заварил же, согласись. Только мне непонятно, чего он добивается. А рыжая? Интересно же, что в клубе говорят о вчерашних событиях. И кто из гостей сегодня пожалует? Жаль, фотоаппарат вчерашний тебе не оставили. Надо будет попросить Ивана Захаровича нам его презентовать. Юль, кстати, а ты не хочешь Ковальчуку-старшему презент сделать?

Я не хотела. Решила оставить эти снимки до лучших времен. Мало ли, потребуется какая-то информация от непримиримого борца с коррупцией? Вдруг он будет категорически отказываться от интервью? А мы тут со снимочками.

– У тебя есть что надеть? – спросила я у Татьяны, сама судорожно прикидывая, есть ли у меня что-то достойное того заведения, если не считать вчерашней «змеиной шкурки», но два дня подряд появляться в одном и том же не следовало.

Я вспомнила про черное крепдешиновое платье, оставшееся от тетки. Платье было шикарное, я все никак не решалась его надеть. Да и некуда было. Для современных модниц это, конечно, не вещь, так как не фирменная, но мне-то что? Главное – мне идет, я сама себе в нем нравлюсь и чувствую себя прекрасно. Татьяна же открыла шкаф и стала вываливать все, что там скопилось за многие годы, на диван. После часа поисков мы выбрали ей очень симпатичное черное платье, а также обнаружили еще одно – коричневое, в котором Татьяна, как выяснилось, ходила на танцы со своим женихом (не выдержавшим несколько лет назад конкуренции со змеями). Теперь Татьяне, правда, в него было не влезть при всем желании, зато мне оно подходило идеально.

– Куда в крепдешине пойдешь? – спросила она меня. – И твое платье – ниже колена, а тут все ножки видны. Ноги есть – надо показывать. Вспомни, как на твои ноги в «Крестах» смотрели. Сама же мне рассказывала. Надевай.

Мы накрасились и стали двумя конфетками. Я не могла не взять диктофон, свой обычный фотоаппарат тоже прихватила. Сумочку на этот раз взяла побольше, он туда очень удачно вошел.

– Ой, девки, – покачала головой Ольга Петровна. – Юля, ты хоть Андрею позвонила? Он хоть знает, куда ты намылилась?

– Он сегодня дежурит, – сообщила я, но звонить приятелю все-таки не стала. Он на меня и так днем насмотрелся на набережной. И, подозреваю, будет не очень рад, узнав, куда я намерена направлять стопы на ночь глядя. Скажет, что не даю ему спокойно поспать на дежурстве: он не сможет лечь, пока я не отзвонюсь, что добралась до родного дома.

• Предыдущая
• 41/73
• Следующая