Стреляющий компромат - Карасик Аркадий - Страница 42
- Предыдущая
- 42/63
- Следующая
Двоюродные братья устроились неподалеку от буфетной стойки. Заказали по стопешнику и по парочке бутербродов. Выпили, закусили.
— Ты, Егорушка, стал излишне эмоциональным, — Николаев старательно вливал в брата уверенность и спокойствие. — Так нельзя. Разве впервые с думской трибуны запускают самую мерзкую липу? Сам знаешь, политики сродни сплетникам и проституткам, верить им — себя не уважать.
— Но ведь повторено почти точно то, что заложено в дискетах…
— Мало ли что там намешано… Кстати, почему ты мне раньше не говорил о содержании записей? Значит, на крючке — Президент и его окружение? Здорово-то как! Цена компромата вырастает вдвое, если не больше…
Николаев захлебывался от восторга. Любая информация, связанная с правящими кругами, высоко ценится за бугром, а уж за подобный «товар» можно содрать столько, сколько брату-идиоту в самом возвышенном сне не приснится!
После легкого закусона взволнованный Сергей Степанович и успокоенный им Егор Артемович принялись расхаживать по холлу. Дума перешла к рассмотрению следующего вопроса и ее ряды поредели — дупутаты снова заполнили помещения, предназначенные для отдыха. Кто баловался крепкими напитками, кто отводил душу, прихлебываая чай либо кофе.
Обсуждали недавнюю очередную схватку между извечными противниками — левой оппозицией и депутатами, традиционно поддерживающими нынешний режим. Как всегда, мнения разделились, эмоции возобладали над здравым рассудком, думские кулуары все больше и больше стали напоминать зал заседаний.
— Надоело выслушивать всю эту белиберду, — зевнул Николаев. — Не пора ли нам, Егорушка, по домам, а? Пообедаем в семейной обстановке, пообщаемся с забытыми женами… Все равно эта говорильня продлится и завтра и послезавтра. Коммунисты напустят туману, взбаламутят и сторонников, и противников. Крутить круги на тихой водице для них и привычно, и престижно…
— Вот именно, — горячо поддержал Николаева незнакомый мужчина средних лет. — Я уже говорил Дарье Ильинишне: поездки в Думу — потерянное время… Кстати, Сергей Степанович, Дарья Ильинишна передает вам поклон…
«Банкир» насторожился. «Поклон от Дарьи Ильинишны» — парольный сигнал, вызывающий его на внеочередное свидание. Ответит тем же — в оговоренное время появится в неприметной московской квартире, пожалуется на плохое состояние здоровья — занедужил, дескать, поэтому долго не навещал старых друзей — свидание откладывается на завтра. В такое же оговоренное время.
— И от меня передайте поклон…
28
На крючок зарубежной разведке Николаев попался еще в молодые годы, когда, возглавляя отдел Госплана. С помощью закадычного дружка, занимающего внешне неприметную должностенку в уголовном розыске, подбирал «достойные» кандидатуры опытных налетчиков и убийц, думающих рэкетиров, талантливых торговцев наркотиками. Одних планировал на должности ответственных руководителей, других — безгласных исполнителей.
Отобранные кандидаты проходили тщательную проверку. И не только на выносливость, больше — на соответствующую подготовку.
Однажды, дружок нацелил Серегу на некоего фармазона, мошенника, «работающего» по линии драгоценностей. Осторожный Николаев решил проверить его в деле, испытав на прочность и профессионализм. Присоединил к небольшой группе, нацеленной на ограбление ювелирного магазина.
Сам наблюдал со стороны. Зорко и испытующе.
Группу поджидала милицейская засада. Повязали и самого «экзаменатора». Да так ловко, что Николаев не успел призвать на помощь охраняющих его купленных ментов.
В отделении, прежде чем затолкать налетчиков в обез"янник, их тщательно рассортировали. Не по степени виновности — она равнозначна — по внешнему виду. Николаева выделили и втолкнули в кабинет начальника. Там рядом с майором сидел подтянутый, сухой человек с тяжелым подбородком.
Тогда-то и состоялась вербовка. Ганс Шютцер, носящий в то время русскую фамилию — Геннадий Шилов, был резидентом немецкой разведки. «Дружба» резидента и завербованного им преступника растянулась на годы. При взаимной выгоде…
Вот этот Шилов и встретил Николаева, когда тот перешагнул порог трехкомнатной квартиры на окраине Москвы. С обычной приветливостью, в которую Сергей Степанович давно уже не верил, протянул агенту обе руки.
— Сколько же мы с вами не виделись, дорогой друг! Оба постарели, поизносились.
Ни малейшего акцента, Щютцер за многолетнее пребывание в России научился говорить по русски почти так же, как на родном языке.
— Года полтора. Действительно, постарели, — огорченно вздохнул Николаев, располагаясь без приглашения в удобном плюшевом кресле. — Признаться, позабыл о вашем существовании, подумал: если не зовут — не нужен.
— Грешно так думать! — всплеснул тонкими, будто две палки, руками разведчик. — Мы с вами связаны на всю жизнь, вы нам постоянно необходимы… Сейчас немного выпьем, закусим и перейдем к делу.
Широкоплечий амбал, сочетающий охрану разведчика и его обслуживание, вкатил в комнату столик, уставленный бутылками и закусками. Ничего особенного, пренебрежительно поглядел на угощение Сергей Степанович, могли бы и получше принять добычливого агента. Впрочем, немцы они и есть немцы, отсутствует у них русская щедрость.
Закусывать Николаев не стал — ограничился ломтиком лимона, посыпанного сахарной пудрой. Из выставленных напитков выбрал шнапс и сладкий, неизвестно из какой страны завезенный, ликер.
— Итак, наша просьба заключается в следующем, — грея фужер в сухих ладонях, Шютцер расхаживал по комнате, не глядя в сторону агента. — Насколько нам стало известно, в руках неких людей скопился довольно вредный и опасный компромат… Нет, нет, дорогой друг, нас отнюдь не беспокоят судьбы лидеров партий. Уберут их — ради Бога, найдутся другие, может быть, более послушные и… гибкие.
Необычные откровения разведчика не удивили Николаева — позабавили его. Распоряжаются иноземцы российскими властями, переставляют их, как пешки в шахматной партии. Еще бы не переставлять! Кто в нищей, раздавленной стране посмеет вякнуть, не выполнить требований доброхотов, бросающих в подставленную шапку россиян милостыню? Которая милостыней вовсе не является, ибо за ее пользование сдираются бешенные проценты.
Безродный космополит, Богом и Отчизной которого являются барыши, даже он сейчас чувствовал себя довольно неуютно. В душе загноилось нечто похожее на обиду за униженную Россию.
Но внешне изображал понимание и готовность немедля выполнить любое поручение. Естественно, не безвозмездно. Прокручивал в голове услышанное, выделял в нем беспокойные нюансы. Похоже, больно прищемили хвосты зарубежным радетелям, вон как их посланец выкручивается, какие соловьиные трели запускает!
— Нас беспокоит ваш Президент и премьер… Мы не может допустить не только их отстранения от должности, но даже понижение имиджа. Слишком много они сделали для свободы и демократии, для укрепления прав человека, — продиктовал Шютцер, впервые взглянув в лицо собеседнику. — Слишком большие усилия приложили для сближения России с демократическим миром!
Болтай, болтай, хитрован, улыбался про себя агент, знаем мы твои заботы о российских проблемах. О собственном кошельке печешься, мертвяк, нахапал, небось, в России по дешевке заводы, здания, фермы, вот и боишься — отберут. Единственная защита — подсаженная на троны нынешняя власть.
— Я вас понимаю, — Николаев вставил в монолог хозяина короткую фразу. — Что поручается мне, несчастному банкиру? Не лучше ли привлечь Службу безопасности?
Разведчик пренебрежительно отмахнулся. О какой Службе безопасности можно вести речь, когда она, не без подсказки из-за рубежа, обескровлена, общипана на подобии разделанного петуха, которого вот-вот опустят в кипящую воду? Что возьмешь с российских контрразведчиков, когда сотрудники иностранных спецслужб чувствуют себя в Москве, как дома? Вот, к примеру, они, не таясь и без особенной конспирации, откровенно беседуют не в лесу или в Богом забытой деревушке — в столице, неподалеку от «бдительной» Лубянки.
- Предыдущая
- 42/63
- Следующая
