Игра на выживание - Карасик Аркадий - Страница 41

• Предыдущая
• 41/45
• Следующая

Коломин открыл холодильник, достал запотевшие банки с пивом. Гремин невольно проглотил голодную слюну. Во рту так пересохло, что, казалось, язык припаялся к нёбу, а слюна напоминает крутой кипяток. Покосился на Гошева и увидел точно такое же выражение.

Выпили по баночке. Обжигающе холодный напиток выгнал изо рта сухость, освежил.

— Дело у нас, Василий Евгеньевич, небольшое. В прошлый раз вы признались о договоренности с неким депутатом… Помните?

— Да. С Ивановым Федором Федоровичем…

— Речь шла о взятке. Депутат организует продажу вам по дешевой цене трех магазинов, вы платите ему… комиссионные… Сделка состоялась?

Коломин раздумчиво потер ладонью тщательно выбритый подбородок. Он не знал, что и как ответить на заданный вопрос. Утвердительно — подвести доверившегося ему человека, отрицательно — он уже проговорился… И зачем было признаваться, когда никто не спрашивал, даже не подозревал о сделке.

Виной — все та же Клавдия Сергеевна.

Гремин в разговоре сумел протянуть тонкую ниточку от жены к мужу, ненавязчиво так обыграл эту тему, что малоопытный в психологических изысках бизнесмен выложил все, что знал о проделках депутата.

— Не полностью, — признался он. — Аванс депутат получил… Остальное — сегодня…

— Еще до торгов? — удивился Гошев. — А вдруг обманет?

— Так договорились… А обмануть Иванов не посмеет — трус он редкий, побоится.

— И сколько вы должны вручить проходимцу? Проходимец — сильно сказано. Сильно и обидно. Ибо брошено не только взяточнику, но и человеку, дающему взятку… Если Коломин — профан в области разных допросов, очных ставок, протоколов и так далее, то Грсмин — еще больший профан в современной коммерции. Когда без благодарности — не моральной, так материальной — шагу не сделаешь!

— Десять тысяч посредник уже получил. Позавчера Иванов позвонил и предупредил: без тридцати сделка не состоится…

— Когда, где?

Вопросы — будто выстрелы в упор. Не отвернуться, не спрятаться.

— В семь вечера. Станция метро «Профсоюзная»…

— Сейчас — три часа дня. Вы нам дадите эти банкноты — под расписку, конечно — в пять получите обратно…

Коломин — не мальчик, отлично понял, зачем детективам понадобились деньги. Нанесут незаметные знаки, которые появятся только при облучении…

А ему какая печаль? Пусть берут за жабры алчного депутата, пусть делают запрос в Думу. Ради Бога! Коломин — в стороне, он — лицо пострадавшее…

И без того уйма неприятностей с этими магазинами. То Иванов с его непомерным аппетитом и волчьей жадностью. То его ненасытная женушка — явная проститутка… Да провались все они в преисподнюю!

Гошев аккуратно настрочил расписку, взял деньги и ушел.

— Одна просьба, Василий Евгеньевич. Завтра, в среду, днем приедете на дачу. Погуляйте вокруг дома, пошумите. Нужно, чтобы те, кто наблюдает за дачным участком, были уверены — хозяин дома, никуда уезжать не собирается. Часов в пять, не раньше, выйдете через заднюю калитку, возьмете такси, которое будет там ожидать, и уезжайте в город. Позвонят на квартиру — к телефону не подходите, пусть жена ответит: на даче, там собирается заночевать. Возле окон не появляйтесь, на улицу — Боже сохрани. Поверьте, обстановка не шуточная, пахнет если не покушением, то похищением… Поэтому важно выполнить все так, как я сказал…

Коломин почувствовал, что внутри разлилась волна холода, по спине резво забегали мурашки…

Пока Гремин добрался до офиса, пока перекусил всухомятку — минуло не менее часа. В шесть Симочка отпросилась домой. Родители болеют, нужно помочь им по хозяйству, все равно он ночевать будет дома…

Причина давно знакомая, изъедена, будто ткань молью. Когда-то под прикрытием болезни матери девушка встречалась с одним покалеченным проектировщиком…

Григорий до того устал — и физически, и морально, — что ревности не почувствовал: мало ли что было до тех пор, когда они с Симочкой стали жить вместе… Она — свободный человек, без штампа в паспорте, захочет переметнуться от Гремина к другому мужчине — не удержать…

Фомин не появлялся. В последние дни он совсем забыл о существовании офиса и об ожидающем его друге. Мотается, организовывая завтрашнюю операцию, проверяет и перепроверяет готовность основной и резервной групп. Будто это не может делать с большим успехом Гошев!

Оба они чем-то походят друг на друга — азартны, ответственны.

Услуги людей, осуществляющих слежку за Серегиным и Клавдией Сергеевной, приходится оплачивать. Деньги, выданные Коломиным, тают наподобие снега весной.

Хорошо еще, что Василий Евгеньевич не ограничивает в расходах — дает столько, сколько запросят, да еще накидывает на непредвиденные нужды…

В десять вечера Гремин отправился на покой.

Припарковал «жигуленка» в привычном месте — под прикрытие мусорного контейнера, нащупал в кармане давно не используемые ключи. Подошел к подъезду и неожиданно остановился… Мерещится ему, что ли?

Окна квартиры ярко освещены… Не ошибается ли он — может, квартира соседская?… Пересчитал окна… Нет, окна светятся не у соседа — у него!

Не дожидаясь задержавшегося вверху лифта, помчался по лестнице. Сердце билось в такт отсчитываемым ступенькам… Сейчас на шее повиснут мальчишки. Папа, папа, папочка! О Людмиле не вспоминал. О Симочке — тоже. Главное — мальчишки, пацанята…

Дрожащими руками отпер дверь, рванул ее с такой силой — вот-вот сорвется с петель. В передней, в накинутом на печи домашнем халатике… Симочка.

— Ужинать будешь, глупышка?

— Ты… здесь?

Девушка смущённо потупилась, покраснела.

— Надоело жить, словно на вокзале, вот и пришла… Разве ты не доволен? Сам же приглашал, ругался…

В глазах — первые слезы. Слабые, нерешительные. Будто капли, предвещающие ливень.

Гремин обнял ее, носовым платком убрал со щек влагу, шутливо потрепал за вздернутый носик.

— Очень, очень доволен, ну просто трудно передать, до какой степени рад… Я ослышался или кто-то здесь говорил об ужине?

За столом Григорий уже не думал ни о пацанятах, ни о Симочке. Все заполонил Серегин. Что он сейчас делает? Куда спрятался в ожидании результатов похищения Коломина? Неужели подполковнику удастся выскользнуть из рук правосудия, подставив кого-нибудь другого?

Именно в Серегине, по мнению Гремина, сосредоточено все: операция по захвату Коломина, манипуляции с покупкой магазинов, убийство автослесаря Воронова… Даже постоянная тоска по уехавшим с матерью пацанятам почему-то причислена к грехам предателя.

Серегин метался лисой, попавшей в капкан. Нужно, обязательно нужно вытащить прищемленный хвост, скрыться, затаиться в городе. Благополучно завершится налет на дачу Коломина — он появится на людях, займет свое место в руководимом им отделе. Повяжут Мамеда и его подручных — вовремя унесет ноги…

Уехать в командировку? Но кто сейчас его отпустит? Начальник ни за что не согласится. Уедешь самовольно — разыщут. Тот же Гошев расстарается…

Засесть, под прикрытием больничного листа, дома? Во-первых, никто в неожиданную болезнь не поверит, наоборот, это усилит подозрение. Во-вторых — что даст «болезнь»? Повязанные бандиты ничего не скажут — связь подполковника с Русланом строго засекречена… Но Мамед-то знает, и он никого не пожалеет, спасая свою шкуру…

В конце концов, Петр Васильевич решился на крайность. Если возьмут Руслана — повяжут и подполковника. Хитрость заключается в том, что Руслана не возьмут — он намного изворотливей и находчивей, чем все известные Серегину сыщики. Поэтому самое безопасное место — рядом с ним.

В недрах старого лабораторного корпуса, ныне — автосервиса.

А если Руслан укрылся в другом месте? Ведь у бандитского бизнесмена укрытий не сосчитать, даже самые близкие люди не могут уследить за своим вожаком.

Предположим, Серегин не найдет в автосервисе своего босса. Ну, и что? Обслуживающий персонал, в числе которого — сдобная блондиночка, знает друга своего хозяина. Правда, не как офицера милиции, а как обыкновенного человека.

• Предыдущая
• 41/45
• Следующая