Мир не без добрых драконов - Гетманчук Людмила - Страница 65

— Ловко у тебя получается. Я бы тоже могла разжечь, но после занятий мой резерв практически пуст. Спасибо. Но не пытайся меня отвлечь: я задала тебе вопрос и по-прежнему жду ответ. И поторопись, а то сейчас Танька придет, и все, что ты скажешь, станет известно каждому второму студенту. У нее нюх на новости, а я ее только что встретила в коридоре.

Я помнил ее соседку: кругленькую, как колобок, улыбчивую девушку маленького роста, с черными глазами и неуемной тягой к сплетням.

— Не знаю, с чего начать. Следил — потому что ты мне нравишься.

— А почему только в темноте?

— Мое появление при свете дня может иметь нежелательные последствия.

— Почему? — Катя удивленно подняла брови. — У нас же учатся дроу. Нормальные ребята. Правда, магии в них ни на грош.

— Среди дроу магов почти нет, — я помог Кате достать с полки над плитой две чашки.

— А как же ты? — она обернулась ко мне с сахарницей в руке.

— А я дроу только наполовину.

— Так ты полукровка?

— Можно сказать и так.

Она задумалась, потом поставила сахарницу на стол и полезла в шкаф. На свет появился лимон и хрустящий бумажный пакет с чем-то съедобным.

— А вторая половина — человек?

— Можно, я пока не стану отвечать на этот вопрос? Вот если ты согласишься пойти со мной завтра на свидание, я может быть, тебе расскажу.

— Это шантаж? — она достала тарелку и высыпала на нее штук пять булочек с повидлом, судя по запаху, яблочным. — Угощайся. Чайник уже закипает, — оглянувшись на плиту, добавила она. — Тебе с лимоном?

— Что? — не сразу сообразил я, задумавшись о том, как же мне ее не хватало все эти долгие месяцы разлуки. Даже если она об этом и не знает, достаточно того, что помню я. — Ах, да. С лимоном, если не жалко.

— Было бы жалко, я бы не предлагала, а съела бы сама.

— Фу, он же кислый! — я скривился от одной мысли об этом.

— А я с сахаром. Знаешь, как вкусно?

Я знал: она и раньше тончайшие ломтики лимона выкладывала на блюдце и, посыпав сахаром, ела, посмеиваясь надо мной. Ведь каждый раз, когда она отправляла в рот очередной ломтик, я отворачивался, чтобы не видеть этого. Меня передергивало от одной мысли о кислоте лимона. Но потом, когда тарелка пустела, я слизывал сладко-кислый песок с ее губ, и подтверждал, что действительно вкусно, только это блюдо надо правильно подавать. И углублял поцелуй….

От воспоминаний защемило в груди, и так захотелось ее обнять…

— Рон, что-то случилось? — взволнованно спросила Катя. — Ты изменился в лице….

— Прости, вспомнилось кое-что.

— Расскажешь?

— Не уверен, что тебе будет интересно.

Ну вот, теперь надо выкручиваться.

— Откуда ты знаешь? А вдруг, это мое хобби: выслушивать чужие истории. Своих нет, так я хоть о других послушаю.

— А почему своих нет?

— Они меня боятся.

— Кто?

— Потенциальные женихи. После первого свидания ни один не возвращался. Я почему тебя так смело пригласила — потому, что знаю: ты тоже сбежишь, — в ее голосе проскользнула грустная нотка.

Я рассмеялся.

— Ну, уж нет! Со мной этот номер не пройдет. Завтра я за тобой зайду в шесть часов. А вот сейчас мне пора — сюда идет твоя соседка. И настроена она воинственно.

Я допил чай, встал, подошел к Кате, наклонился и нахально поцеловал в губы. Шепнул:

— До завтра, милая.

Открыл портал и исчез, оставляя ошарашенную Катю подруге на растерзание.

— Что это такое? — я еще не успел войти, только собрался переступить порог, когда прозвучал Катин вопрос. Похоже, она нашла мою посылку. Коробка лежала на полу, а девушка стояла передо мной, размахивая…

— Я думаю, это сапоги. А ты как считаешь?

— Я знаю, что это сапоги! Но…

— Тогда почему ты спрашиваешь?

Она топнула ногой.

— Не доводи меня, Рон! Ты прекрасно понял, что я хотела сказать.

— Конечно, понял. Мы, дроу, народ догадливый.

— Р-р-р-р! — она возмущенно взмахнула сапогами, которые держала в руках.

— Здравствуй, Катя! Я тоже рад тебя видеть! — я сделал шаг вперед и перехватил ее руку, предупреждая следующее ее действие, а именно, обстрел меня сапогами. Быстрое движение, сапоги оказались у меня, а стоящий за Катиной спиной стул поехал по полу и подбил ее под коленками. Все, что мне оставалось сделать, это слегка подтолкнуть девушку, чтобы помочь ей упасть на стул.

— Что ты себе позволяешь?

Я проигнорировал ее возмущение, опустился на колено и поймал правую ногу. Тапочек слетел, и я приступил к примерке.

— Что я себе позволяю? — держать дергающуюся ногу и надевать на нее сапог оказалось настоящим испытанием моего терпения. Пришлось применить силу — Катя дернулась, когда я двумя пальцами сжал ее лодыжку, но вырываться перестала. — Ты знаешь, сколько стоят зимой цветы?

— Нет, я никогда зимой цветы не покупала.

— И правильно делала. Потому что сапоги оказались дешевле, а приходить на свидание с девушкой с пустыми руками я не привык. Нет, я, конечно, могу себе позволить купить цветы, и даже наложить на них заклинание неувядания, и они простоят у тебя до лета, а то и дольше, вечным напоминанием о твоей непрактичности.

Я закончил с правым сапогом и наклонился, чтобы вытащить из-под стула ее левую ногу, и внезапно почувствовал, что сопротивление сломлено — она даже вытянула ногу вперед, чтобы мне было удобнее ее обувать. Я удивился подобной покладистости и посмотрел ей в глаза.

— Нет! — надеюсь, мой голос прозвучал достаточно строго, потому что мне дико хотелось смеяться.

— Что нет? — ой, сама невинность, даже покраснела от стыда.

— Мои уши ты щупать не будешь.

— А… я осторожно.

— Нет. Ты сегодня вредная и такой чести пока не заслужила.

Я поймал ее руки и встал, одновременно поднимая ее со стула.

— Ну, как сапоги? Я угадал размер?

Она отвлеклась от моих ушей и застонала:

— Ум-м-м… — очень даже сексуально. — Это не сапоги, а чистое наслаждение.

— И прошу заметить, я непритязателен: всего один поцелуй, и они твои.

— Торгаш. Все вы, дроу, торгаши.

— Угу, и еще какие! Так я жду. А там и до ушей может, дело дойдет, — продолжал соблазнять я.

— Ладно, целуй.

— Что? Я тебе сапоги, и я же и целуй? Нет, милая, это ты меня целуй. И поторопись — нас ждут.

Я крутанул ее за руку и, когда она потеряла равновесие, поймал и прижал к себе.

— Ты мне только скажи сразу, если тебе будет неприятно, я сниму сапоги и молча уйду.

Она открыла рот, чтобы сказать очередную колкость, но не успела. Я прикоснулся губами к ее щеке, скользнул к мягким губам и там и остался. Я вложил в этот поцелуй всего себя, до дрожи, до головокружения, без остатка. Вспоминая и радуясь встрече. Оживая, получая и даря, я млел от ощущения правильности происходящего. Как я жил без тебя? Как я выжил?

Первые мгновения она застыла, но уже через два удара сердце ответила мне. Руки ее легли мне на плечи, притягивая, и она встала на цыпочки, чтобы уменьшить разницу в росте.

Я отпустил ее и улыбнулся. Кажется, победа осталась за мной: она промолчала. Неужели потеряла дар речи? И тут я понял, что рано радуюсь: ее рука, до этого спокойно лежавшая на моем плече, медленно поползла вверх. Я пресек попытку потрогать мое ухо, поймал ее руку и сказал:

— Нам пора. Не увлекайся.

Она обиженно завыла, но улыбнулась.

— Так сапоги мои?

— Твои, твои. Где пальто?

— Вот.

— Поторопись, нас ждут.

— Кто?

— Сюрпризы.

В фойе я ее остановил перед дверью. Поправил шапку и затянул потуже шарф. Заставил надеть варежки, и только тогда открыл дверь, и мы вышли в морозный зимний вечер.

Возле главных ворот академии нас ждали сани. Гнедые мотали головами и звучно фыркали, выпуская из ноздрей клубы горячего пара. Две лошадиные морды повернулись к нам, когда Терен выпрыгнул из саней на утоптанный снег и передал мне вожжи. Дроу поклонился и исчез в воротах. Катерина подошла к лошадям:

— Какие красавцы…. Они твои?