Артистка, блин! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 19
- Предыдущая
- 19/39
- Следующая
Он позвонил помрежу Айгуль.
— Гулечка, Симбирцев! Я через полчаса подъеду, пропуск выпиши!
— Стасик, у тебя же завтра съемки. Ты напутал! — Ничего я не напутал, мне надо с Романычем побазарить… Короче, оставь пропуск!
— Оставлю, только, знаешь, сегодня у Бориса Аркадьича день варенья!
— Будете отмечать?
— Ну да, после смены маленько посидим, думаю, он будет рад, если ты придешь.
Стас заехал в кондитерскую и купил два громадных торта. Борис Аркадьевич обожал торты.
С двумя коробками и сумкой через плечо он направился в павильон. Навстречу ему выбежала Айгуль.
— Привет! Классно выглядишь! — она чмокнула его в щеку.
— Привет, солнышко! Что там сейчас?
— Снимают! Нашу Варю с Димоном! Говорят, у них роман намечается! Все, я побежала! Дорогу найдешь?
— Найду! — упавшим голосом проговорил Стас. Роман с Бурмистровым! Это что же такое? Как можно? Нет, я не позволю! Хотя Гуля сказала — намечается… И у нас намечается… То есть тут кто кого?
— Стоп! Снято! Всем спасибо! На сегодня все свободны!
— Семен Романович!
— Ох, Стас! Рад, очень рад! Ты ко мне?
— К Борису Аркадьичу!
— Боря! Боря! Подика сюда, глянь, кто приехал тебя поздравить!
— Стасик, дорогой! — растрогался Борис Аркадьевич. — Спасибо! Это мне?
— Вамвам, кому же еще! — Стас обнялся с оператором, ища глазами Варежку. Ее не было видно. Зато Дима был здесь.
— Здорово, Дим!
— Привет, Варвару ищешь? — добавил он тихо.
А Стас вспыхнул.
— Слушай, браток, можно тебя на минутку?
— Я весь внимание, — едва сдерживая злость, ответил Стас.
— Не верь ничему, что тебе станут болтать о нас с Варежкой…
Стас побелел. Это «Варежка» в устах Бурмистрова звучала непереносимо! А Дима нарочно так назвал ее, хотел проверить, дернется ли Стас… Дернулся, еще как дернулся. Да, не зря про него говорят, что он человек без кожи… Жалко его.
— Стас, не бери в голову. Это продюсеры настояли — знаешь, как это делается… Это просто утка, имей в виду. А она — чудо, тебе повезло, парень!
Стас во все глаза смотрел на него.
— Ничего не понимаю, ты о чем?
— Ни о чем! Я сказал, ты услышал. Все.
Дима отошел в сторонку. Стас остался стоять в растерянности.
— Стас! — позвал его Борис Аркадьевич. — Ты еще не знаком с твоей новой партнершей. Варюша!
Тут он увидел ее. Она была в гриме, в обтягивающем черном платье, на высоченных каблуках. И улыбалась както смущенно!
— Здравствуй! — сказал он.
— Привет!
— Вы уже знакомы? — удивился Борис Аркадьевич.
— Так, слегка, — сказала Варя и протянула Стасу руку.
Он пожал ее. К Борису Аркадьевичу подошел ктото еще, он отвлекся.
— Я так рад тебя видеть…
— И я…
— Давай отойдем куданибудь… У меня есть для тебя коечто…
— Что?
— Сюрприз!
Ее глаза вспыхнули.
— Я не хотел бы при всех…
— Идем, — она взяла его за руку и повела за собой. Они пришли в какойто закут.
— Обожаю сюрпризы! — напомнила ему Варя.
— Вот! — он поставил на пластмассовый ящик сумку и открыл ее. Газету он снял еще в машине, оставил только уже подсыхающую марлю.
— Господи! Какое счастье! — воскликнула Варя и сунула нос в сумку, потом подняла голову и посмотрела на него затуманившимися глазами. — Спасибо… Ты…
— Я? Что я?
— Я тут посмотрела «Тайны рода». Ты такой артист!
— Да ладно…
— Нет, правда… Ой, а что же делать с ландышами?
— Нюхать!
— Но их же надо в воду… И потом… их так много. Будут судачить…
— Надо их в мокрую газету завернуть, я отнесу в машину, мы же потом вместе уедем, да?
— Да!
— Варюша, ты где?
— Борис Аркадьевич, уже бегу! — крикнула Варя. — Стас, минутку тут пережди, ладно?
Он скрипнул зубами. Ему хотелось на весь мир кричать о своей любви, а она хочет соблюсти приличия!
— Варюша, ты что там делала?
— Платье поправляла!
— А!
В павильоне был накрыт стол. Всем командовала Айгуль.
— Надежда Михайловна! — обрадовалась Варя и бросилась к ней. — Как я рада! Ой, я же в гриме.
— Сними скорее, чего кожу зря мучить! А я с тобой пойду, помогу, а то Лиза занята! Борь, мы мигом!
— Давайте, давайте, девочки! Тут такие торты!
В гримерной никого не было. Варя сразу принялась снимать грим.
— Варежка, милая моя, это правда?
— Что? Вы о романе с Димой?
— Нет, я о другом романе.
— Надежда Михайловна!
— Девочка, это опасно!
— Почему? Он же такой…
— Ты что, всерьез влюбилась?
— Кажется, да.
— И у вас уже все было?
— Ничего! Ничего еще не было, даже не целовались ни разу!
— Этото и настораживает!
— Почему?
— Потому что непохоже на Стаса. Он человек стремительный… Понимаешь, мне позвонила его мать, мы с ней не то чтобы подруги, но добрые приятельницы.
— И что она сказала?
— Спрашивала о тебе, вернее, дотошно выспрашивала. Я очень удивилась, а потом спросила напрямки, почему ты так ее интересуешь. Ну, она и сказала… что боится за сына, не помнит его таким…
— Ах, боже мой, Надежда Михайловна, Стасу тридцать шесть лет, неужели он настолько привязан к маминой юбке? Он что, отчитывается перед ней, с кем он уже спал, а с кем нет? Это дико, помоему!
— Согласна, но ничего этого нет, он абсолютно независимый парень, даже слишком… Но у него очень тяжелый характер… И вообще…
— Она просила вас меня напугать?
— Боже сохрани! Прости, прости, Варежка. Не знаю, зачем я вообще в это полезла. Вы взрослые люди, разберетесь! Еще раз прости!
Стас уже сидел за столом и томился. Рядом с ним плюхнулась пожилая костюмерша.
— Не возражаете? — спросила она кокетливо.
— Ну что вы, Валентина Григорьевна! — обаятельно улыбнулся он. А на сердце кошки скребли. Неужели тетя Надя, которую я знаю с детства, отговаривает Варежку от меня? Наверняка ей звонила мама! Зачем я проболтался маме? Идиот! Но так хотелось говорить о ней…
— О, вот и моя любимая артистка! — воскликнул Борис Аркадьевич. — И Надюша!
Варя вскользь глянула на Стаса. Ее, разумеется, посадили рядом с Димкой. Черт бы его побрал! От шампанского усталые и голодные люди быстро захмелели. Варе казалось, что она пьяна вдрызг, хотя выпила всего полбокала. Но взгляд Стаса пьянил куда сильнее шампанского.
— Варь, я его давно знаю, — шепнул Дима, — но таким никогда не видел. Ты его не очень мучай…
— Я разве его мучаю? — пугаясь собственного восторга, спросила Варя.
Дима не успел ответить, как вдруг изрядно захмелевший виновник торжества крикнул:
— Господа, Варя с утра мне обещала спеть! Лично для меня, а она так поет! Варюш, спой!
Она еще и поет! — испугался Стас.
— Я не знаю… — облизала пересохшие губы Варя.
— Спой, светик, не стыдись! — хлопнул в ладоши Макс. И добавил уже потише: — Обязательно будет кобениться, дура провинциальная.
Стас хотел было двинуть ему в морду, но не успел, Варя не стала кобениться.
— Я с удовольствием! Только не знаю что…
— Варюх, спой про акацию! — потребовал Семен Романович. — Господа, этот романс решил Варину судьбу! Когда я его услышал, сразу сказал себе — беру на главную роль!
— Хорошо! — просто сказала Варя. И запела. «Целую ночь соловей нам насвистывал…»
Надежда Михайловна вздрогнула. Голос Вари звучал совсем иначе, чем тогда, в заснеженном альпийском отеле. В нем появилась такая чувственность, такой призыв… Она искоса глянула на Стаса. Он был бледный, глаза както опасно прищурены… А она пела только для него, это сразу было понятно.
…Невозвратимы, как юность моя… — закончила она.
Раздались громкие аплодисменты. Борис Аркадьевич со слезами на глазах бросился целовать Варю.
— Еще, еще! — требовала публика.
— Господа! Господа! Минутку внимания! — крикнул вдруг Стас.
Все выжидательно на него уставились. Он был страшно взволнован. Варя испуганно замерла.
- Предыдущая
- 19/39
- Следующая
