Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 75

Сын синдика перехватил мой взгляд, который выражал совсем не то, что следовало бы думать приличной барышне, и заговорщицки подмигнул. Я, кажется, густо покраснела — вызвав на лице молодого человека самодовольную улыбку — и отвернулась так, чтобы ни в коем случае его не видеть и не показывать сыну синдика выражение своего лица.

— Мы с вами попросту катаемся, сударыня, — произнёс Дрон Перте, когда молчание сделалось совсем уж неловким. — К обеду хозяйка Дентье ждёт вас домой, а то бы я предложил вам гостеприимство моей матушки. Надеюсь, до обеденного часа я буду иметь возможность наслаждаться вашим обществом, кроме того, если вы проголодаетесь, мы остановимся у гостиницы там, дальше (её покуда не видно) и съедим второй завтрак.

Я кивнула, начиная успокаиваться. Предложенный план показался мне вполне надёжным и респектабельным. Сын синдика бросил на меня быстрый взгляд — так спящий кот проверяет, поверили ли мыши в крепость его сна — и немедленно разрушил созданное им самим впечатление.

— Кроме того, если вам станет жарко, мы можем искупаться. Я знаю неподалёку чудесное местечко, там песчаный пляж и никогда не бывает много народу. По правде говоря, там вообще редко кто бывает.

— Искупаться?! — пришла в ужас я. — Господин Перте, вы сказали — искупаться?!

— Именно, сударыня, — несколько озадаченно подтвердил Дрон. — Почему вы так испугались, сударыня?

— Но, господин Дрон, сударь, не может быть, чтобы вы предложили подобное всерьёз! Вы ведь не могли подумать, будто я могу согласиться!

— Не мог? — поднял брови сын синдика и внимательно посмотрел на меня. — Позвольте вас спросить — я опять поступил в разрез с вашими дейстрийскими приличиями?

Всё ещё испуганная тем спокойствием, с которым мне было предложено купание, я молча кивнула. На глазах выступили слёзы.

— Вы меня удивляете, сударыня, — очень спокойно проговорил сын синдика. — Могу вам заверить, я часто видел купающихся дейстрийских дам — весьма почтенных и респектабельных особ.

Я помотала головой; разговор всё больше и больше мучил меня, к тому же спокойствие Дрона показывало, что я совершаю какую-то глупость. Ах, чего бы мне стоило попросту отказаться — с достоинством, не теряя ровного расположения духа!

— Простите, я не подумал сразу, — продолжал между тем Дрон Перте. — Может быть, вы не умеете плавать?

Умею ли я плавать! Бог ты мой, где я могла этому научиться — в шляпной лавке?! Разумеется, я не сказала ничего подобного вслух, но мой вид был, надеюсь, достаточно красноречив.

— Так если за этим дело стало, сударыня, я могу вас научить! Вам повезло, сударыня, в море держаться на плаву гораздо легче, чем в пресной воде, и урок будет гораздо легче, чем если бы мы были сейчас у вас на родине.

Я перепугалась ещё больше.

— Вы?! Вы хотите сказать, что собирались купаться вместе со мной?! Рядом со мной?! Глядя на меня?!

— Разумеется, сударыня, — уже откровенно посмеиваясь, подтвердил сын синдика. — А как же иначе? Уверяю вас, на наших пляжах мужчины всегда купаются рядом с женщинами и, если даме вдруг станет плохо, всегда могут прийти на помощь.

— Охотно верю, сударь, — сухо произошла я, обретая, наконец, некоторую уверенность в себе. — Однако я не намерена сегодня купаться, и считаю дальнейший разговор на эту тему совершенно излишним.

— Как скажете, сударыня, — покладисто кивнул сын синдика. — Всё будет сделано в соответствии с вашими желаниями. К тому же… — он смерил меня настолько откровенным взглядом, что я немедленно взбесилась, — в этой одежде вы можете разве что пойти на дно, и меня за собой утянуть, если я попытаюсь вас вытащить. Вы ведь не захватили с собой купального костюма?

Вне себя от негодования, я решительно опровергла саму мысль, что у меня был, есть или когда-либо будет купальный костюм или что кто-то когда-нибудь уговорит меня научиться плавать. И, уж во всяком случае, если бы нечто такое вдруг произошло, моим наставником был бы кто угодно, но уж никак не Дрон Перте!

Моя тирада только позабавила сына синдика.

— Позвольте спросить, для чего вы ещё приехали на модный морской курорт кроме как для купания? Я скажу хозяйке Дентье, и у вас ещё до ужина будет купальный костюм, даже, полагаю, несколько купальных костюмов.

— Нет! Пожалуйста, сударь, я прошу вас! Не надо никому ничего говорить!

Сын синдика только посмеялся и подхлестнул лошадь.

— К тому же, дорогая моя, умение плавать весьма и весьма полезно и всегда может пригодиться в жизни.

Сказав это, Дрон Перте сосредоточил своё внимание на дороге, а мне оставалось только задаваться ужасным вопросом — если бы я прельстилась бы возможностью искупаться, и у меня была бы с собой подходящая одежда, кто бы помогал мне снять, а после надеть неудобную острийскую одежду на этом пустынном пляже?

— Вы так и не ответили на мой вопрос, сударыня, — напомнил мне Дрон Перте через, по моим представлениям, два-два с половиной часа, когда мы, наконец, добрались до гостиницы, расположенной милях в тридцати от города к услугам господ, следующих дальше, вглубь страны.

— Разве, сударь? — удивилась я. В гостинице нас проводили в столовую на втором этаже и теперь оставалось только ждать, пока сервируют завтрак.

— Да, сударыня, вы не сказали мне, почему вы решили избегать моего общества.

— Я решила, сударь? — поразилась я. — Простите, не припоминаю.

— Значит, вы ничего подобного не планировали? — как будто с облегчением спросил сын синдика. — В таком случае, я надеюсь, в будущем мои предложения совершить совместную прогулку не встретят такого сопротивления, как сегодня?

Я смутилась.

— Если вы ставите вопрос таким образом, сударь, то должна признать — я и в самом деле не нахожу особенного удовольствия в подобном времяпрепровождении и предпочла бы уклониться от вашей любезности.

— О, что касается удовольствий… — начал было Дрон Перте развязным тоном, но, встретив мой негодующий взгляд, быстро посерьёзнел. — Я, кажется, сударыня, объяснил, почему вынужден — вынужден, сударыня! — уделять вам столько внимания. И вы весьма любезно согласились мне подыграть. Почему сегодня я встречаю столь решительный отпор?

Я, перед этим покраснев от негодования на словах «вынужден уделять», теперь вскинула на сына синдика быстрый взгляд и отвернулась.

— Что же вы молчите, сударыня? — не отставал Дрон Перте. — Или вас ревнует тайный воздыхатель, и запрещает вам принимать ухаживания от другого?

Я вспыхнула от оскорбительности подобного предположения. Дрон Перте весело расхохотался при виде моего негодующего лица.

— Я угадал, не так ли? Признайтесь откровенно!

— Ваши шутки, сударь, — ледяным тоном процедила я, — не становятся смешнее от повторения. Позвольте объясниться раз и навсегда — я не желаю быть мишенью для подобных насмешек! А что до моего нежелания пользоваться вашим бесценным вниманием — причину отказа вам подскажет совесть!

— Совесть? — удивлённо переспросил Дрон Перте, словно не совсем понимая, о чём я говорю. — Ах, да! Совесть! Вы, как я понимаю, всё ещё сердитесь из-за моей маленькой шутки с вином?

Я снова покраснела.

— Вы повели себя, сударь, очень дурно и безнравственно.

Сын синдика обезоруживающе улыбнулся.

— Уверяю вас, сударыня, я никоим образом не причинил бы вам вреда и уж тем более не покусился бы на вашу честь. — Он поморщился, словно сам был недоволен своими словами, а я аж задохнулась от возмущения его наглостью. — Я всего только хотел, не оскорбляя вашей стыдливости, узнать о вас побольше — ну и, пожалуй, позаимствовать у вас кое-что сверх обещанной суммы — всё-таки, как вы мне и заметили вчера, дурной тон — грабить женщину с оружием в руках.

У меня не нашлось слов, чтобы охарактеризовать всю глубину морального падения, которую бесстыдно раскрывал передо мной мой собеседник.

— Вы хотите сказать, сударь, вы стали бы обыскивать меня, если бы я заснула? Шарили бы как вор по моей сумке?