Тень дракона - Золотько Александр Карлович - Страница 69

• Предыдущая
• 69/79
• Следующая

– Такое уже было.

– Ну и что?

– Не стоит рисковать двоим, – Шатов словно со стороны услышал свой голос и удивился, как спокойно и холодно он звучит.

– Хочешь пожертвовать собой? – осведомился Климов.

– Хочу разобраться до конца, – поправил его Шатов.

– Может, ты уже и место выбрал?

– Да. Площадь Свободы. Возле памятника.

– Он не пойдет на середину площади.

– Это пусть сам Дракон и решает, – Шатов посмотрел в глаза Пирогу, и тот отвел взгляд. – В другое место я не пойду.

– Он не выйдет.

– Если вправду ищет шанс уцелеть – выйдет. Это он предложил договариваться.

Сергиевский устало вздохнул:

– Будем голосовать?

– Голосования не будет, – Шатов встал и оказался лицом к лицу с майором. – Решать буду я, извините. Без меня он ни с кем разговаривать не станет.

– Да пошел ты, – чуть снова не сорвался на крик Климов, но майор его остановил.

– Он прав. Я могу только доложить наверх о том, что у нас в холле лежит застреленный младшим сержантом милиции лейтенант Барановский. И на этом наш выбор закончится. Есть другие варианты?

– А что мы делаем, пока Шатов будет топтаться посреди площади? – спросил Климов.

– А мы будем за ним наблюдать и ждать.

– А если Дракон появиться, мы все равно будем ждать?

– Да.

– Он же никуда не сможет уйти с площади. Мы его на машине достанем мгновенно.

– Сам придумай, что может предпринять Дракон, – предложил Сергиевский. – Может, например, выйти не один, а с заложником.

– Или устроить такую же штуку, как возле «Севера». Не уйдет вовремя с площади – кто-нибудь погибнет, – Балазанов похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет, покрутил ее в руках и сунул обратно. – Он придумает. Он сейчас все это и готовит. Ему зачем час понадобился, по вашему?

Балазанов прав, Дракон может придумать кучу разных забавных способов обезопасить себя. Он в выборе средств не ограничен. Он сможет… Он все, что угодно сможет. Где-то перекрыть вентиль, или оставить где-то зажженную свечу. Шатов брал как-то интервью у миротворца, вернувшегося из Югославии. Там беженцы, оставляя свои дома, открывали на первом этаже газ, зажигали на втором свечу. И через час все взрывалось.

Дракона трогать на площади будет нельзя.

– Время, – сказал Пирог, глядя на часы.

Сотовый телефон, который Шатов положил на письменный стол, подал голос.

– Что отвечать? – спросил Шатов.

– На площади.

– Да, – сказал Шатов в трубку.

– Решили где встречаемся?

– Площадь Свободы. Возле памятника, – ответил Шатов.

– Согласен, – Дракон задумался лишь на секунду. – В полночь.

– Почему так поздно?

– У меня есть на то свои резоны. И хочется добавить немного драматизма.

– И нужно подготовить запасные варианты?

– И это тоже. Мы друг друга понимаем. Ты будешь один?

– На площади – один. Но за нами будут наблюдать, – Шатов оглянулся на Сергиевского.

Тот кивнул.

– Тогда жди, – сказал Дракон.

Короткие гудки.

– Сказал, чтобы я его ждал. В полночь.

– Сейчас, – Климов посмотрел на часы, – около двадцати двух. До площади нам добираться отсюда на «мицубиси» пятнадцать минут. Имеем час сорок пять на то, чтобы покурить и оправиться. Какие будут предложения? Едем все?

– Нет, – покачал головой Сергиевский. – Один останется на телефоне. Есть желающие?

Климов хмыкнул, Балазанов снова хрустнул пальцами. Пирог откашлялся:

– Я останусь.

Шатов быстро отвел взгляд от его лица. Он имеет право отказаться. Так должен поступить любой нормальный человек. Должен. Потому, что все хотят жить. Потому, что уже надрывались криком, пытаясь поднять бетонные плиты и уже поминали Рыжего.

Они уже прятали глаза от настойчивых вопрос своих семей – зачем их срывают из дома и везут в общежитие под охраной автоматчиков. В любой момент они могли достигнуть своего предела. Пирог уже достиг. Остальным проще, у Сергиевского уже нет семьи, у Балазанова – еще. Климов недавно женился и смотрит на эти проблемы несколько проще. Он вообще на все смотрит несколько проще. Гремлину повезло больше остальных – он вообще освобожден от выбора. Ну а Шатов…

Шатов сел на диван, закрыл глаза, попытался представить себе Виту и вдруг с ужасом понял, что не может, что перед глазами встает Вика. Они похожи, но… Он не помнит лицо Виты. Совершенно не помнит. Будто тысяча лет прошла с тех пор, когда Вита ушла. Сколько прошло времени?

Невозможно вспомнить. Невозможно. Неделя? Две? Месяц? Шатову стало страшно. Он утратил чувство времени, и чувство реальности также ушло от него. Он собирается разговаривать с Драконом. Договариваться с воплощенной смертью, с порождением ночного кошмара.

…Диван мягко подался под Шатовым, превратился в месиво из грязи, полусгнившей травы и водорослей. Грязь утробно чавкнула, принимая тело Шатова. Шатов рванулся, но грязь не отпустила его, а деловито принялась засасывать его поглубже.

Но это было не болото. Не то болото, которое Шатов неоднократно видел во сне. Это была просто куча грязи, одна из сотен куч, простирающихся до самого горизонта. Хотя, до горизонта здесь было совсем близко. Просто рукой можно было дотянуться до линии, где вязкая грязь прогибалась под весом свинцовой полусферы неба.

Шатов снова попытался освободиться и снова безрезультатно.

– Не получится, – сказал голос рядом. Знакомый голос. Ненавистный голос. Голос Дракона.

– Получится, – упрямо возразил Шатов.

– Нет, – Шатов оглянулся на этот новый голос и увидел Хорунжего.

– Ты тоже здесь? – удивился Шатов, хотя самым краем сознания понимал, что удивляться здесь бессмысленно, что здесь может происходить все, что угодно.

– А здесь все. Все. Оглянись, – предложил Хорунжий.

Все здесь. Все, донеслись голоса со всех сторон.

И живые и мертвые. Все мы остаемся здесь. Все. Эти слова пришли отовсюду и ниоткуда одновременно.

– Я не останусь здесь, – Шатов попытался опереться на руку, но та утонула в грязи легко, словно в тумане, даже не ощутив сопротивления.

– Не думай, что ты лучше других, – вкрадчиво произнес кто-то, лежащий в грязи рядом с Шатовым.

Его лица и его голоса Шатов узнать не смог.

– Я… – начал Шатов, но грязь угрожающе качнулась возле самого его рта.

Не захлебнись, посоветовал кто-то сзади.

– Не захлебнись, – крикнул Хорунжий.

– Рот нужно держать закрытым!

– Иначе захлебнешься.

– Иначе нечем будет дышать…

Еще голоса…

И еще. И еще.

– Хочешь выбраться? – спросил Дракон.

– Да, – вырвалось у Шатова.

– Это легко, – усмехнулся Дракон, выгибая шею.

Странно, но Шатов не мог понять видит ли он Дракона в человечьем обличье, или тот не скрывает своего лица. Секунда – и это был человек. Еще секунда – и тяжелые бронзовые складки покрывают его лицо.

– Это легко, – повторил Дракон, – нужно просто опереться на кого-нибудь. Подстелить его под себя, как гать на болоте.

– Я думал, ты живешь на болоте, – сказал Шатов.

– Я живу везде, Шатов. Драконы могут жить везде, а вот ты, Шатов, не сможешь жить нигде. Если не научишься складывать гать из других людей. Это очень просто… Смотри…

– Не хочу, – Шатов снова рванулся, и снова понял, что грязь сильнее.

– Просто протяни человеку руку. Пообещай ему помощь, а когда он протянет свою руку тебе навстречу – не упускай шанса. Иначе ты просто захлебнешься… Знаешь, сколько тут таких, которые пытались выбраться из этого, не пожертвовав ни кем?

– Я не буду…

– Просто у тебя еще есть немного времени, – голос Дракона стал сочувствующим, – ты еще не почувствовал вкус этой грязи. После первого глотка ты сделаешь все, лишь бы отсюда выбраться. И если это тебя утешит – ты не будешь одинок. Если к тебе протянется чья-то рука, это может значить, что он хочет тебя швырнуть себе под ноги.

– Уйди, – попросил Шатов.

– Извини, но…

– Убирайся! – крикнул Шатов, и от его крика качнулось небо, и выгнулся горизонт.

• Предыдущая
• 69/79
• Следующая