Тень дракона - Золотько Александр Карлович - Страница 67
- Предыдущая
- 67/79
- Следующая
– А какая разница? – устало спросил Шатов.
– Скорее всего – не будет, – сказал Дракон. – Все правильно, четыре выстрела из пистолета и длинная очередь из автомата. Убили, скорее всего.
– Что? – переспросил Шатов.
– Не дергайся, Шатов, меня возле вас уже нет, я уже ушел. Но был, всего несколько минут назад. Ты зачем выходил на улицу, Шатов?
Наблюдал, подумал Шатов. Был рядом, совсем рядом, видел, как Шатов приехал, видел, как выходил на улицу. Где же ты был, Дракон?
– Немного сценарий ты подпортил, Шатов. Я рассчитывал, что ты успеешь войти в кабинет, что он пристрелит тебя в упор, а потом успеет закрыться в кабинете и немного поперестреливаться с коллегами. И это был бы конец группы. И конец моих приключений. Группа расформировывается, Шатов убит – все довольны.
– Сука, – без выражения сказал Шатов.
– Я сука? Извини, но я не согласен. Ты думаешь, мне было трудно заставить Барановского работать на меня? Нет, не на Дракона. Он даже не поинтересовался, куда идет информация от него. Его интересовала только своевременность оплаты и то, чтобы я не сдал его прежних и нынешних грешков. Ты очень удачно с ним не сошелся характерами. Мне пришлось лишь чуть-чуть подправить его настроение. Потом позвонить ему сегодня и вначале предупредить, что ты через своих приятелей в органах его вычислил и теперь собираешься его сдать. Когда ты подъехал в машине, я звякнул Барановскому и сказал, что ты будешь с минуту на минуту. Жаль, что ты задержался на улице. Неужели почувствовал опасность?
– Тебя почувствовал, твою вонь, ублюдок.
– Это мне не нравится, – серьезно сказал Дракон. – Совершенно не нравится. Но у меня нет выбора.
– У тебя нет выбора, – согласился Шатов. – Я все равно найду тебя и уничтожу. Или это сделают твои дрессировщики.
– Ты…
– Я не буду молчать… Мне уже все равно. Ты думаешь, что я испугаюсь одиночества? Что я убоюсь сообщить всем окружающим о том, что это из-за меня, из-за Евгения Шатова, погибло столько людей? Ни на секунду. Я… Тебя интересует, как я это смогу сделать? У нас в городе почти полтора десятка телеканалов. Половина из них временами работает в прямом эфире. Есть еще радиостанции. Как ты полагаешь, я найду возможность попасть в эфир? Я не говорю уже об интернете и газетах. Ты сможешь перекрыть все эти каналы? Я выполню свое обещание, потому, что жить так больше не могу. И тебе не могу позволить жить. Слышишь, Дракон?
– Слышу, – тихо ответил Дракон.
– Тогда почему молчишь?
– А что я должен говорить? Спорить с тобой? Доказывать, что ничего у тебя не получится? Что тебе наступят на горло все подряд – и милиция, и политики. И те, кого ты называешь дрессировщиками. Может быть, у них это и получится. А, может, нет. Ты везучий, Шатов… – в голосе Дракона прозвучала какая-то странная нотка, чуть ли не тоска. – А у меня нет выбора, Шатов. Честно – совершенно нет выбора. Ты мне его не оставил. Либо ты замолчишь, либо мне придется прятаться от всех. Ты все правильно просчитал, Шатов. Все совершенно правильно. И что бы ты делал на моем месте?
– Повесился.
– Нет, извини. Это не для меня. Ты правильно все понял, только не до конца. И бумажный дракон, и мое возвращение – все правильно. Только с одним маленьким упущением. Это не я решал, возвращаться или нет. И не я решал, втягивать тебя или нет…
– Не ты? – с иронией спросил Шатов.
– Не только я. Если бы мне приказали тебя не трогать – я бы подчинился. Не забыл бы тебя, но подчинился. А им хотелось, чтобы история с бумажным драконом продолжилась. И я…
– И ты ее продолжил.
– И я ее продолжил. А что я мог делать? Это для тебя все так просто. А я… Я…
– Тебе нравится убивать, Дракон.
– А мне… нет, не нравится… Я не могу без этого. Это как наркотик, как причащение к всемогуществу… Шатов, ты ведь никогда не убивал, тебе этого не понять…
– Куда уж мне.
– Действительно, куда… – голос Дракона сорвался.
– Ты там не плачешь, Дракоша?
– Нет, не плачу. Драконы не умеют плакать. Шатов!
– Что?
– А представь себе, Шатов, что это ты не можешь не убивать. Ты же журналист, человек с фантазией. Вот и представь себе это. Ты же слышал о наркоманах. Их признали больными людьми… Не преступниками, а больными людьми. И вот у тебя возникает неодолимое желание убивать. Своими руками. Лишать жизни этих человеков.
– Я не могу себе этого представить. И не хочу…
– Жаль. Ты не хочешь… Тогда я тебе попытаюсь рассказать… Ты идешь по улице и смотришь на людей. Просто идешь и просто смотришь. И видишь, как они улыбаются, и как с этими улыбками на лицах совершают разные гнусности. Или даже не совершают, а позволяют этим гнусностям совершаться…
– Не ври, – перебил Дракона Шатов, – не рассказывай мне о порочности мира.
– Хорошо, – после нескольких секунд молчания согласился Дракон, – не буду. Мне наплевать на пороки мира. Но у меня есть выбор – убивать избирательно, незаметно, или сорваться и начать крушить всех подряд, не скрываясь. И подохнуть. А я хочу жить. Я хочу жить, слышишь?
– Слышу.
– Вот такие дела, Шатов. Для того чтобы жить, мне нужно убивать. Лишать жизни других.
– Если бы захотел, то…
– Сдаться? И сидеть в дурдоме по соседству с Наполеоном… Перспектива, мягко говоря, не самая привлекательная.
– Почему мне тебя не жалко? – спросил устало Шатов.
Все это обретало черты фарса. Бесконечные звонки Дракона, и его жалоба на несправедливость вселенной. И самое неприятное во всем этом было то, что и ответить ему Шатов ничего не мог. Он не мог найти аргументов, чтобы объяснить… Чтобы просто предложить другой выход.
– А меня вдруг нашли и предложили жизнь. Мне предложили стать, как ты это назвал, егерем. Я не мог отказаться. Я просто не имел ни сил, ни желания. Я мог жить…
– Получая дозы своего наркотика из рук дрессировщика.
– А почему нет? Не дозу я получал из их рук, а жизнь. И все продолжалось бы так, если бы не вы…
– Кто – мы?
– Люди. Вначале оперативно-поисковый отдел. Потом – ты.
– Я не захотел умирать? И в этом моя вина?
– А моя вина в том же самом. В том, что я не захотел умирать. Чем ты лучше меня? Ты выжил, и в результате погибло множество людей. Это честно? С твоей точки зрения – честно? Я хочу выжить и становлюсь преступником. И ты хочешь выжить, но кем ты становишься при этом? Ответь, Шатов?
– Я…
– Ты. Именно ты мне ответь, Шатов. Ты исполнишь свою угрозу, и я исчезну. Они нашли меня один раз, найдут и второй. Перед этим я, правда, пущусь в загул… Сколько убитых ты сочтешь нормальной платой за мою смерть? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Это ведь просто. Начать убивать людей. Сколько я продержусь? День? Два? Сколько я смогу убить людей, если просто выйду на улицу и начну убивать? Посчитай. И через сколько времени меня смогут остановить? Вы запретите людям выходить из домов? Вы парализуете жизнь города? Брось, Шатов, все это чушь. Никто из-за одного маньяка не станет на каждом углу ставить часового. А если даже и поставят, то не сразу. Десять трупов? Двадцать? Сколько, Шатов? И все только потому, что журналист Шатов хочет жить и отрицает это право для меня.
– Я ничего не…
– Ты ничего не отрицаешь? Да? А почему же умирают люди? Почему ты хочешь уничтожить меня и не хочешь найти их? Тех, кто разрешил мне охоту. Тех, кто прислал меня сюда во второй раз, чтобы для всех я остался живым, чтобы все помнили сумасшедшего, который настолько обезумел, что вступил в борьбу с группой майора Сергиевского и победил. И потом от моего имени начнут совершать все, что угодно. И вы не станете искать логики в убийствах, вы не станете искать настоящих убийц. Дракон. Их всех убил Дракон!
– Ты этого добиваешься? – спросил, коротко хохотнув, Дракон. – Ты этого почти добился. Ты вывел нашу игру в эндшпиль, Шатов. Но ты не можешь выиграть в ней. Мы уничтожим все фигуры на доске, но не сможем победить. Ни ты, ни я. А время идет, часы тикают… Подумай, Шатов.
- Предыдущая
- 67/79
- Следующая
