Любовь и роскошь - Хэган Патриция - Страница 25
- Предыдущая
- 25/73
- Следующая
В последний раз пытаясь как-то восстановить честь и репутацию человека, которого он любил как брата, царь принял Аннин вместе с семьей. В присутствии Дмитрия и Драгомира царь сообщил Аннин о том, что, если она отречется от своих радикальных революционных взглядов и своего любовника, вернувшись в лоно семьи, она будет прощена. В противном случае ее сошлют в Сибирь, куда уже был отправлен Зигмунд.
Аннин плюнула ему в лицо.
Ее отправили в Сибирь, а потерявший всякое терпение Александр предложил, чтобы Дмитрий подал в отставку. Затем, пытаясь доказать всем, что он намерен порвать всякие связи с семьей Михайловских, царь потребовал возвращения своего подарка.
Окончательно сломленный Дмитрий, опустив голову, сказал, что подчиняется его приказу. Дома, к своему неописуемому ужасу, он обнаружил, что Аннин взяла драгоценное яйцо и отдала Зигмунду для того, чтобы он продал его и отдал деньги испытывающим финансовые затруднения революционерам.
Драгомир видел, как мир вокруг него рушится, раскалываясь на сотни осколков. Зигмунд был повешен и, очевидно, унес с собой в могилу тайну местонахождения драгоценного яйца. Вскоре один из верных сторонников царя убил Дмитрия. Но Драгомир знал, что именно о такой смерти мечтал отец. А затем его мать совершила побег с каторги, однако он никогда больше не видел ее.
Дружба Драгомира с Александром III прервалась. Царь был убит революционерами, а потрясенный горем новый царь России Александр III призвал Драгомира и объявил, что, как по его собственному убеждению, так и по мнению его правительства, Аннин Михайловская являлась блудницей и изменницей. Отказавшись вернуть подарок – пасхальное яйцо «Александровский дворец», отец Драгомира был обесчещен. Никто, объявил новый царь, не поверил Дмитрию, что он якобы не нашел яйца.
Александр III лишил Драгомира всех званий и изгнал из России.
К счастью, царь не мог лишить его состояния. Получив в наследство принадлежащую семье собственность во многих странах мира, Драгомир покинул родину и начал жизнь заново.
Однако спустя всего полгода после отъезда из России он был вынужден вернуться в эту принесшую несчастья его семье страну по приказу царя. Возвращаясь, Драгомир руководствовался скорее любопытством, чем чувством долга.
Александр объявил ему, что исключительно в память о их некогда весьма ценимой им дружбе он поведает ему слух о том, что его мать действительно выкрала яйцо и отдала его своему революционеру-любовнику. Из Сибири доходили истории, рассказывающие о том, что Зигмунд втайне нарисовал картину, изображавшую Александровский дворец. Где-то в картине и была заключена разгадка того, где спрятано яйцо. Говорили, что матери Драгомира удалось при побеге забрать картину с собой.
Молодой царь также сообщил Драгомиру, что несколько месяцев назад в Париже умерла его мать. Но о местонахождении картины никто ничего не знал.
Царь пообещал Драгомиру, что никому больше не будет рассказано об этой истории и что все связанное с ней будет храниться в строжайшей тайне. В конце он добавил, что, если Драгомиру удастся отыскать картину, разгадать ее тайну и обрести столь ценное яйцо Фаберже, честь его отца будет восстановлена.
– До тех пор пока нет яйца, никто никогда не поверит, что оно не было продано для того, чтобы помочь революционерам, – сухо промолвил Александр III Драгомиру. – Оно должно быть возвращено императорскому двору согласно воле моего покойного отца.
Драгомир принял вызов судьбы… и его поиски начались.
Глава 11
Когда Дани вернулась в магазин, Драгомир спокойно рассматривал выставленные в магазине экспонаты, делая вид, что до картины ему нет никакого дела, – он не желал вызвать подозрение хозяйки пристально разглядывая полотно. Он знал наверняка, что это была именно та картина, на поиски которой он потратил более десяти лет, однако, чтобы разгадать заключенную в ней тайну, требовалось более близкое и тщательное обследование. Зигмунд Коротич, каким бы бесталанным художником он ни был, очевидно, знал, что делал, – пока Дрейку не удалось разглядеть ни малейшего намека на сокрытый ключ, который бы указал, где спрятано пасхальное яйцо.
Услышав, что Дани вернулась в магазин, он поспешил навстречу ей, выражая восхищение выставленными на продажу предметами искусства.
Именно она снова завела речь о картине:
– Она пробудила в вас тоску по родине?
Он чуть помедлил, прежде чем дать ответ, словно не задумывался над этим прежде, затем, пожав плечами, коротко сказал:
– Возможно. В ней есть какая-то тайна, которая будоражит меня. – Затем он бесцеремонно добавил: – Вероятно, я захочу купить ее у вас.
Дани покачала головой, светло-карие глаза ее чуть сузились. Господи, что же такого есть в этой картине?
– Прошу прощения, Драгомир, но она не продается.
– Почему? Она не сравнится с картинами тех мастеров, которые вы нашли.
– Верно, – просто признала она. – Но вы ведь находите ее привлекательной, так же как Сирил Арпел, так же как я сама. Вот поэтому я хочу сохранить ее для себя.
Он равнодушно пожал плечами и поспешил обратить свое внимание на изысканного миниатюрного льва из жадеита и перламутра. Однако все это время его не покидало смятение. Получить картину на непродолжительный срок явно недостаточно. Ему понадобятся долгие часы напряженного изучения для того, чтобы разгадать ее секрет. Она должна принадлежать ему.
Вот уже почти десять лет он безрезультатно странствует по свету, пытаясь отыскать картину и в итоге восстановить честь своей семьи. Он чувствовал, что только тогда его отец сможет обрести покой. Ведь он вовсе не виноват в том, что его жена принесла позор и унижение имени и чести семьи. На протяжении всех этих лет Дрейк старался почувствовать жалость к матери, найти прощение ее поступкам, называл ее ненормальной… как угодно, но только не признавал правды. Отказывался смотреть в лицо суровой и холодной реальности: мать была революционеркой и посмела предать свою семью – мужа и сына. Она была эгоисткой до мозга костей, и ей, как и большинству женщин, нельзя было доверять.
– Мне нравится беседовать с вами, Дрейк, – сказала Дани, прерывая ход его мыслей, – но мне нужно кое-что сделать, если я все же хочу полностью подготовиться к завтрашнему открытию.
– Буду рад предложить вам помощь, – с улыбкой откликнулся он.
В задней части магазина находилась маленькая ниша, где Дани расположила полки для книг, приобретенных в антикварном магазине. Она испытывала гордость за свою коллекцию и теперь хотела расставить книги в алфавитном порядке. Дрейк предложил заняться этим вместо нее, но она отказалась от помощи, указав в сторону маленькой деревянной лестницы:
– Лучше подержите ее для меня. Это не займет дольше минуты.
Дани взобралась вверх так быстро, что он даже не успел приблизиться, чтобы поддержать лестницу, – она опрокинулась. Однако он вытянул руки и принял Дани в свои крепкие объятия.
– Вы сделали это нарочно, – улыбнулся он и затем накрыл губами ее рот в иссушающем душу поцелуе.
На мгновение Дани замерла, а затем медленная волна пламенного огня поглотила ее. Она обвила руками его шею и, тесно прижавшись, страстно ответила на поцелуй.
Прошло немало времени, прежде чем Дрейк наконец неохотно отнял губы от губ девушки, все еще продолжая сжимать ее в своих сильных и сладостных объятиях.
Испытывая незнакомое дотоле головокружение, Дани покачивалась в его объятиях, а когда заговорила, голос ее прозвучал неубедительно даже для ее собственных ушей:
– Не надо было…
Дрейк закинул голову и звучно рассмеялся:
– О, Дани, Дани, не стоит разыгрывать скромницу. Вы хотели этого так же, как и я. – Его глаза жадно встретились с ее взглядом, а голос дрожал от страстного желания. – И хотите большего… сейчас…
Он прижал ее к себе, и губы их встретились в порывистом поцелуе, а затем его язык нежно дотронулся до ее языка, и оба невольно задрожали от удовольствия и страсти. Он обнимал ее за спину, за тонкую талию, потом скользнул ниже, к ее упругим, округлым ягодицам. Он прижимал ее все ближе к себе, пока она наконец не почувствовала его набухшую плоть. Желание, казалось, разрывало ее на части, но невероятным усилием воли Дани заставила себя побороть его и вырвалась из его объятий.
- Предыдущая
- 25/73
- Следующая
