Порочные привычки мужа - Фэйзер Джейн - Страница 8

• Предыдущая
• 8/72
• Следующая

— Ты же знаешь Ливию. Она непременно приедет, если это вообще в человеческих силах. Так что все зависит от родов. Если все пройдет гладко, шести недель ей вполне хватит, но… — Аурелия выразительно пожала плечами.

Корнелия кивнула. Обе они пережили тяготы деторождения, и хотя и сами подруги, и их младенцы выжили, они прекрасно понимали, что им повезло.

— Лив сильная, — сказала Аурелия. — И решительная.

— Это верно. Но Алекс не позволит ей рисковать, а ты знаешь, каким он может быть убедительным.

Обе они знали, что Александр Проков умел добиться, чтобы все шло так, как он хочет. Ливия, хотя и обладала независимым характером, не могла переубедить мужа, если он принимал какое-нибудь решение. Можно было держать пари, что он не позволит ей идти на риск.

— Ну, может быть, перенести все на конец мая? — произнесла Корнелия, немного подумав. — Поближе к концу сезона. И мы сможем открыть оранжерею и сад. Черные и белые фонари… о нет! — Она вскинула вверх руку. — Не черные и белые — серебристые и черные! Как это тебе, Элли?

— Волшебно, — отозвалась Аурелия, поставив чашку с кофе. — Я предвижу потрясающий успех, дорогая моя. Но мне уже пора. Спасибо за кофе. — Она поцеловала подругу, вставшую с кресла одновременно с ней. — Днем я пришлю Дейзи за Фрэнни. Мы с тобой увидимся на ленче у Сесилии Лэнгтон?

— Да, я пообещала, что приду. — Корнелия проводила Аурелию до дверей. — Для чего мы на этот раз собираем деньги?

— Вроде бы для нового лазарета в больнице Челси. Но она еще упоминала, что поддерживает какую-то новенькую в Лондоне… точнее, в деревне. Испанскую леди, недавно вышедшую замуж за графа Лессингема. Ты с ней встречалась?

— Мне кажется, Гарри что-то о ней говорил… точнее, об этом браке, — рассеянно произнесла Корнелия. — Вроде бы Лессингем намного старше, но очень ей предан.

— Что ж, он вдовел больше десяти лет. Будем надеяться, она будет так же сильно ему предана, — озорно хихикнув, произнесла Аурелия.

Корнелия усмехнулась.

— Если Сесилия взяла ее под свое крылышко, у нее будет много возможностей крылья расправить.

— Это верно. На Сесилию вполне можно положиться, если речь идет об основании новой больницы, лазарете для искалеченных солдат или о новичке в обществе.

— В отличие от Летиции Оглторп, — заметила Корнелия.

Подруги расхохотались и сморщили носы при мысли об этом стихийном бедствии. Аурелия помахала на прощание рукой и вышла из дома. За то время, что она провела с Корнелией, на улице распогодилось. Она шла в сторону Кавендиш-сквер, размышляя о том, что, если Ливия с Алексом вернутся в Лондон в конце мая, ей придется подумать о собственном жилье. Она не собиралась оставаться под их крышей в качестве постоянной гостьи и жить с Корнелией и Гарри тоже не могла.

Значит, ей либо придется возвращаться в деревню, к унылому существованию вдовы, либо изыскивать деньги, чтобы снять собственное жилье в Лондоне. До сих пор попытки достать эти деньги разбивались о каменную стену. Дело не в том, что средств у нее не было, совсем, наоборот — для ее целей их хватило бы с избытком, но наследство находилось в доверительной собственности у родственников ее покойного мужа, под контролем графа Маркби, бывшего свекра Корнелии и дальнего родственника самой Аурелии. Было общеизвестно, что убедить Маркби тронуть деньги из доверительного фонда практически невозможно, и пока он изо всех сил сопротивлялся подобным просьбам Аурелии.

Может быть, ей следует лично съездить в Гемпшир и обратиться к нему с глазу на глаз. До сих пор она умудрялась избегать этого испытания, но если она хочет остаться в Лондоне, без этого не обойтись.

Тут она заметила, как кто-то спускается со ступенек ее дома, и замедлила шаг. Полковник бэр Гревилл Фолконер. Его вид оказал на нее странное действие. Ноги словно превратились в желе, как будто она испугалась до смерти, сильно заколотилось сердце, кожу защипало, и Аурелии ужасно захотелось повернуться и бежать прочь.

Она заставила себя успокоиться, и медленно пошла вперед, делая глубокие вдохи. Гревилл уже заметил ее и ждал на тротуаре, положив одну руку в перчатке на перила лестницы, а другую — на серебряный набалдашник трости.

Когда Аурелия приблизилась, он поклонился.

— Леди Фарнем, я только что заходил к вам, но дворецкий сказал, что вас нет дома.

— Похоже, он не ошибся, сэр Гревилл, — ответила Аурелия, удивившись своему ровному голосу. Она даже сумела подпустить в него немного иронии.

— Похоже, что так, мэм. — Он улыбнулся, снова сверкнув белоснежными зубами, ярко выделявшимися на бронзовом лице. — Признаться, я боялся, что слуга получил распоряжение не впускать меня.

— Не вижу для этого никаких оснований, сэр, — сказала Аурелия.

— Да и я тоже, — дружелюбно согласился полковник. — Позвольте мне? — Он подошел к двери первым и с такой силой ударил медным молотком, что стало ясно: он уже понял, что здесь стучаться нужно громко и настойчиво.

Аурелия встала рядом с ним, держа в руке ключ.

— Проще сделать так, — произнесла она, вставляя ключ в замочную скважину. Дверь распахнулась как раз в тот момент, когда к ней, спотыкаясь, подошел запыхавшийся Моркомб.

— Не понимаю, зачем так колошматить, — пожаловался он. — Только что я дошел до кухни, как все началось сначала… а у вас еще и ключ есть, — обвиняющим тоном добавил он, моргая слезящимися глазами.

— Извини, Моркомб. Стучался сэр Гревилл — он просто не знал, что у меня есть ключ, — объяснила Аурелия, входя в холл. — Мы больше не будем тебя беспокоить. Мы пройдем в гостиную, и я сама провожу сэра Гревилла.

— Ну ладно тогда. — Моркомб немного посопел и зашаркал прочь.

— Потрясающий слуга, — заметил Гревилл, как это делали многие и до него. — Надо же — извиняться перед ним за то, что ждешь от него выполнения своей работы! Аурелия устремила на него ледяной взгляд:

— Я не думаю, сэр, что это ваше дело — критиковать заведенные в доме порядки.

— Нет, конечно, — согласился он со своей сбивающей с толку очаровательной улыбкой. — Прошу прощения. Я просто несколько удивился.

Аурелия поколебалась, но в улыбке полковника было что-то по-настоящему заразительное, и она, не удержавшись, легонько фыркнула.

— Чему я обязана удовольствием видеть вас, сэр Гревилл?

Она не собирается облегчать ему задачу, подумал он. А с другой стороны, с какой стати она должна это делать?

— Вообще-то есть две причины. Во-первых, я хотел бы окончательно удостовериться, что вы понимаете необходимость соблюдения полной секретности. О том, что вы узнали, рассказывать нельзя никому.

— Я понимаю, — решительно ответила она. — Фредерик очень ясно дал мне понять, что если вас раскроют, ваша жизнь подвергнется опасности.

— Это так… и не только моя. Поверьте, если бы Фредерик не считал, что вам можно доверить правду, я бы никогда не позволил ему написать это письмо.

Аурелия в изумлении глянула на него.

— Вы думаете, что могли бы помешать ему?

— Да, мэм, мог. — Заявление было вполне откровенным. — И, во-вторых, раз уж вы так много знаете, может быть, у вас появились какие-то вопросы ко мне.

Аурелия села, жестом дав ему понять, что он тоже может сесть. В какой-то момент она сумела полностью взять себя в руки, сердце больше не колотилось, и теперь она снова мыслила ясно. Да, у нее возникли вопросы, и, может быть, он сумеет на них ответить.

— Вы завербовали Фредерика в море, недалеко от побережья Гибралтара. Почему? — Она сжала лежавшие на коленях руки и, слегка склонив голову набок, смотрела на полковника.

Как любопытная птичка, подумалось ему. У нее была тонкая кость, изящные черты лица, обрамленного искусно завитыми кудряшками шелковистых белокурых волос, и карие глаза, теплые, похожие на богатый оттенками бархат.

Собственное описание удивило Гревилла. Он не привык оценивать чисто физическое очарование светских женщин — по крайней мере, с тех пор, как поступил на эту службу.

— Это часть моей работы — подыскивать людей, способных заниматься совершенно особой деятельностью, — просто сказал он.

• Предыдущая
• 8/72
• Следующая