Люди огня - Волховский Олег - Страница 27

• Предыдущая
• 27/157
• Следующая

Он сурово посмотрел на меня.

— Можно и нужно взять «погибшего» за ручку и отвести в церковь к верному Господу священнику, чтобы «погибший» обрел Знак Спасения и стал «возрожденным». За это куча плюшек приведшему, вплоть до денежной премии, и подъемные «возрожденному». Очень приличные, между прочим.

— Но это же тоталитарное общество!

— Ты еще вспомни безнравственное учение о свободе совести!

— Почему безнравственное?

Марк вздохнул.

— Если мы позволяем человеку верить, как он хочет, мы сознательно толкаем его к гибели. Петр, неужели, если ты увидишь, как слепой движется к пропасти, ты не встанешь у него на пути?

— Но, может быть, это я слеп?

— Вот, Петр. Ты не веришь. Иначе у тебя не возник бы этот вопрос. Правильно тебя Господь наказал.

Я прикусил губу.

— Если бы ты верил, Петр, ты бы сразу понял, что Господь просто хочет спасти как можно больше людей.

Марк возился с бутылкой, сдирая с нее серебристую бумагу и снимая проволочку. На его руке красовался черный Знак Спасения. Я с завистью смотрел на него.

«Конечно, он прав, — думал я. — Господь ведь заботится только о нашем спасении. А я все так же преступен и не пекусь о собственном исправлении».

— Слушай, Марк, а когда я принесу покаяние, как ты думаешь, Знак появится?

— Никаких сомнений.

Пробка шампанского наконец подалась и с грохотом вылетела на волю.

— Давай за это выпьем, — предложил Марк.

Марк навещал меня еще несколько раз и даже подкидывал денег.

— Ты бы что-нибудь посерьезнее принес, — попросил я как-то, тоскливо глядя на очередной торт. — Мяса там и вина. А то ублажаешь, как девицу.

— Будет сделано, — пообещал он.

И в следующий раз торт сменила колбаса. Прибывшее с нею вино называлось «Обитель ангелочков» и было французского происхождения. Вкус оказался куда лучше названия.

— Слушай, а тебе от Господа не влетит за то, что ты меня подкармливаешь? — спросил я.

— Он мне не запрещал.

В начале декабря газеты сообщили о том, что Северная Европа признала власть Эммануила. Я представил себе хипов со Знаками Спасения, покуривающих марихуану на лужайках Амстердама, и мне почему-то стало не по себе.

Спустя неделю Господь посетил островную часть Англо-Французской Федерации: сначала Англию и Шотландию, потом — Ирландию. Визит был мирным, но очень эффективным — Эммануила признали.

Честно говоря, меня беспокоило еще одно обстоятельство. Снег, вопреки ожиданиям, не собирался таять, и температура явно была ниже нуля. Я с содроганием думал о том, как пойду по улице босиком.

— Не дрейфь, Петр, — успокоил мой друг. — Я тебя до собора на машине довезу.

— Господь увидит.

— Ничего, мы остановимся за утлом.

— Ох! Переться через всю площадь!

— А кому сейчас легко? В газетах пишут, в Москве вообще пятьдесят три градуса мороза. Система отопления вышла из строя. Буржуйки топят книгами и мебелью. А ты «босиком по снегу»! Подумаешь!

— Тебе бы так!

— Я «погибших» не выпускал, — Марк уже вовсю пользовался этим термином. — И, если Господь прикажет пройти босиком по снегу, не испугаюсь, не беспокойся. Хоть по раскаленным углям!

— Хвастун!

— Нисколько.

И вот этот день настал. Точнее, холодное хмурое утро двадцать пятого декабря. Как и обещал, Марк довез меня почти до площади Святого Петра и остановил машину на Виа дель Сайт Уффицио.

— Ну, давай, — и Марк подал мне длинную белую рубашку.

Я поморщился.

— Переодевайся, переодевайся. Пятнадцать минут осталось до начала церемонии.

Я переоделся.

— Туфли скидывай!

На тротуаре лежал беспощадный снег. Я с сомнением посмотрел на него.

Марк, не говоря ни слова, наклонился и начал расшнуровывать ботинки.

— Ты-то зачем? — удивился я.

— А я слов на ветер не бросаю. Сказал пройду босиком, значит, пройду.

— Да ты был пьян!

— Тогда почему я это помню? — поинтересовался мой друг и снял носки. Я усмехнулся и последовал его примеру. Он очень забавно смотрелся в дорогом костюме и босиком.

Мы вышли из машины, и снег неприятно обжег мне ступни.

Площадь Святого Петра уже была полна народу, но для принимавших участие в присяге был оставлен проход. В соборе все было готово. Господь стоял рядом с алтарем и бесцеремонно опирался на него рукой. Прямо перед ним, у его ног, располагалась крипта с мощами святого Петра. Как огромный колодец с мраморной оградой и свечами в толстых золотых подсвечниках в форме гигантских цветов.

Я взял свечу и преклонил перед ним колени. Сразу за криптой. Он словно не заметил меня и уставился на Марка, точнее, на его босые ноги.

— Рад видеть тебя, Марк, — с усмешкой сказал он. — Бери свечу и становись рядом с Пьетросом. На колени.

— За что? — мой друг ошарашенно смотрел на Господа.

— За то, что усомнился в моей справедливости, — отчеканил тот и отвернулся.

Марк зажег свечу и встал на колени. Я услышал слева от себя его скорбный вздох.

Перед нами был главный алтарь с витыми, коричневыми с золотом, колоннами, поддерживающими высокий бронзовый балдахин. На престоле уже горели свечи, а за ним зачем-то поставили высокое деревянное кресло.

Собор наполнялся. Справа от нас расположились кардиналы и епископы, слева — римские священники, а позади преклонили колени Лука Пачелли и его францисканцы.

Господь окинул зал горящим взглядом, подошел к престолу и сел за него на деревянное кресло. Перед Учителем, там, где должен был быть крест, на престоле стояла золотая чаша, похожая на причастную, но отмеченная алмазный Знаком Спасения.

Раздались звуки органа. Господь встал, и все, кому было позволено стоять перед ним, пали на колени. На Учителе был белый хитон из тонкой ткани, почти без украшений, только золотое шитье по рукавам, и белоснежный плащ. Непокрытая голова. Распущенные волосы до плеч. Он поднял руку.

— Мир вам и благословение, всем, пришедшим сюда для покаяния и присяги! Сегодня — начало Нового Мира. И вы стоите у его истоков. И вы первые пройдете через золотые врата Небесного Царства. Повторяйте же за мной! Верую во Единого Господа Эммануила, творца неба и земли, всего видимого и невидимого, пришедшего во плоти судить живых и мертвых. Чту имена его, прошлые и будущие: Иисус и Кришна, Один и Кецалькоатль [17], Калки [18] и Майтрейя [19]. Верую и покоряюсь! И в Знак Спасения, единый, избавляющий от погибели и вечного пламени, на правой руке, проставляемый милостью Господа, благой и славимый. И в Единую Церковь Третьего Завета, самим Господом возглавляемую и ведомую. Верую и покоряюсь! Чаю воскресения мертвых и жизни будущего Царства. Аминь.

И весь собор повторял за ним, медленно, нараспев. Слова, сливаясь, летели в купол, и он пел, как огромный колокол.

— Теперь это ваше Credo [20], — заключил Господь. — Credo новейшего завета И пусть его читают во всех церквях. А сейчас я хочу разделить с вами трапезу. Он сел и преломил лежавший перед ним на золотом подносе круглый хлеб. — Мария!

К алтарю поднялась Мария Новицкая. Она была одета в белое и на удивление скромно. Длинная юбка, длинные рукава. Правда, шпильки, но здесь уж ничего не поделаешь, у всех свои слабости. Я даже не сразу узнал ее.

— Он выписал ее из Москвы еще месяц назад, — шепнул мне Марк. — Раньше не хотел подвергать опасности, а теперь решил, что все спокойно.

Мария прочитала новое Credo, приняла от Господа кусочек хлеба и отпила из чаши. Учитель благословил ее.

— Филипп!

Мой старый знакомый Филипп Лыков повторил то, что сделала Новицкая, только почему-то побледнел, когда пил из чаши, но преклонил колени перед алтарем и принял благословение Господа. Потом были Иоанн и Матрей, те апостолы, что оказались в этот момент в Риме.

• Предыдущая
• 27/157
• Следующая