Переносная дверь - Холт Том - Страница 34
- Предыдущая
- 34/79
- Следующая
– Проще простого, – сказал кудрявый. – Возьмите ее и принесите сюда. Во всяком случае, это место сойдет не хуже любого другого. Тогда мы могли бы выйти вон туда. – Он указал на заднюю стену, где помещался камин. – А как только мы уйдем, вы сможете вернуться другим путем, и все получат, чего желают. Не такое уж большое одолжение для старых друзей, верно?
По его словам выходило совершенно логично:
– Очень прошу меня извинить, – зевнул Пол, – но я все равно не улавливаю, к чему вы клоните. Что вы хотите, чтобы я взял, и откуда?
Молодые люди переглянулись, словно это они не понимали, что происходит.
– Спокойней, дружище, – сказал тот, кого звали Пип. – Шутки шутками, но сейчас для них не время.
– Честное слово, – отозвался Пол. – Я не знаю. Скажите мне, и...
– Это, знаете ли, совсем не смешно, – негромко проговорил кудрявый. – Веселье весельем и все такое, но ничего смешного тут нет, если вы понимаете, о чем я.
– Пожалуй, нет. Если бы вы просто мне сказали...
– Господи помилуй! – Кудрявый начал выходить из себя. – У нас положение довольно серьезное, знаете ли. Сейчас не время и не место для ваших шуточек!
Полу пришло в голову, что лучше бы их не сердить.
– Обещаю, – сказал он. – Только скажите, чего вы от меня хотите, и я позабочусь, чтобы это было исполнено. Даю вам честное слово.
Молодой человек по имени Пип встал.
– Довольно, – отрезал он. – Вы, по всей очевидности, знаете, иначе, как вы тут могли оказаться? Двери здесь нет, – кисло добавил он. – Или вы не заметили?
Пол знал, что, если их не задобрить, они сделают с ним что-нибудь ужасное. Ясно одно: они ждут, что он поможет им отсюда выбраться. А вот можно ли это допустить, совсем другой вопрос.
– Простите меня, – сказал он как можно дружелюбнее. – Вы правы, это было совсем не смешно. Завтра я с самого утра этим займусь.
Бросив на него сердитый взгляд, Пип сел.
– Тогда дело улажено, – сказал он. – Завтра с самого утра?
– С самого утра, – заверил его Пол. – Предоставьте все мне.
Кудрявый улыбнулся:
– Ну и розыгрыши у вас, дружище. В какой-то момент вы совершенно меня одурачили. А теперь давайте еще выпьем и больше не будем об этом говорить.
Встав, он взял Пола за запястье, и внезапно Пол проснулся – сидя на собственной кровати, в собственной пижаме. На мгновение ему показалось, что он еще видит склонившегося над ним кудрявого молодого человека, но это была только тень от меча в камне, темным силуэтом проглядывавшего на фоне окна.
– Дверь! – громко воскликнул Пол и вскочил с постели.
Дверь была там, где полагалось. Более того, когда он повернул ключ, она открылась, а когда повернул его в другую сторону, закрылась со щелчком. Он проделал это несколько раз – для собственного успокоения. Никогда еще работа простого механического устройства не доставляла ему большего удовольствия.
– Черт бы меня побрал, – сказал он вслух и посмотрел на свое запястье.
Часы были на месте и сказали ему, что времени четверть четвертого утра, потому что за окном темно, а с улицы сочился слабый янтарный свет фонарей. Щелкнув выключателем, Пол огляделся. Это была его комната, неряшливый символ его жизни, в точности такая, какой он ее оставил, уходя на работу вчера утром. Вот на кресле у кровати лежит его костюм, вот его рубашка на полу, а поверх нее – галстук. Грязная тарелка на столе свидетельствовала, что на завтрак он съел тост с сыром (старый засохший канадский чеддер из «Теско», оставшийся с уик-энда), а на ужин – консервированную фасоль, что, возможно, многое объясняло.
Во рту у Пола пересохло, да еще как будто отдавало плесенью, поэтому он заварил себе чая. Сидя на кровати с чашкой в руках, он почти уговорил себя не ходить на работу завтра, а возможно, и во все последующие дни, забыть про Софи и раз навсегда выбросить из головы всякие странности. Но это были всего лишь предрассветные бредни. Он вспомнил, как читал что-то про три часа утра, про то, что это время, когда совершается больше всего самоубийств, когда с людьми творятся прочие чудные вещи, а связано это как-то с химическим дисбалансом мозга, вызванным циклом сна или чем-то столь же научным и убедительным. Как бы то ни было, он знал, что если только сумеет заснуть, то, когда проснется наутро, все покажется далеко не столь безнадежным. Допив чай, Пол погасил свет и лежал на спине, глядя в темноту, где полагалось быть потолку. Он был уверен, что больше не заснет, и оказался прав.
Снова включив свет, Пол порылся в карманах пиджака и нашел письма. Он чувствовал, что крайне важно, чтобы они по-прежнему были адресованы лейтенанту Филипу Кэтервуду – и так оно и вышло. Пол начал читать. Невзирая на пошловатое содержание, письма нагнали на него сон быстрее и надежнее, чем общий наркоз или собрание сочинений Мартина Эмиса. И все бы оно ничего, вот только, заснув, он вновь оказался в викторианской комнате. Он все еще читал письма, но теперь они были адресованы уже не Филипу Кэтервуду. Напротив, все как одно были написаны ему, и в конце каждого стояло «С пламенной любовью, Софи». Однако кое-чего он раньше не замечал: на конвертах она писала «Полу Карпентеру», но письма теперь начинались «Мой дорогой Пип». Тем не менее на сей раз Пол знал, что это всего лишь дурной сон, а виноват какой-нибудь небрежный или злонамеренный сыродел, и потому все в порядке.
На следующий день они закончили разбирать хранилище. Ему пришлось ждать одиннадцати, когда Софи ушла выпить чашку кофе, чтобы вернуть на место письма и проверить остальные бумаги: чековые книжки, акты на владение собственностью, свидетельство о смерти. Как он и надеялся, на всех значилось имя Филипа Кэтервуда. «Алле-черт-бы-ее-побрал-луйя!» – пропел он про себя.
И – словно фирма «Дж. В. Уэлс» решила, что шутку, как колышки для палатки, следует загонять глубоко, но не слишком – уровень странности в еще не каталогизированных предметах резко снизился. Верно, все они были старыми и по большей части являлись собственностью людей, давно уже покойных, но бестактно эксцентричного больше ничего не было: только юридические документы, закладные, несколько связок писем, не страннее, чем случайная связка ключей или коробка с чучелами попугаев. Софи в это утро казалась необычно веселой, хотя как будто болтать не желала. С ней словно произошло нечто приятное, но ей не хотелось этим делиться. Во время ленча она улыбнулась, сказала «До скорого» и, не успел он и рта открыть, побежала за пальто. Оставшись в хранилище один, Пол вперился в стену. Что-то пошло наперекосяк и с каждой минутой становилось все хуже, только он понятия не имел, что бы это могло быть.
С последним предметом они покончили ровно без четверти пять. Любопытно, но намеренно или случайно, им выдали ровно столько желтых бумажек, сколько требовалось, и ни одной не осталось.
– Ну вот, – сказала Софи, – слава богу, все. Хватит с меня этого дурацкого подвала.
– И с меня тоже, – согласился Пол. – Такое ощущение, что я в этих подземельях уже сто лет.
– Наверное нужно сделать перекрестные ссылки между красной книжицей и нашей описью, – без малейшего энтузиазма предложила Софи. – Но ведь это может подождать до завтра, правда?
– Наверное, – согласился Пол.
«Что-то тут не так», – снова подумал он. К данному моменту между ними должна была установиться связь, общее чувство достигнутого, которое бы их сблизило. Это должно было стать еще одним Мгновением. Но почему-то не стало. Он стоял, прислонясь к стеллажу, она сидела на сундуке (номер 445, содержащий, согласно красной книжице, мундир, который носил генерал Реглан в битве при Балаклаве), смотрела на дверь и тихонько напевала себе под нос. У Пола был случай заметить, что мелодию она способна держать не лучше, чем кальмар управлять трансатлантическим авиалайнером. Нет, он был не против, он даже принял сознательное решение считать это милым и трогательным. Тем не менее мысли Софи витали где-то далеко. Найдя выпавший листок чистой бумаги, Пол стал складывать из него самолетик.
- Предыдущая
- 34/79
- Следующая
