Цинковые мальчики - Алексиевич Светлана Александровна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая

Из судебного иска Екатерины Никитичны Платициной, матери погибшего майора Александра Платицина

6 октября 1989 года в статье «Мы возвращаемся оттуда…» в газете «Літаратура і мастацтва» были опубликованы отрывки из документальной книги Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики». Один из монологов, как матери погибшего в Афганистане майора А. Платицина, подписан моим именем.

Полностью этот монолог включён в книгу С. Алексиевич «Цинковые мальчики».

В монологе, напечатанном в газете и книге, искажён мой рассказ о сыне. С. Алексиевич, несмотря на то, что книга документальная, некоторые факты добавила от себя, многое из моих рассказов опустила, сделала самостоятельные выводы и подписала монолог моим именем.

Статья оскорбляет и унижает мои честь и достоинство… (Без личной подписи, без даты)

Из стенограммы досудебного собеседования

Присутствовали: судья Т. Городничева, адвокаты Т. Власова, В. Лушкинов, истица Е. Платицина, ответчица С. Алексиевич.

Судья Т. Городничева: Мы слушаем вас, Екатерина Никитична…

Е. Платицина: Образ сына, запечатлённый в моем сознании, полностью не соответствует образу, выведенному в книге.

Судья Т. Городничева: Вы могли бы пояснить свою мысль: где, в каком месте и как искажены факты?

Е. Платицина(берет в руки книгу): Там все не так, как я говорила. Мой сын был не такой. Он любил свою Родину. (Плачет.)

Судья Т. Городничева: Я прошу вас успокоиться и назвать нам факты.

Е. Платицина(зачитывает из книги): «После Афганистана (это когда он приехал в отпуск) ещё нежнее стал. Все ему дома нравилось. Но были минуты, когда сядет и молчит, никого не видит – по ночам вскакивал, ходил по комнате. Один раз просыпаюсь от крика: „Вспышки! Вспышки!..“ Другой раз слышу ночью: кто-то плачет. Кто может у нас плакать? Маленьких детей нет. Открываю его комнату: он обхватил голову двумя руками и плачет…»

Он был офицер. Боевой офицер. А тут он показан как плакса. Разве об этом надо было писать?

Судья Т. Городничева: Я сама готова заплакать. И не раз плакала, когда читала эту книгу, ваш рассказ. Но что здесь оскорбляет вашу честь и достоинство?

Е. Платицина: Понимаете, он был боевой офицер. Он не мог заплакать. Или вот ещё: «Через два дня был Новый год. Под ёлку спрятал нам подарки. Мне платок большой. Чёрный. „Зачем ты, сыночек, чёрный выбрал?“ – „Мамочка, там были разные. Но пока моя очередь подошла, только чёрные остались. Посмотри, он тебе идёт…“

Получается, что мой сын стоял в очередях, он терпеть не мог магазины и очереди. А тут он на войне стоит в очереди… Мне, за платком… Зачем было об этом писать? Он был боевой офицер. Он погиб.

Светлана Александровна, зачем вы такое понаписали?

С. Алексиевич: Когда я писала ваш рассказ, я тоже плакала. И ненавидела тех, кто послал вашего сына зря погибнуть в чужой стране. И мы были тогда с вами вместе, заодно.

Е. Платицина: Вы говорите, что я должна ненавидеть государство, партию… А я горжусь своим сыном! Он погиб как боевой офицер. Его все товарищи любили. Я люблю то государство, в котором мы жили, СССР, потому что за него погиб мой сын. А вас ненавижу! Мне не нужна ваша страшная правда. Она нам не нужна!! Слышите?!

С. Алексиевич: Я, наверное, могла бы вас понять. Мы могли бы поговорить. Но почему мы должны говорить об этом в суде? Вот это я не могу понять.

…По кондовому советскому сценарию, Светлана Алексиевич организованно проклинается как агент ЦРУ, прислужница мирового империализма, клевещущая на свою великую Родину и её героических сыновей якобы за два «мерседеса» и долларовые подачки…

Первый суд так ничем и не закончился, так как истцы – бывший рядовой О. Ляшенко и мать погибшего офицера Е. Н. Платицина – не явились на судебное разбирательство. Но через полгода было подано два новых иска: от И. С. Головнёвой, матери погибшего старшего лейтенанта Ю. Головнева, председателя Белорусского клуба матерей погибших воинов-интернационалистов, и Тараса Кецмура, бывшего рядового, ныне председателя Минского клуба воинов-интернационалистов… (Газета «Права человека», № 3, 1993 г.)

14 сентября в Минске состоялся суд, где ответчиком выступала писательница Светлана Алексиевич.

И тут началось самое интересное. «Исковое заявление от матери погибшего „афганца“ И. С. Головнёвой поступило в суд без даты, – сказал адвокат Алексиевич Василий Лушкинов. – Нам же его копию представили вообще без подписи и, естественно, без даты. Однако это не помешало судье Татьяне Городничевой возбудить дело по 7-й статье Гражданского кодекса. Вызывает удивление и то, что само дело было процессуально не оформлено к моменту суда, то есть в книге регистрации номер его уже существовал, хотя ещё не было вынесено определение о возбуждении гражданского дела».

Однако суд состоялся… на нем председательствовал человек, дело увидевший, собственно, на самом суде. О том, что судья Т. Городничева заменена на судью И. Ждановича, Светлана Алексиевич и её адвокат узнали только за десять минут до начала заседания.

«Это скорее вопрос морали, нежели юридический вопрос», – отреагировал Василий Лушкинов.

Может быть, и так. Но за столом истцов внезапно появился ещё один герой книги Светланы Алексиевич – Тарас Кецмур, а перед судьёй И. Ждановичем легло его исковое заявление без подписи и, разумеется, без возбуждённого по этому поводу дела.

Адвокат ответчицы обратил внимание суда на этот нонсенс и заявил протест. Судебное заседание было перенесено… (Олег Блоцкий, «Литературная газета», 6 октября 1993 г.)

Из стенограммы судебного заседания 29 ноября 1993 г.

Состав суда: судья И. Н. Жданович, народные заседатели Т. В. Борисевич, Т. С. Сороко. Истцы: И. С. Головнева, Т. М. Кецмур. Ответчица: С. А. Алексиевич.

Из судебного иска Инны Сергеевны Головнёвой, матери погибшего старшего лейтенанта Ю. Головнева

В газете «Комсомольская правда» от 15.02.90 г. опубликованы отрывки из документальной повести С. Алексиевич «Цинковые мальчики» – «Монологи тех, кто прошёл Афганистан».

В опубликованном за моей фамилией монологе имеются неточности и искажения фактов, сообщаемых мною С. Алексиевич, а также явная ложь, вымыслы, т. е. изложение с моих якобы слов обстоятельств, о которых я не сообщала и не могла сообщить. Вольная интерпретация моих высказываний, а также явные домыслы, изложенные от моего имени, порочат мою честь и достоинство, тем более что повесть документальная. Как я полагаю, автор-документалист обязан в точности излагать полученную информацию, иметь записи бесед, согласовывать тексты с интервьюируемым.

Так, Алексиевич указывает в статье: «Нехорошо матери в этом признаваться… но я любила его больше всех. Больше, чем мужа, больше, чем второго сына…» (Речь идёт о моем погибшем сыне Юре.) Приведённая цитата выдуманная (не соответствует изложенному). Указание о различной якобы степени любви к членам семьи повлекло конфликты в семье и, полагаю, порочат моё достоинство.

Далее: «В первом классе он знал, читал наизусть не сказки, не детские стихи, а целые страницы из книги „Как закалялась сталь“ Н. Островского. „Из приведённой фразы следует, что сын воспитывался в семье каких-то фанатиков. Я же Алексиевич рассказывала, что Юра уже в 7–8 лет читал серьёзные книги, в том числе «Как закалялась сталь“.

Алексиевич исказила и мой якобы рассказ об обстоятельствах отправки сына в Афганистан. Она указывает на его якобы слова: «Я поеду в Афганистан, чтобы доказать им, что в жизни есть высокое, что не каждому нужен для счастья только забитый мясом холодильник». Ничего подобного не было. Утверждения Алексиевич порочат меня и моего сына, ничего и никому он не доказывал. Как нормальный человек, патриот, романтик, он добровольно попросился в Афганистан.

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая