Десятый круг ада - Виноградов Юрий Александрович - Страница 54

• Предыдущая
• 54/83
• Следующая

Гитлер оживился, быстро отошел от карты, с интересом посмотрел на уверенного бактериолога и перевел взгляд на хранившего молчание Кальтенбруннера.

— Вы, конечно, позаботились о безопасности моих верных солдат? — спросил он.

— Да, мой фюрер! Ваши солдаты получат специальные приставки к противогазам, совершенно исключающие попадание бактерий в дыхательные пути. А солдаты противника будут парализованные лежать в окопах.

— Генералам останется лишь повести ваших доблестных солдат вперед, — улыбнулся Кальтенбруннер.

Потухшие было глаза фюрера загорелись, он стал резок в движениях и даже весел. Кто-кто, а уж он-то сразу оценил преимущества нового оружия.

— Доктор Штайниц, это чудо-оружие мне потребуется в начале сентября! — тоном приказа сказал он.

— Яволь, мой фюрер! — прищелкнул каблуками Штайниц, понимая, что бесполезно, да и просто нетактично выторговывать у самого фюрера лишних месяц-два на завершение всех работ. Просто придется уплотнить график и немедленно начать эксперименты на людях.

Вернувшись в Шварцвальд, он вызвал к себе начальника концлагеря и потребовал привезти в лабораторию мужчину и женщину, русских, украинцев или белорусов по национальности, обязательно молодых, здоровых, психически уравновешенных. Это ему надо было сделать незаметно, с наступлением темноты.

Вечером на пикапе Баремдикер поехал в лагерь № 2, чтобы еще засветло, до отбоя, отобрать для первого эксперимента доктора Штайница заказанных им мужчину и женщину. Проезжая мимо столовой отряда славянских рабочих, он заметил вышедшую из кухни с ведром полногрудую Галю. Увидев за рулем гауптштурмфюрера, девушка испуганно повернула обратно и быстро скрылась за дверью. На губах Баремдикера заиграла злая усмешка. В душе он до сих пор все еще никак не мог простить своему другу Генриху, отобравшему у него такой лакомый кусочек.

Осмотр обитателей лагеря № 2 обескуражил его. Признаться, он давно здесь не бывал, полностью полагаясь на лагерную охрану. Узники далеки были от требуемой руководителем бактериологического центра кондиции. Он перестарался, выполняя просьбу отца-барона, сократил и без того скудный рацион, поставляя продукты низкого качества. Надо немедленно улучшить питание, завтра же он отдаст такое распоряжение, иначе истощенные постоянным недоеданием люди будут умирать на опытах как мухи. А с доктором Штайницем, которому покровительствуют начальник главного управления имперской безопасности Кальтенбруннер и даже сам фюрер, шутки плохи. Если сейчас он доставит ему эту дохлятину, то оберштурмбанфюрер Грюндлер, ненавидящий его за то, что отец достал Баремдикеру должность начальника концлагеря через своих берлинских друзей, немедленно освободит его от обязанностей и назначит административное расследование.

Баремдикер вспомнил Галю. Вот от какого экземпляра был бы в восторге доктор Штайниц! К тому же, по доносу Лыковских, у этой девушки имеется жених — сотник-один Лукашонок — правая рука Циммермана. Лучших кандидатур и не сыскать. «Я возьму их обоих, и пусть Генрих попляшет!» — обрадовался Баремдикер и на минуту задумался: просить их у Генриха, как он это делал с супругами Лыковскими и потом с жестянщиком, вдруг срочно потребовавшимся взбалмошной баронессе? Или забрать самому, на что он, как начальник концлагеря, имел право? Генрих может и не отдать свою любовницу, а когда она окажется уже в лапах доктора Штайница, обратного пути не будет.

Баремдикер вернулся в лагерь № 2. Славянские рабочие давно поужинали и готовились ко сну. На кухне еще кто-то находился, и он пошел туда. Галя с двумя подругами заканчивала мытье посуды. При виде неожиданно появившегося грозного начальника она оторопела, не решаясь сдвинуться с места.

— Ты, — показал на нее пальцем Баремдикер, — забирай своего жениха, поедете со мной.

— Зачем, господин начальник? — побледнела Галя.

— Работать! Работать в другом месте, где. вы оба больше, чем здесь, принесете пользы великой Германии. Быстро собирайтесь! Я не могу долго ждать.

Галя выскочила из кухни и помчалась в барак к Лукашонку.

— Беда! — чуть не плача прокричала она. — Баремдикер за мной и тобой приехал. Приказал немедленно собираться. Что будет?!

Лукашонок не сразу сообразил, что случилось. Чего хочет от них этот негодяй?

— Что же теперь делать?! — с надеждой в голосе спросила Галя.

— Выполнять приказ. Пока собирайся не торопясь, а я тем временем выясню кое-что. — Лукашонок выпроводил девушку и торопливо зашагал в контору. Возле кухни он заметил пикап и стоящего навытяжку перед Баремдикером унтершарфюрера Кампса. К счастью, Циммерман только еще собирался уходить из конторы. Отбросив вставшего на пути Фимку, Лукашонок и ворвался в кабинет, с ходу выпалил:

— Ваш дружок приехал за Галей и мной! Думаю, здесь дело не чисто. Как быть? Что прикажете делать?

Циммерман, приучивший себя спокойно реагировать на любые неожиданности, в раздумье прошелся по кабинету. Зачем понадобилась Герману Галя? Да еще и ее жених? Опять на работу к жадной до дармовой рабочей силы баронессе? Но Лыковских и Пальчевского он брал через него, а тут решил увезти самостоятельно. Возможно, это связано с какими-то событиями? В обед подполковник Рюдель сообщил, что доктор Штайниц срочно вызван в имперскую канцелярию, поэтому надо ждать приказа на ускорение завершения работ. Но пока такого приказа не последовало. Лишь Баремдикер неожиданно забирает Галю и Лукашонка. Что это, простое совпадение или?.. Циммерман боялся даже подумать: возможно, Галю и Лукашонка отправят к Штайницу?!

— Будьте готовы ко всему, — предупредил он сотника-один. — А я попробую все выяснить у «дружка»…

Он отослал Лукашонка в барак, вызвал Фимку и приказал:

— Вытряхните все свои запасы. Надо особенно хорошо сейчас угостить дорогого гостя…

Циммерман поспешил к пикапу.

— Герман, ты здесь? — удивился он. — Быть у друга и не зайти к нему… Это на тебя не похоже!

— Я думал, тебя нет в лагере. Ведь уже поздно, — оправдался Баремдикер.

— Какой бес привел тебя в мое королевство?

— Парочка крепких славян срочно требуется для одного важного дела. Надеюсь, ты не будешь возражать?..

— Ты же знаешь, я для тебя… — обиделся Циммерман. — Вот что, унтершарфюрер Кампс погрузит этих скотов и доставит пикап к конторе. А мы тем временем потолкуем…

— Яволь, гауптштурмфюрер! — вытянулся Кампс.

Фимка широко распахнул двери, пропуская важного гостя.

— Обезьяна, мигом чего-нибудь! — приказал Циммерман.

— Айнц-двай — и все на дер тыше! — вьюном завертелся Фимка.

— О-о! Коньяк?! — удивился Баремдикер, наблюдая за слугой друга, ловко собиравшим на стол. — А уверял, больше нет…

Циммерман весело рассмеялся:

— Последний! Клянусь!

— Право же, мне сегодня нельзя, — робко возразил Баремдикер. — Вчера до полуночи отмечали день рождения ассистента доктора Штайница…

— Вот и поправим головушку, — перебил Циммерман, наливая коньяк. — Я тебя с приема у баронессы не видел. К слову, богатое у тебя наследство.

Баремдикер усмехнулся, обиженно закусил губу:

— От этой ведьмы Ирмы дождешься…

— Именно от нее в первую очередь и дождешься! Я случайно подслушал ее разговор с милейшей профессорской дочкой фрейлейн Региной…

Баремдикер проглотил коньяк, насторожился.

— Говорили о тебе. Баронесса очень хвалила тебя.

— Что с ней стряслось, со сводней?!

— Мечтала иметь в лице Регины невестку…

— Ну, это ты уже добавил от себя! — засмеялся довольный Баремдикер.

— Клянусь честью мундира немецкого офицера! — обиделся Циммерман. — Так что советую действовать более активно.

Вошел Кампс, доложил:

— Гауптштурмфюрер, машина с русскими подана!

Циммерман налил в стакан шнапса и протянул унтершарфюреру.

— Выпейте за здоровье гауптштурмфюрера, Кампс.

— С удовольствием! — обрадовался Кампс и осушил стакан.

Циммерман отправил его спать, сказав, что начальник концлагеря сам отвезет, куда надо, русских скотов. Вернулся к столу, наполнил рюмки коньяком, предложил тост за отца Германа барона Карла фон Тирфельдштейна. Потом пили за дружбу, за будущее наследство, за Регину. Генрих едва успевал подливать в рюмку друга коньяк, незаметно мешая его со шнапсом.

• Предыдущая
• 54/83
• Следующая