Лорд Джон и суккуб - Гэблдон Диана - Страница 12

— Право же, ваша светлость… — Но она, не желая слушать, игриво шлепнула его веером и убежала, чтобы распорядиться о десерте.

Чувствуя себя тельцом, предназначенным на заклание, Грей попытался спастись в мужском обществе и подошел к фон Намцену. Тот как раз собирался спрятать то, что показывал дамам — они в это время заглядывали в карты игрокам и заключали пари.

— Что это у вас? — спросил Грей.

— Это? — Стефан на миг смутился, но тут же протянул Грею маленький кожаный футляр с золотым замочком. — Мои дети.

В фуляре помещалась превосходно выполненная миниатюра — две белокурые детские головки, мальчик и девочка. Мальчику, старшему из двух, было года три-четыре.

На Грея это подействовало, как удар под вздох. Рот у него раскрылся, но он не мог издать ни единого звука. Так ему по крайней мере казалось — и он удивился, услышав собственный голос, спокойный и выражающий подобающее случаю восхищение.

— Прелестные крошки. Уверен, они служат утешением вашей супруге, пока вас нет.

Фон Намцен слегка покривился.

— Их матери нет в живых. Она умерла, когда родилась Элиза. — Громадный указательный палец Стефана нежно потрогал крошечное личико девочки. — За ними присматривает бабушка, моя мать.

Грей выразил соболезнование, не слыша собственных слов из-за смятения мыслей.

Он так задумался, что, когда прибыл особый десерт княгини — сооружение из засахаренной малины, бисквитов и сливок, политое коньяком, — съел все подчистую, хотя малина вызывала у него крапивницу.

Его задумчивость не прошла и после ухода дам. Сев за карты, он стал играть наобум — и все-таки выигрывал, благодаря всегдашним капризам фортуны.

Быть может, он заблуждался и в знаках внимания, которые оказывал ему Стефан, не было ничего необычного — однако…

Однако такие, как он, мужчины не так уж редко женятся и заводят детей. Понятно, что фон Намцен, обладатель родового титула и поместий, желал иметь наследника, к которому все это перешло бы. Эта мысль успокоила Грея. Он, почесывая временами грудь или шею, стал обращать больше внимания на игру — и начал проигрывать.

Час спустя игра закончилась. Грей задержался немного, надеясь, что Стефан к нему подойдет, но тот был увлечен спором с одним из офицеров, и Грей, все еще почесываясь, отправился наверх.

Коридоры в этот вечер были ярко освещены, и он без труда нашел свой. Хорошо бы Том еще не лег — он раздобыл бы хозяину какое-нибудь снадобье от чесотки. Думая об этом, Грей услышал позади шорох ткани, обернулся и увидел княгиню.

Она снова была в ночном уборе, но теперь уже не в шерстяном, а в батистовом. Тончайшая материя довольно откровенно обрисовывала ее грудь. Грей подумал, что ей, должно быть, очень холодно, несмотря на вышитый пеньюар.

Чепчика на ней не было, и распущенные волосы спадали на плечи золотистыми волнами. Грею тоже стало холодновато, несмотря на коньяк.

— Милорд, — начала она и с улыбкой поправилась: — Джон. Я хотела вам кое-что подарить. — В руке она держала маленькую коробочку.

— Ваша светлость… — Он подавил желание попятиться. От нее сильно пахло туберозами — этот запах он особенно не любил.

— Меня зовут Луиза. — Она сделала еще один шаг к нему. — Почему бы вам не звать меня по имени — здесь, когда мы наедине?

— Да, разумеется. Как вам угодно, Луиза. — Боже, что она забрала себе в голову? С Греем, мужчиной видным, состоятельным, из знатной семьи, уже случалось подобное — но аристократки такого ранга привыкли получать то, что им хочется.

Он взял ее протянутую к нему руку будто бы для того, чтобы поцеловать — на деле он просто хотел удержать княгиню на расстоянии. Чего она, собственно, хочет? И зачем ей это нужно?

— Я даю вам это в знак моей благодарности, — сказала она, когда он поднял голову от ее унизанных кольцами пальцев, и вложила ему в руку свою коробочку. — И для защиты.

— Уверяю вас, сударыня, я не сделал ничего такого, чтобы заслужить вашу благодарность. — Неужели она убедила себя, что должна из благодарности переспать с ним, — убедила потому, что ей действительно этого хочется? А ей хотелось — об этом говорили Грею ее чуть расширенные голубые глаза, пылающие щеки, быстрое биение жилки на горле. Он нежно сжал ее пальцы и попытался вернуть подарок назад.

— Право, Луиза, я не могу этого принять — наверняка это одно из ваших фамильных сокровищ. — Коробочка в самом деле выглядела ценной. Ее вес предполагал, что она сделана либо из позолоченного свинца, либо из чистого золота, а вставленные в нее грубо обработанные кабошоны были, как опасался Грей, драгоценными камнями.

— Верно, — подтвердила княгиня. Эта реликвия хранится в семье моего мужа несколько веков.

— Вот видите, я…

— Вы должны оставить ее у себя, — пылко возразила она. — Она защитит вас от злых чар.

— Вы хотите сказать, от…

— Der Nachtmahr. — Княгиня понизила голос и оглянулась через плечо, словно боясь увидеть в воздухе нечто страшное.

Nachtmahr. Ночной кошмар. По плечам Грея пробежала невольная дрожь. Несмотря на хорошее освещение, огоньки свечей мигали от сквозняка, и тени, словно вода, струились по стенам.

На крышке ларчика виднелась надпись на латыни — такой древней, что смысл ускользал от Грея.

— Это мощи Святого Оргвальда. — Княгиня придвинулась еще ближе — будто бы для того, чтобы помочь ему разобрать.

— Э-э… вот как? Очень интересно. — Из всех папистских традиций этот их обычай разделывать своих святых на куски и рассылать части тела по всему свету был, пожалуй, наиболее предосудителен. Но откуда у княгини подобная вещь? Фон Ловенштейны — лютеране. Правда, эта вещица такая древняя, что служит скорее всего простым талисманом.

Княгиня была так близко, что запах ее духов бил Грею в нос. Как бы отделаться от этой женщины? Грей, видя всего в паре футов от себя дверь своей комнаты, испытывал сильное искушение шмыгнуть туда и запереть ее за собой.

— Вы защищаете меня и моего сына. — Она доверчиво смотрела на него сквозь золотые ресницы. — А я хочу защитить вас, дорогой Джон.

Она обвила его шею руками и снова прильнула к его губам в страстном поцелуе. Грей ответил из чистой вежливости, продолжая лихорадочно искать в уме какой-нибудь выход. Куда, к дьяволу, подевались слуги? Почему им никто не помешает?

Тут поблизости кто-то кашлянул, и Грей с облегчением разомкнул объятия. Облегчение, однако, длилось недолго — он увидел ландграфа фон Эрдберга, сумрачно глядящего на них из-под тяжелых бровей.

— Прошу прощения, ваша светлость, — ледяным тоном промолвил Стефан. — Я хотел поговорить с майором Греем и не знал, что он не один.

Княгиня вспыхнула, но не утратила самообладания. Запахнув пеньюар, она приняла гордую позу, благодаря которой ее обворожительная грудь предстала во всей красе.

— Ах, это вы, Эрдберг, — проронила она. — Не беспокойтесь, я ухожу. Отдаю майора в полное ваше распоряжение. — С лукавой полуулыбкой, ничуть не таясь, она провела рукой по пылающей щеке Грея и величественно — черт бы побрал эту женщину! — удалилась по коридору, волоча за собой расшитый шлейф.

— Вы хотели поговорить со мной, капитан? — нарушил тягостное молчание Грей.

Фон Намцен смерил его взглядом, как бы решая, продолжать ли.

— Нет, — сказал он наконец. — Дело терпит. — И, повернувшись на каблуках, ушел, производя значительно больше шума, чем княгиня.

Грей взялся за лоб, убедился, что голова у негр пока не лопнула, и нырнул в свою дверь, не дожидаясь новых приключений.

Том сидел у огня на табурете и чинил бриджи, разорвавшиеся по швам, когда Грей показывал сабельные удары одному из немецких офицеров. Если он и слышал что-то из происходившего в коридоре, то виду не показал.

— Что это у вас, милорд? — спросил он, увидев ларчик в руке Грея.

— Где? А, это. — Грей со смутным чувством отвращения поставил коробочку на стол. — Реликвия. Мощи Святого Оргвальда, кем бы он ни был.