Плач демона вне закона (ЛП) - Харрисон Ким - Страница 12

Тем не менее, было необычно, что новый мастер вампиров взял смещенных Пискари вампиров вместо того, чтобы привести собственную камарилью. Маленький кусочек доброты среди вампирской неразберихи, который мог подвергнуть меня и мою соседку серьезному риску. То, что прибывающий вампир был Ринн Кормель, тот самый человек, который управлял страной во время Поворота, могло иметь отношение к быстрому одобрению его кандидатуры Айви. Обычно она не скоро начинала уважать кого-то, но трудно было не восхититься человеком, который написал вампирский справочник по сексу, продававшийся большим числом копий, чем послеповоротная библия, и который был президентом.

Я лично еще не встречала этого мужчину, но Айви сказала, что он был спокоен и официален, и она бы с удовольствием узнала его получше. А ведь если он стал ее мастером-вампиром, в скором времени у них должно было быть кровавое свидание. Вау. Я не думала о том, что у них было еще, но Айви была довольно скрытной в таких вещах, вопреки своей заслуженной репутации. Я думаю, что должна быть благодарна за то, что он не сделал Айви своим наследником и не превратил мою жизнь в ад. Ринн привез с собой своего наследника, и эта женщина была единственным живым вампиром, приехавшим с ним из Вашингтона.

Итак, Кистен умер, Айви получила нового мастера, а я — бильярдный стол в переднюю. Я знала, что у целомудренной относительно крови ведьмы и живого вампира может ничего не получиться в конечном итоге. Несмотря ни на что, я любила его, и в тот день, когда я узнаю, кому Пискари отдал Кистена в качестве благодарственной открытки, я заточу колья и отправлюсь с визитом. Айви работала над этим, но влияние Пискари на нее было настолько сильным в последние несколько дней его жизни, что она не много помнила. Но, по крайней мере, она больше не думала, что убила Кистена в приступе слепого, ревнивого гнева.

Я расслабилась, сидя на краю стола, ощущая, подобно бальзаму, аромат вампиров и старых сигарет, выкуренных за зеленым сукном. Он смешался с запахом томатной пасты и звуком печального джаза, доносившегося с задней стороны церкви, и напоминал мне ранние утра, проведенные на чердаке танцевального клуба Кистена, когда я неумело гоняла шары, ожидая, пока он закончит закрытие заведения.

Борясь с глыбой в горле, я закрыла глаза, подтянула колени, уперевшись пятками, и обхватила голени руками. Жар, идущий от длинных ламп Тиффани, которые Айви установила прямо над столом, бил мне по макушке, горячий и близкий.

На глаза навернулись слезы, и я оттолкнула боль. Я скучала по Кистену, его улыбке, постоянному присутствию, просто по тому, чтобы быть рядом с ним Я не нуждалась в мужчине, чтобы чувствовать себя хорошо, но общие чувства между двумя людьми стоили того, чтобы за них страдать. Возможно, настало время прекратить говорить стоп каждому парню, пытающемуся пригласить меня на свидание. Прошло три месяца. Значил ли Кистен для меня так мало? — мелькнула обвиняющая мысль, и я задержала дыхание.

— Слезь с сукна, — раздался голос Айви поверх водоворота моих эмоций, и глаза открылись. Я обнаружила ее в начале холла, ведущего к остальной части церкви, с тарелкой крекеров и маринованной селедкой в одной руке, и двумя бутылками с водой другой.

— Я не собираюсь его рвать, — сказала я, опуская колени и садясь по-турецки. Мне не хотелось слезать, так как единственное место, куда я могла бы сесть, было напротив ее. Было проще сохранять дистанцию, чем бороться с давлением желания Айви погрузить в меня свои зубы и моим желанием позволить ей это сделать, однако мы обе знали, что это плохая идея. Мы попробовали однажды, и вышло не слишком хорошо, но я была девушкой того типа, которые всегда возвращаются на лошадь. Даже когда я узнала больше.

Помимо собственной воли, мои пальцы потянулись к шее и почти незаметной выпуклости ткани шрама, портящей мою без того совершенно чистую кожу. Наблюдая за моей рукой, Айви грациозно свернулась на стуле позади тарелки с крекерами. Она покачала мне головой, создав золотые блики на коротких, черных, как грех, ароматных мерцающих прямых волосах, и посмотрела на меня неодобрительно, как распушившаяся кошка. Я резко убрала руку и притворилась, что читаю блокнот, теперь подпертый моими коленями. Несмотря на свою гримасу, Айви, казалось, ощущала приятную усталость после своей полуденной тренировки и отдыхала. Вместо черной кожи на ней был длинный, серый, бесформенный свитер поверх тесного тренировочного костюма, но он не мог скрыть ее аккуратного, атлетичного телосложения. На ее овальном лице все еще был румянец от физической нагрузки, и карие глаза наблюдали за мной; она старалась подавить несильную жажду крови, вызванную моей реакцией на ее неожиданное появление. Айви была живым вампиром, последним живым наследником рода Тамвуд, предметом восхищения для подобных живых вампиров и зависти для других немертвых. Подобно всем рожденным живым вампирам, она получила большую часть сил немертвых, но ни одного из их недостатков типа светобоязни или неспособности терпеть освященную землю или предметы — она жила в церкви, что раздражало ее немертвую мать. Зачатая как вампир, она станет немертвой за одно моргание, если умрет без повреждений, которые мог бы исправить вампирский вирус. Только низкорожденные, или гули, нуждаются в дополнительной помощи, чтобы совершить прыжок в проклятое бессмертие.

Запахи и феромоны танцевали между нами многоактный балет из потребности и нужды, желания и воли. Но я нуждалась в защите от немертвых, которые могли бы воспользоваться мной и моим невостребованным шрамом, и она нуждалась в ком-то, кто был бы вне ее крови и мог сказать нет тому экстазу, что может принести укус вампира. К тому же, мы были друзьями. Мы работали вместе в ОВ — опытный оперативник, который вводит новичка в курс дела. Я, гм… была новичком.

Жажда крови Айви было реальной, но, по крайней мере, она не нуждалась в крови, чтобы выжить, как немертвые. Я была не против того, чтобы она удовлетворяла свои желания с любым, кого она хотела. Пискари извратил ее таким образом, что она не могла отделить любовь от крови или секса. Айви была бисексуальна, так что это не было чем-то из ряда вон выходящим для нее. Я была гетеросексуалкой — в последний раз я проверила. Но, когда я попробовала вкус того, насколько хорошим может быть ощущение от пробы крови, все стало вдвойне смущающим. Потребовался год, чтобы я, наконец, признала, что не только уважаю Айви, но и люблю ее тоже, так или иначе. Но я не собиралась спать с ней только для того, чтобы она погружала в меня свои зубы; к тому же, она действительно привлекала меня — и не только тем, что заставляла мою кровь гореть, но и тем, что вызывала у меня желание заполнить дыру, которую Пискари вырезал в ее душе, год за годом, кусок за куском… Наши отношения стали сложными. Или я должна была спать с ней, чтобы без риска разделить кровь, или мы могли попробовать только обмен кровью, рискуя, что она потеряет контроль и мне придется отшвырнуть ее к стенке, чтобы заставить остановиться, прежде чем она меня убьет. По словам Айви, мы могли бы разделить кровь без вреда, если бы была любовь, или кровь без любви, если бы я причинила ей вред. Золотой середины не было.

Айви откашлялась. Звук был негромким, но пикси притихли.

— Ты собираешься испортить сукно, — почти прорычала она.

Мои брови приподнялись, я повернулась посмотреть на стол, уже зная его поверхность как ладонь собственной руки.

— Так он в таком хорошем состоянии, — заметила я сухо, — и мне не удастся его испортить. Здесь дыра размером с локоть у передней левой лузы, а по центру оно выглядит так, как будто кто-то драл его когтями.

Айви покраснела, приобретя старый вид Вампирской Мегеры, который она придерживала для клиентов.

— О, Боже, — произнесла я, расплетая ноги и спрыгивая, так как только что сообразила, как подобные дыры могли на этом столе оказаться. — Я никогда не смогу снова играть на нем. Большое спасибо, черт.

Дженкс засмеялся, будто зазвонили колокольчики, и пикси присоединился ко мне, когда я направилась за маринованной селедкой. Плюхнувшись на диван напротив Айви, уронив блокнот рядом и дотянувшись до крекеров, я втянула успокаивающий запах кожи.