Фантастика 1988-1989 - Кузовкин Александр Сергеевич - Страница 41

Так на этом небывалом в истории книгоиздательства синклите было решено «установить в издательстве роботов».

И вот вместо полутора тысяч редакционных деятелей появились семь роботов-литконсультантов. Они были похожи на двухтумбовые столы, за которыми когда-то сидели живые редакторы. А главное — работоспособность их поражала. Каждый из этой прожорливой компании мог упрятать в свою утробу миллиарды слов, переварить в своем чреве миллионы фраз и вечно хранить в бездонной, ненасытной памяти почти все, что было создано за долгие века вдохновенным движением творческой мысли и трепещущими чувствами талантливых сынов человечества.

Роботы могли чистить слог, обновлять фразы, выправлять текст, находить орфографические ошибки и даже, при надобности, творить, правда, на заданную им тему. Принцип их работы был удивительно прост и ясен каждому смертному. Например, приносит Или присылает в издательство свою рукопись автор. Ее закладывают в умное чрево робота, которое злые языки прозвали «печью крематория», и буквально через минуту рецензия готова!

Все старые слова, избитые обороты, древние понятия и всякую дребедень роботы выискивали быстрее, чем обезьяны вшей у своих подруг.

К примеру, с первой же авторской фразы «Он наградил ее долгим медовым поцелуем…» рукопись сразу выплевывалась в мусорную корзину, а на экране загоралось такое знакомое и исстари ненавистное каждому автору слово «отлуп!». Или: «Он проснулся росным утром с тяжелой головой» — опять «отлуп».

«Она по-детски, нежно улыбнулась ему» — снова «отлуп».

«Здравствуйте! Как чувствуете себя?» — «отлуп»!

«Космолет третьи сутки кружил над молчавшей планетой» — жестокий «отлуп»!

На всякие рассуждения о погоде, домашних заботах, первой и последней встречах, любовных и деловых объяснениях и прочих мелочах жизни компьютерный ум не удосуживался обратить ни капли внимания. Редактировать рукописи стало удивительно легко и даже весело. Постепенно, за ненадобностью, растаял и без того урезанный штат редакторов. Остались только главный редактор и, естественно, директор, так как без директора не может существовать никакое учреждение. Директор без учреждения может быть, но учреждение без директора — никогда!

А что же авторы? Их рукописи, не прошедшие под определение «гениальное произведение», таяли быстрее, чем снег весной. А вместе с ними убывала и наконец исчезла армада соискателей на звание корифея литературы. Вдосталь нахватавшись «отлупов» от компьютерных консультантов, они наконец поняли тщетность своих попыток пробиться в гении и перестали тревожить издательство. Дольше всех не унимались поэты. Более храбрые из них сочиняли про «Галаксис» пародии и сатирические куплеты, но и они в конце концов тоже стали обходить его стороной. Скоро у «Галаксиса» не осталось ни одного автора. В кабинетах и коридорах издательства воцарилась кладбищенская тишина. Теперь всю административно-творческую деятельность здесь заменила «балда».

— Да… — протягивал директор с интонацией раздумья, потом повторял тривиальную фразу: — В наше время, коллега, гении вывелись совсем! — и, подставив к букворяду «и краткое», отчего получалось слово «гений», записывал в свой столбец пять очков.

— Увы, это так! — горячо соглашался с ним главный редактор и, сотворив слово «пени», приписывал себе четверку.

— Опять на нас жалуются авторы! — бросал весело директор и начинал думать над очередным ходом.

— А кто жалуется? Серые талантики? Умный талант не станет!.горячился главный редактор.

Директор молча кивал головой и выводил коронное слово «терпение».

И вот однажды, когда директор и главный редактор упражнялись в этом роде, дверь распахнулась. В кабинет стремительно влетел белобрысый, высокий, худой, ничем не примечательный юноша с двумя чемоданчиками в руках. На вид ему было лет пятнадцать, шестнадцать, не более. Он торопливо кинул на стол один из чемоданов и выпалил:

— Вот вам на конкурс гениев! Учтите: творил целый год. Я тороплюсь! За рецензией залечу завтра! Привет! — И он исчез из кабинета так же быстро, как появился. За окном, вычихнув квантовое облачко, мелькнул его космолет-малолитражка.

Очнувшись от странного визитера, директор и главный редактор кинулись к чемодану, оставленному юным автором, как изголодавшиеся волки. Каково же было их изумление, когда никаких рукописей, слайдфильмов или микрозаписей они не нашли. В чемодане были самые обыкновенные веши, что берет с собой в дорогу какой-нибудь путешественник, будь он поэт-писатель или простой чиновник. Да, под крышкой чемодана лежали галстук, две сорочки, халат, бритва, носовой платок и прочие принадлежности.

Из литературного нашлась всего-навсего коротенькая записка, начертанная размашистым, торопливым, скорее всего женским почерком: «Приезжай скорее! Умираю!» И еще фотография юной, жизнерадостной, улыбающейся девушки, которая, судя по ее виду, явно хотела жить, а не умирать.

После тягостного молчания, поглядев на горку разбросанных по столу вещей, директор разочарованно протянул:

— Нда… здорово он разыграл нас!

— Шутник! — согласился главный редактор и предложил продолжить игру.

Но играть почему-то не хотелось. В кабинете без «балды» повисла долгая нудная пауза.

Вдруг главный редактор вскочил с дивана и осененно стукнул себя ладонью по лбу:

— Черт возьми! А если это не розыгрыш? А если он совсем не шутник?

Директор подозрительно поглядел на своего подчиненного и осторожно спросил:

— А что это тогда? Он что, того? — и директор робко покрутил пальцем у виска.

Тут главный редактор с необычайной для него живостью забегал по кабинету, излагая свою догадку:

— Это новое слово в литературе! А хозяин этого чемодана — гений! Вот что это такое!

Глаза руководителя издательства округлились до предела. Он с жалостью поглядел на своего партнера по «балде» и подумал: «Вот до чего может довести человека долгое безделье!»

Однако главный редактор не унимался.

— Гений, без сомнения! — закричал он и, вытащив из кучи вещей носовой платок, загадочно спросил: — Что это, по-вашему?

— Это… носовой платок… — ответил директор, на всякий случай отодвигаясь подальше от главного.

— Платок! — продолжал горячиться редактор. — А что он означает? Может, в нем заключен какой-то сюжет? Куча вопросов! Почему он носовой, а не головной? И не белый, а салатного цвета?

Зачем он в чемодане, а не в кармане? Что? Почему? Зачем? Или…главный выхватил из кучи бритву, директор инстинктивно отскочил. — Вот эта бритва!.. Зачем, спрашивается, тащить ее с собой какому-то юнцу? У него ни бороды, ни усов. Достаточно помазаться модной сейчас жидкостью «Антиус», и целый месяц можно не бриться. Или: халат! Халаты вышли из моды. Зачем тогда ему халат? Ему, молодому человеку, старомодный халат? Теперь вы понимаете?! — И он поглядел прямо в глаза директора.

— Да… да… немного начинаю соображать… — морща лоб, пробормотал директор и признался: — Правда, не все понимаю… Но все это очень забавно!