Завещание - Хейер Джорджетт - Страница 24
- Предыдущая
- 24/59
- Следующая
– Ходит каждый вечер в «Голубой дракон», говорите? – спросил Эмберли в раздумье.
– Точно, как часы. Все об этом знают, и даже старый Уэгг, которого полиция задерживала за пьянство и дебош не помню уж сколько раз, диву дается, как парнишка управляется с бутылкой.
– Браун при этом что-нибудь рассказывает?
– Нет, как я слышал. Говорят, если кто-нибудь задаст ему пару вопросов так, ради поддержания разговора, то он ведет себя глупо и все повторяет, что пусть лучше не пытаются вызнать что-нибудь у него. Я знаю много пьяниц, которым стоит пропустить четыре или пять порций, как они начинают вести себя так, словно знают массу секретов, о которых все только и пытаются что-то вызнать.
– О, он так и говорит?
– Если быть точным, то нет, не говорит. Он просто сидит и пьет, а если заговорит, то болтает о всякой чепухе. Но это у него скоро проходит, у молодого Брауна-то. Что ж, если бы он не останавливался, то мистер Хоукинс выставлял бы его за дверь. Вот он и сидит тихо, мрачно уставившись в одну точку. Очень мрачно, как я слышал. Не скажу, что он не мог бы сорваться с места и пойти убить кого-то, когда сильно пьян, но я бы очень удивился, если бы он совершил это. Очень бы удивился. Не представляю, как он умудряется добраться до дома, не попав под машину, не говоря уже о том, чтобы еще стрелять в кого-то. А когда он протрезвеет, то не похож на парня, которому придет в башку, простите за выражение, мистер Эмберли, совершить убийство. Совсем не похож, как мне кажется. Однако что говорить, вы лучше знаете свое дело, да и в любом случае, нет никакого вреда в том, чтобы последить за ним.
– Я очень надеюсь, что вреда не будет, – сказал мистер Эмберли и распрощался с сержантом.
Он сел в машину и через рыночную площадь поехал домой. Но ему было не суждено сразу попасть в Грейторн. На тротуаре стояла Ширли Браун и махала ему рукой. Он тут же свернул к тротуару. Голосом, дрожащим от негодования, она сказала, что хочет поговорить с ним. Не скрывая насмешки, он ответил, что это для него приятный сюрприз.
Она не обратила внимания на его ответ. Глаза ее были полны гнева, и она даже немного заикалась. Как он посмел приставить переодетого полицейского следить за ее братом! Бесполезно отрицать это! Эмберли только смеялся. Она обвинила его в двурушничестве, потому что он просил ее доверять ему, а сам все это время шпионил за Марком. Затем неожиданно она обрушилась с презрением на констебля, который как тень следовал за Марком. Даже недоумку понятно, что он – переодетый полицейский. Его поведение она считает грубым произволом и оскорблением, а потому не желает видеть Эмберли никогда в жизни. С этими словами она развернулась и зашагала прочь, еще больше приходя в ярость, потому что знала, что он смеется ей в спину.
На следующий день мистер Эмберли стойко перенес второй визит главного констебля, который явно проявлял недовольство. Он все ждал, что что-то произойдет – и подумал, что ему стоит навестить Эмберли. Эмберли, не скрывая раздражения, ядовито заметил, что полковник должен благодарить Бога, что ничего пока не произошло, а когда полковник, разнервничавшись, отважился спросить, что он имеет в виду, Эмберли, зажав трубку в зубах и засунув руки в карманы брюк, зашагал по комнате, не удостоив его ответом. Настойчивость полковника все таки возымела действие, и он сказал, что не может сообщить полковнику никакой информации, пока не получит ответ на посланную им телеграмму.
Ответ пришел в тот же вечер около десяти часов. Дворецкий принес телеграмму в гостиную, где Эмберли сидел, слушая рассуждения сэра Хамфри об охране дома. Сэр Хамфри, не проявлял интереса к убийствам, зато приходил в ярость от присутствия браконьеров в их местности. Он рассказал Эмберли о том, что говорил его смотритель по этому поводу, и что старый Клизероу-Уилльямс считает необходимым предпринять, и как он сам слышал выстрел в пять утра несколько дней назад. Эмберли что-то невнятно отвечал ему и с трудом сохранял терпение. Сэр Хамфри только заговорил о своем намерении побеседовать с Фонтейном о его главном смотрителе, который был некомпетентным ослом, каких еще надо поискать, да еще в придачу ленивым, как внесли телеграмму.
Эмберли собрал в кучу игральные карты и поднялся, не дожидаясь окончания монолога сэра Хамфри, чтобы в уединении расшифровать присланный ответ.
Филисити, сгорая от любопытства, извинилась и вошла вслед за Эмберли в кабинет. Ей очень хотелось узнать, имеет ли телеграмма какое-то отношение к убийству Даусона. Эмберли, не глядя на нее, ответил, что не имеет.
Филисити была разочарована.
– Но все-таки ты, кажется, ею очень доволен, – сказала она.
– Я всегда доволен, когда мои теории оказываются правильными, – сказал Эмберли. Он взглянул на часы. – Должен покинуть тебя, любовь моя. Скоро вернусь.
Он пошел в гараж и вывел машину. Второй раз за день он поехал в Аппер Неттлфоулд в полицейский участок. На пороге его встретил сержант, только закончивший рабочий день, но он с готовностью проводил Эмберли в свой небольшой кабинет.
– Это касается Марка Брауна, – сказал Эмберли, не тратя время на объяснения. – Инспектор с пренебрежением отнесся к необходимости слежки за ним, и сдается мне, что его отношение может передаться констеблю Такеру. Поймите меня правильно, сержант. Крайне необходимо не спускать глаз с Брауна. Сегодня вечером пошлите человека в помощь Такеру. Ответственность я беру на себя.
Сержант, преисполненный готовности, сказал:
– У меня нет ни одного свободного человека, сэр, но если хотите, я сам возьмусь за это дело, вот так. Да, так что вы хотите предпринять?
В кабинет торопливо вошел дежурный констебль.
– Звонит Такер, сержант. Вернее, не сам он, а по его просьбе. Срочное сообщение. Он просит, чтобы вы тотчас отправились к нему. Это на Коллинхерст-роуд.
– Ну в чем дела? – спросил сержант. – Расскажите поподробнее.
– Это касается того молодого парня, за которым он следил. Тот шел и упал в реку.
– Только не надо устраивать суматоху, – сказал сержант вспыльчиво. – Любому понятно, что что-то обязательно должно было произойти в один из этих дней. Такер – набитый дурак, что позволил этому случиться.
Констебль добавил:
– Он мертв, сержант.
– Мертв? – У сержанта отвалилась челюсть. Он тупо посмотрел на мистера Эмберли.
Эмберли несколько минут стоял неподвижно. Затем он вынул пачку сигарет, медленно и с большой предосторожностью вынул из нее сигарету. Его взгляд встретился со взглядом сержанта. Закрыв пачку, он начал искать в кармане спички.
Сержант сидел, вопросительно глядя на него. Мистер Эмберли закурил и бросил спичку в камин. Затем, затянувшись, он посмотрел на констебля.
– Кто сообщил об этом?
– Не знаю его имени, сэр. Но точно, что джентльмен. Он сказал, что проезжал мимо на машине, и Такер попросил его заехать в ближайший дом и связаться с нами.
– Понятно. Я отвезу вас, сержант.
Сержант поднялся:
– Да, сэр. Хамер, найдите Мейсона и Филпотса и скажите им, чтобы они вызвали «скорую помощь».
Констебль вышел из кабинета. Сержант поднялся, посмотрел на Эмберли.
– Господи! Сэр, вы поэтому хотели, чтобы за ним следили? – спросил он. – Вы этого ждали?
– Я этого опасался. Чертов дурак этот Такер!
Сержант, понизив голос, спросил:
– Это убийство, мистер Эмберли?
Эмберли криво улыбнулся:
– Вы становитесь проницательны, сержант. Вот увидите, суд присяжных вынесет вердикт о смерти в результате несчастного случая. Вы готовы ехать?
Только усевшись в машине рядом с Эмберли, сержант снова заговорил.
– А если это убийство, то вы позволите вынести такой вердикт, сэр?
– Разве я сказал, что это убийство? – спросил Эмберли.
Громоздкий «бентли» быстро пронесся через город, но снизил скорость у последних, беспорядочно разбросанных домов. Почва здесь была болотистая, и чем ближе машина подъезжала к реке, тем глубже ее колеса погружались в густую грязь.
- Предыдущая
- 24/59
- Следующая
