Столкновение цивилизаций - Хантингтон Самюэль - Страница 84

• Предыдущая
• 84/125
• Следующая

Без американских долларов и ракет не было бы поражения Советов, однако другим решающим фактором оказалась объединенная борьба ислама, когда целый ряд правительств и различных групп соперничали друг с другом, стремясь одержать победу, которая послужила бы их интересам. Со стороны мусульман финансовую поддержку войны осуществляла главным образом Саудовская Аравия. В период между 1984-м и 1986 годами саудовцы выделили для движения сопротивления 525 млн. долларов США; в 1989 году они согласились восполнить 61% от 715 млн. долларов, или 436 млн. долларов, с тем, чтобы оставшуюся часть суммы дали США. В 1993 году они предоставили афганскому правительству 193 млн. долларов. Общая сумма средств, которые они выделили в ходе войны, превышала 3 млрд. долларов, а возможно, была даже больше. Для сравнения: США потратили на эти цели 3,3 млрд. долларов. Во время войны в боевых действиях участвовало около 25000 добровольцев из других исламских стран, главным [c.397] образом арабских. Добровольцы были набраны большей частью в Иордании и обучены пакистанским Объединенным управлением военной разведки. Пакистан также выступал в качестве зарубежной базы для сопротивления и обеспечивал материально-техническую и прочую поддержку. Кроме того, Пакистан был доверенным посредником и каналом для поступления американских денег и целенаправленно переводил 75 процентов денежного потока наиболее фундаменталистским исламистским группировкам, причем 50 процентов из этих средств получила самая экстремистская суннитская фундаменталистская фракция, возглавляемая Гульбеддином Хекматияром. Арабы хотя и участвовали в борьбе с Советами, но были настроены крайне антизападно и осуждали оказывающие гуманитарную помощь западные организации, клеймя их за безнравственность и подрыв ислама. В конце концов, Советы потерпели поражение из-за совокупности трех факторов, которым не сумели противостоять: американская технология, саудовские деньги и мусульманский фанатизм.

После войны сложилась неустойчивая коалиция исламистских организаций, преисполненных решимости бороться за распространение ислама против всех немусульманских сил. В наследство от войны также достались хорошо обученные и опытные бойцы, тренировочные лагеря и полигоны, служба тылового обеспечения, разветвленные трансисламские сети личных и организационных отношений, большое количество военного снаряжения, в том числе от 300 до 500 ракет к установкам “Стингер”, и, что наиболее важно, опьяняющее чувство силы и уверенности в себе, гордость от совершенных деяний и горячее стремление к новым победам. “Верительные грамоты джихада, религиозные и политические” афганских добровольцев, как сказал в 1994 году один американский чиновник, “поистине безупречны. Они нанесли поражение одной из двух мировых сверхдержав, и теперь у них на очереди вторая”.

Афганская война превратилась в войну цивилизаций потому, что мусульмане во всем мире считали ее таковой и [c.398] сплотились в борьбе против Советского Союза. Война в Персидском заливе превратилась в войну цивилизаций потому, что Запад осуществил военное вмешательство в мусульманский конфликт, представители Запада в подавляющем большинстве поддержали это вмешательство, а мусульмане во всем мире восприняли интервенцию как войну против ислама и выступили единым фронтом против западного империализма.

Первоначально арабские и мусульманские правительства не занимали единой позиции в отношении войны. Саддам Хусейн нарушил неприкосновенность границ, и в августе 1990 года Лига арабских государств подавляющим большинством голосов (четырнадцать “за”, два “против” и пять воздержались либо не голосовали) осудила действия Ирака. Для участия в военных действиях организованной США антииракской коалиции Египет и Сирия согласились предоставить значительные по численности контингента, к их решению присоединились Пакистан, Марокко и Бангладеш, правда, численность их контингентов была существенно меньше. Турция перекрыла проходящий по ее территории трубопровод из Ирака к Средиземному морю и дала разрешение коалиции использовать свои авиабазы. Взамен она с новой энергией стала обосновывать свои претензии на вхождение в Европу; Пакистан и Марокко вновь подтвердили тесное сотрудничество с Саудовской Аравией; Египет добился аннулирования долга; а Сирия получила Ливан. В отличие от этих стран, правительства Ирана, Иордании, Ливии, Мавритании, Йемена, Судана и Туниса, а также такие организации, как ООП, “Хамас”, Фронт исламского спасения, несмотря на ту финансовую поддержку, которую многим из них оказывает Саудовская Аравия, поддержали Ирак и осудили западное вторжение. Правительства других мусульманских стран, как, например, индонезийское, заняли компромиссные позиции или попытались отмолчаться.

В то время как в решениях мусульманских правительств на первых порах обнаружились разногласия, мнение арабов [c.399] и мусульман с самого начала было в подавляющем большинстве антизападным. “Арабский мир, — сообщал в своем репортаже один американский обозреватель после посещения Йемена, Сирии, Египта, Иордании и Саудовской Аравии три недели спустя после оккупации Кувейта, -…бурлит от возмущения действиями США. Он едва сдерживает свое ликование от того, что появился арабский лидер, настолько смелый, чтобы бросить вызов величайшей державе на земле”. Миллионы мусульман от Марокко до Китая поддержали Саддама Хусейна и “провозгласили его мусульманским героем”. Парадокс демократии выразился в “великом парадоксе этого конфликта”: поддержка Саддама Хусейна оказалась наиболее “горячей и широкой” в тех арабских странах, где проводилась открытая политика и где свобода выражений была наименее ограничена. В Марокко, Пакистане, Иордании, Индонезии и других странах массовые демонстрации осуждали Запад и таких политических лидеров, как король Хассан, Бе-назир Бхутто и Сухарто — их называли лакеями Запада. Оппозиция коалиции обнаружила себя даже в Сирии, где “граждане самых разных убеждений выступили против присутствия иностранных войск в Персидском заливе”. Семьдесят пять процентов из 100 миллионов мусульман Индии возлагали на СЩА вину за войну, и 171 миллион мусульман Индонезии “почти единодушно” был против военной акции США в Персидском заливе. В том же духе и арабские интеллектуалы выразили свою поддержку Саддаму и сформулировали замысловатые логические обоснования для того, чтобы можно было сквозь пальцы смотреть на зверство Саддама и осудить западную интервенцию.

Арабы и другие мусульмане, как правило, соглашались с тем, что Саддам Хусейн — кровавый тиран, но, проводя параллель с выражением Франклина Делано Рузвельта, “он — наш кровавый тиран”. С их точки зрения, агрессия Ирака против Кувейта была семейным делом, которое следует уладить в родственном кругу, а те, кто вмешивается в [c.400] него, прикрываясь некоей теорией международной справедливости, поступают так, чтобы защитить собственные эгоистические интересы и сохранить зависимость арабов от Запада. Арабские интеллектуалы, как сообщается в одной монографии, “презирают иракский режим и сожалеют о проявленной им жестокости, но относятся к нему с уважением за то, что он превратился в центр сопротивления главному врагу арабского мира — Западу”. Они “характеризуют арабский мир как противоположность Западу”. “То, что совершил Саддам, плохо, — сказал один палестинский профессор, — но мы не можем вменять в вину Ираку то, что он противостоит военному вмешательству Запада”. Мусульмане на Западе и во всем мире осуждают присутствие немусульманских войск в Саудовской Аравии и проистекающее из этого “осквернение” мусульманских святынь. Господствующее мнение таково: совершив агрессию, Саддам поступил плохо, а Запад поступил еще хуже, начав интервенцию, поэтому Саддам прав, что борется с Западом, и мы правы, поддерживая его. Точно так же, как и основные участники других войн, происходящих по линиям разломов, Саддам Хусейн отождествил свой прежде безусловно светский режим с идеей, которая имеет самое широкое распространение, — с исламом. Учитывая U-образное распределение идентичностей в мусульманском мире, другой реальной альтернативы у Саддама не было. То, что выбор пал на ислам, а не на арабский национализм или на неопределенное антизападничество “третьего мира”, по наблюдению одного египетского комментатора, “является свидетельством ценности ислама как политической идеологии, способной мобилизовать широкие массы”. Хотя Саудовская Аравия является куда бо-лее строгим ревнителем всего мусульманского в повседневной жизни и в общественных институтах, чем большинство мусульманских стран, за исключением, возможно, Ирана и Судана, и хотя она финансирует исламские организации во всем мире, ни одно исламское движение ни в одной стране [c.401] не поддержало западную коалицию против Ирака, и, по существу, все они выступили против вмешательства Запада.

• Предыдущая
• 84/125
• Следующая