100 великих режиссёров - Мусский Игорь Анатольевич - Страница 31
- Предыдущая
- 31/139
- Следующая
Премьера «Покрывала Пьеретты» состоялась 4 ноября 1913 года. Таиров, конечно, угадал в настроениях времени, в сюжете, в молодой двадцатичетырёхлетней актрисе со звучным именем Алиса Коонен. Надменный фатализм, порыв и излом, волнение неоставленных надежд… Всё это было в его первом спектакле на сцене Свободного театра.
А 25 декабря 1914 года Таиров открыл в Москве новый театр — Камерный, ставший для молодого поколения 1910–1920 годов символом нового искусства.
Конечно, Таирову благоприятствовали обстоятельства. Он не забудет их перечислить: преданные актёры-единомышленники, верные друзья, отличное помещение — особняк XVIII века на Тверском бульваре, доставшиеся почти чудом деньги. Но этого было бы мало, если бы не вера Таирова, если бы не его смелость, если бы, наконец, не его любовь к Алисе Коонен, воплощавшей на сцене совершенно особый тип (быть может, Коонен — единственная трагическая актриса советского театра). Камерный театр был воздвигнут во имя этой любви. Режиссёр и актриса заключили брак в 1914 году. Театр забрал у них всё, не оставив места ни для детей, ни для особо дружеских привязанностей.
1914 год. Идёт Первая мировая война. А Таиров репетирует драму древнеиндийского классика Калидасы «Сакунтала». Что подвигло его выбрать именно эту пьесу? Вероятно, его любовь к Востоку, прекрасный перевод К. Бальмонта, выигрышная роль для Коонен, степные и бухарские картины Павла Кузнецова, понравившиеся Таирову на выставке «Мир искусства» изысканной простотой линий и красок.
В настроениях тогдашнего времени преобладал пессимизм. Таиров же утверждал на сцене возможность другого, прекрасного мира, в котором господствуют красота, мудрость, полнота духовной жизни.
Поначалу Таиров вынужден был показывать более десятка премьер за сезон. Но одна тенденция выступила сразу же: он расчищал и освобождал пространство сцены. Он стремился к созданию трёхмерного сценического пространства как единственно соответствующего трёхмерному телу актёра. В этом режиссёру помогала художник Александра Экстер. Декорации решались ею в стиле кубизма.
Этот замысел, в частности, воплощал спектакль «Фамира Кифаред». Пирамиды, кубы, наклонные площадки, по которым двигались актёры, создавали некий ассоциативный образ античной Греции. Фамиру играл восточный красавец Николай Церетели, «высмотренный» Таировым в гуще мхатовской массовки.
После «Фамиры» Таиров обратился к «Саломее» Оскара Уайльда. Оформляя спектакль, Экстер кроме тканей применила тонкие металлические каркасы, обручи, даже фанеру.
Впечатляющее описание того, как Алиса Коонен играла Саломею, оставил Леонид Гроссман: «Но вот почти сакраментальным жестом Саломея возносит руки к глазам в благоговении перед представшим ей божеством. „Я влюблена в твоё тело“, — молитвенно произносит царевна, словно ослеплённая явлением Бога. И тут же, в смятении и ужасе, её руки начинают извиваться, как змеи, готовые опутать и до смерти зажать в своих кольцах намеченную жертву…»
В 1917 году Камерный театр был изгнан из особняка на Тверском бульваре (нечем платить за аренду). Новое помещение — актёрская биржа у Никитских ворот — мало подходило для показа спектаклей. Тратились поистине титанические усилия, чтобы повысить температуру на сцене и в зале с четырёх градусов хотя бы до шести…
Для открытия сезона 1919/20 годов на возвращённой Наркомпросом сцене Таиров выбрал старинную мелодраму Э. Скриба «Адриенна Лекуврёр». Этот спектакль станет одним из самых аншлаговых спектаклей столицы и продержится в репертуаре Камерного театра вплоть до его закрытия. После 750-го представления французский писатель Жан-Ришар Блок скажет, что Таиров и Коонен подняли мелодраму Скриба до уровня трагедии.
4 мая 1920 года в Камерном театре состоялась ещё одна премьера — спектакля-каприччио по Э. А. Гофману «Принцесса Брамбилла». «Смех живой и живая радость — вот такова задача спектакля…» — объяснял режиссёр. Расточительно щедрое переплетение реальности и фантастики, эксцентриады и гротеска, цирковых и акробатических номеров — это и было созданное Таировым и художником Г. Якуловым царство «Принцессы Брамбиллы».
В 1922 году Таиров вместе с Якуловым ставит ещё один жизнерадостный спектакль — «Жирофле-Жирофля» по оперетте Лекока. Здесь присутствовал кордебалет, как положено в шоу, и, конечно, «звёзды»: Коонен, сыгравшая, как и предписывало либретто, обеих героинь, и Церетели — исполнитель роли одного из женихов. Таиров утверждал в спектакле важнейшие эстетические принципы своего театра: здесь разрабатывалась культура движения, культура слова, и, конечно же, в основе всего была эмоциональная внутренняя наполненность.
Таиров считал, что первый этап его исканий в Камерном театре заканчивается постановкой «Федры» Расина (1922).
Множество сцен из этого спектакля вошли в историю мирового театра. Легендой стал первый выход Коонен-Федры: словно сламываясь под тяжестью своей гибельной страсти, она шла очень медленно, и пурпурный плащ тянулся за ней, как огромный огненный след.
Премьеры 1922 года — «Федра» и «Жирофле-Жирофля» поставили Камерный театр на небывалую высоту. Им гордятся, в него водят иностранцев, его отправляют на гастроли за границу. Празднование десятилетнего юбилея Камерного театра проводится в Большом театре.
Гастроли в 1923 и в 1925 годах во Франции и Германии запомнились многим. Славословие и брань в прессе; подкупленные клакёры, не сумевшие сорвать «Федру», и ответственный приём, устроенный эмигрантской элитой в честь актёров Камерного театра; восторги Кокто, Пикассо, Леже… На Международной выставке в Париже в 1925 году Камерный театр завоёвывает Большой приз. Таиров вернулся из поездки победителем.
«Ну какие они большевики, — восклицал известный французский критик Альфред Деблин, — это буржуи на 200 процентов, художники, производящие предметы роскоши».
Он искал пути возрождения классической трагедии, стремясь сделать её близкой современному зрителю. Он отрицал ложноклассическую манеру исполнения трагедии, укоренившуюся и на французской, и на русской сцене. Как вспоминала Алиса Коонен, Таиров хотел представить царей и цариц из пьесы Расина обыкновенными людьми: «Не играйте царей!» — повторял он на репетициях Церетели и Эггерту, игравшими Ипполита и Тезея. Однако эти обыкновенные люди были одержимы гибельными страстями и вовлечены в жестокую борьбу.
Наиболее полно замысел Таирова воплощала Коонен-Федра. Трагическая сосредоточенность страсти, которую невозможно утолить, составляла основное содержание этого образа.
В планах Таирова по-прежнему на первом месте стоит задача создания современной трагедии. На этом пути режиссёр несколько раз возвращался к «Грозе» Островского. Он всё меньше увлекается внешней красотой и всё больше стремится постичь трагические основы бытия.
В середине 1920-х годов Таиров находит «своего» автора: это американский драматург О'Нил, полагавший, что только трагедия способна выразить процессы современной жизни.
11 ноября 1926 года состоялась премьера спектакля «Любовь под вязами», которому суждено было войти в историю мирового театра.
Простой сюжет о'ниловской драмы из жизни американских фермеров XIX века обладал для Таирова многозначностью мифа: «Я считаю, что в этой пьесе О'Нил поднялся до больших высот, воскресив в современной литературе лучшие традиции античной трагедии».
В спектакле была показана история трагической любви мачехи (А. Коонен) к пасынку (Н. Церетели) и их яростного соперничества из-за фермы. Максимум житейской убедительности, максимум достоверности страстей — и минимум бытовых деталей.
В спектакле «Негр» по пьесе О'Нила (1929) на сцене предстала история любви Эллы и негра Джима. Коонен-Элла, проживающая в спектакле целую жизнь своей героини, от ребячливой девчушки до страдающей безумной женщины, поднималась в исполнении до трагических высот.
Примечательна реакция самого О'Нила на спектакли «Негр» и «Любовь под вязами»: «Как велики были мои восхищение и благодарность, когда я увидел ваши спектакли… Они полностью передавали именно внутренний смысл моей работы. […] Театр творческой фантазии был всегда моим идеалом. Камерный театр осуществил эту мечту».
- Предыдущая
- 31/139
- Следующая
