Возвращение седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 8

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая

Все смотрели на Гюнтера Мюллера, ошарашенные его внезапной бравадой. Брент ожидал взрыва Фудзиты, но вместо этого старик смотрел на немца добродушно, почти с уважением. Он спокойно произнес:

— Вы свободны, лейтенант. — И кивнул охраннику. — Сопроводите его в камеру и приведите араба.

Через секунду Мюллера увели, а в рубку втолкнули маленького, смуглого, крепко сложенного человека с черными волосами и бегающими глазками. У него был расстроенный вид члена уличной банды, вдруг оказавшегося на «вражеской» территории. С пустотой в глазах и опущенными по швам руками он демонстрировал свой страх. Это подтверждали напряженная спина и нервно двигавшаяся нижняя челюсть.

— Вы араб… — начал Фудзита.

— Да. Меня зовут Там Али Халифа. Я стрелок… бывший стрелок с «Дугласа».

Фудзита продолжил:

— Вы летели с Островов Зеленого Мыса.

Мужчина, хмыкнув, поднял голову.

— На подобные вопросы отвечать не буду. Делайте что хотите. Аллах акбар!

Фудзита кивнул. Охранники ударили одновременно: один удар пришелся арабу сбоку в лицо, другой — в живот. Сильно застонав, Али Халифа пошатнулся и упал, скользнув по краю дубового стола и плюясь кровью.

Росс привстал.

— Адмирал…

Фудзита нетерпеливо отмахнулся от молодого американца, а Брент почувствовал на своем плече руку адмирала Аллена, потянувшую его назад к стулу. Араба поставили на ноги.

— Если вы, Там Али Халифа, еще раз заговорите со мной таким тоном, ваш дух отправится к Аллаху на острие самурайского меча. — И он указал на длинный штык, висевший на поясе одного из охранников. Затем японец продолжил:

— Я задал вопрос, Али Халифа.

— Самурай боится правды?

Брент ожидал очередной вспышки насилия. Но Фудзита снова удивил его.

— Правда заключается в том, что ваш сумасшедший хозяин Муамар Каддафи убил свыше тысячи японских заложников, хотел потопить «Йонагу», пытаясь прорваться в Токийский залив, наложил эмбарго на поставки нефти в Японию. — Глаза старика сузились, и его костлявые руки превратились в палицы, когда он подался вперед. — Вы член «Саббаха»?

— Да, — последовал быстрый и твердый ответ. — Я служу идеям Гасана ибн-аль-Саббаха.

Упоминание древнего фанатика-мусульманина ибн-Аль Саббаха, «старика с гор», перенесло Брента в прошлое, на улочку Токио, где двое обкурившихся гашишем психов отчаянно нападали на него, не обращая внимания на боль, и были остановлены лишь смертью. Его рука сама непроизвольно потянулась к груди, где все еще саднил длинный рубец.

— Правда, что нет Бога, кроме Аллаха, а Магомет — его пророк, и такая же правда то, что мы уничтожим вас, адмирал, — безапелляционно заявил араб, а затем добавил, указав на израильского полковника. — И скинем евреев в море.

— Как вы сделали это в Эль-Халиле, — сардонически бросил старый моряк. Потом, очевидно устав от допроса, приказал. — В карцер его.

— Смерть евреям! Хвала Аллаху! Аллах акбар! — закричал араб, глядя в сторону Бернштейна, когда его поволокли к двери.

— Введите последнего пленного.

Никто не был готов к появлению арестанта — японки лет двадцати пяти — тридцати. Высокая, с пышными грудями, натягивавшими рубашку, и рельефными ягодицами, волнообразно двигавшимися под облегающей униформой, она статно вошла твердой походкой с гордо поднятой головой. Ее большие глаза сверкали как два черных бриллианта, прямой, правильной формы нос заканчивался изящными ноздрями, придававшими высокомерность всему облику женщины. Волосы ниспадали на плечи длинными глянцевитыми кольцами, блестевшими в тусклом мерцании ламп, словно тонкая глазурь.

Старики японцы с их прежними представлениями о жизни никогда не видели подобной женщины. Потрясенные, они пожирали ее глазами, в которых горел бесстыдный голод.

Заговорил Фудзита.

— Я адмирал Фудзита. Как вас зовут?

— Кэтрин Судзуки, — ответила женщина на удивление спокойным голосом. — Вы погубили двадцать двух ни в чем не повинных людей, летевших на «Юнкерсе», в том числе двух моих лучших друзей. — Ее голос срывался, но слез не было.

— Вы выбрали плохую компанию.

— Арабы заставили нас.

— Что вы хотите этим сказать?

Кэтрин быстро объяснила, что немецкий трехмоторный самолет был арендован пассажирской авиакомпанией «Свисс эр» у ВВС Швейцарии, в составе которых имелось три подобных старых летательных аппарата. Самолет следовал из Дакара в Бразилию с посадкой в Натале. Потом она должна была лететь в США самолетом компании «Трансуорлд эрлайнз» и далее на Гавайи, где у нее жили родственники. Но «Юнкере» случайно наткнулся на арабские бомбардировщики, и его, словно овцу, погнали на бойню.

— Для прикрытия, — резко бросила она дрогнувшим голосом. — Вот и все. Просто для прикрытия. Идиоты! — Тяжело дыша, она замолчала и посмотрела на летчиков. Потом махнула рукой. — Эти люди… эти люди сбили нас.

Мацухара согласно кивнул.

— Какие вы храбрецы, могучие самураи, — тихо произнесла Кэтрин с острым сарказмом. — Разве мертвые женщины и дети тоже улучшают вашу карму?

Мацухара улыбнулся.

— В следующий раз выбирайте себе компанию более осмотрительно, мадам.

— Вы американка? — быстро спросил Фудзита.

— Да. Я родилась в Сан-Бернардино. Я нисэй.[4]

— Но вы едете на Гавайи?

— Там живут мои единственные родственники — тетя Итико Кумэ и две кузины. Родители мои умерли. — Она с напряжением выпрямилась.

— Как вы оказались в «Юнкерсе»?

— Я геолог Объединенной нефтеразведочной корпорации. В Гамбии и Сенегале у нас филиалы. Сейчас я в отпуске.

— И именно поэтому вы летите в отпуск на Гавайи сейчас, когда в Средиземном море и в Африке ведутся ожесточенные боевые действия? — спросил Фудзита, в его птичьих глазах мерцало подозрение.

— Почему нет? Земля не перестанет вращаться, если вашим храбрым воинам охота убивать.

Японцы потрясенно переглянулись, они никогда не слышали, чтобы женщина разговаривала так дерзко.

— Мадам, — раздраженно бросил адмирал, — вы наглеете. Если вы считаете себя равной нам, я буду обращаться с вами как с равной. Не думаю, что вы найдете подобное общение приятным — японка должна осознавать это.

— Я не японка. Я сказала вам, что я американка, — резко ответила Кэтрин и не думая извиняться. — На дворе двадцатый век, а не шестнадцатый, женщины равноправны с мужчинами и в цивилизованных странах обладают не меньшими правами. — Ее глаза горели, она повернулась и указала на Мацухару. — Его пули не делали различий. Он убивал — с одинаковым удовольствием — как мужчин, так и женщин. — Губы Кэтрин растянулись в презрительной усмешке, глаза сузились, ноздри раздулись, казалось, что каждая пора ее кожи источает ненависть, трансформируя красавицу в демона. Голос Кэтрин вдруг упал на октаву, и из ее груди вырвалось: — Вы грязные, трусливые свиньи, желтомордое дерьмо!

Глаза подполковника Мацухары полезли на лоб, рот приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но забыл, что именно. Вдруг вперед выпрыгнул лейтенант Коноэ, размахнулся и своей громадной лапищей влепил женщине пощечину, откинувшую ее на переборку с грохотом и криком боли.

Брент инстинктивно среагировал — сорвался со стула, будто в нем сработала пружина. Со всей силы он вонзил правый кулак в живот медведеобразного летчика, а левой заломил голову Коноэ назад. Мужчины повалились в угол, сбили со стула радиста и упали на пол в груду попадавших телефонов, карандашей и рассыпавшейся бумаги.

— Охрана! Охрана! — проревел Фудзита.

Два матроса-охранника и Марк Аллен с Нобомицу Ацуми растащили дерущихся.

Вскочив на ноги, Коноэ бросил:

— Я никогда этого не забуду, дикарь!

— Хватит! — рявкнул Фудзита. — Вон! Обоих в каюты под арест! — И глядя на Кэтрин: — Убирайтесь отсюда!

Всхлипывающую Кэтрин Судзуки поволокли из рубки. Но она обернулась и продолжала смотреть на Брента, пока ее тащили к проходу.

Хотя Брента на неделю посадили в каюту под арест, как младший вахтенный офицер он постоянно находился на флагманском мостике. К счастью, местом обычного пребывания Коноэ было помещение подготовки летчиков к полетам: большая каюта на галерейной палубе, ангарная и полетная палубы, где он осматривал и проверял А6М2 или же возился с двигателями и вооружением с дюжиной других неугомонных летчиков и механиков.

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая