Возвращение седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 7
- Предыдущая
- 7/70
- Следующая
— Эскадрилья — двенадцать самолетов.
— Korrekt! — подтвердил полковник, переходя на немецкий. — Истребителей.
— Вы летели на двухмоторном «Мессершмитте»?
— Ja, адмирал! — жестом он указал на своего молодого напарника. — Лейтенант был моим стрелком-радистом.
Фудзита слегка махнул рукой в сторону Мацухары.
— Познакомьтесь с подполковником Мацухарой. Он вас сбил.
Мужчины посмотрели друг на друга. Мацухара медленно оскалился в ухмылке.
— Я получил удовольствие, полковник.
— Возможно, — процедил немец. — Но мы еще встретимся при других обстоятельствах.
— К вашим услугам, — тихо ответил японский летчик. — Но в следующий раз я бы посоветовал вам не прекращать огня. На тысяче метров мои двадцатимиллиметровые пушки разнесут вас в клочья.
Немец напрягся, словно его окатили холодной водой.
После некоторого молчания и сигнала рукой Фудзиты Мацухара продолжил.
— Место дислокации вашей базы, полковник Виттенберг?
— Согласно Женевской конвенции я не обязан…
— Япония ее не подписывала.
— Дикари!
— У нас не было Освенцима, — парировал Фудзита.
Брент заметил, как у Бернштейна напряглась спина, но израильтянин не произнес ни слова, пока Фудзита барабанил скрюченными пальцами по поверхности дубового стола. Немец использовал передышку, чтобы обвести глазами непонятную компанию людей, присутствовавших в комнате. Его взгляд задержался на Бернштейне, он с любопытством разглядывал израильскую форму. Внезапно его глаза расширились от удивления.
— Израильтянин! Juden!
— Ja, oberst, — кивая ответил израильтянин. — И член Ассоциации узников Освенцима.
— Я не имел к этому никакого отношения, — быстро бросил немец. — Я служил в «Люфтваффе».
— Да, об этом знал только Адольф Гитлер, — жестко заметил Бернштейн. — Все остальные просто следовали приказам, закрыв глаза и заткнув уши.
Фудзита, согнувшись, подался вперед и сидел словно нахохлившаяся птица, пристально и внимательно оглядывающая с высоты окрестности. Наблюдает. Брент знал, что старый японец любил откинуться в кресле и следить за горячими перебранками других. А тут представилась отличная возможность: два человека, оказавшиеся участниками жесточайшего в истории человечества преступления, причем их роли в нем были различны, что придавало ситуации особую остроту.
— Ja, вы, евреи, проклинаете любого родившегося и неродившегося немца за то, что они не дали вам завоевать господства в мире.
— Только мы, оберет? А сами немцы?
Эти двое смотрели друг на друга, как если бы хотели уничтожить собеседника силой взгляда. Но ни один из них не был готов к прозвучавшим словам Виттенберга.
— Вас загоняли в газовые камеры, словно овец. Почему вы не сопротивлялись?
— Свинья! — прорычал Бернштейн, приподнимаясь. Но Марк Аллен удержал его.
Не замечая предупреждения, загоревшегося на лице Бернштейна, немецкий летчик торопливо заговорил, как будто освобождаясь от долго копившихся мыслей.
— Без Адольфа Гитлера не было бы Израиля. Он повернул мировое мнение в вашу пользу, Juden. Создал возможность для образования государства Израиль как «острова спасения» для евреев Европы. Без него вы все еще скитались бы по пустыне.
— Ja, oberst, но вы погубили шесть миллионов моих соплеменников.
— Достаточно! — фыркнул Фудзита и обратился к охраннику: — Матрос Исимина, этого офицера в карцер. — Матрос грубо толкнул немецкого полковника к двери.
— Erzahle ihm nichts, Guenther! — закричал Виттенберг, когда за ним закрылась дверь.
Фудзита посмотрел на Брента Росса.
— Он приказал ему ничего вам не говорить, — перевел Брент.
Все присутствовавшие поняли восточную тактику: сосредоточиться на молодом напуганном стрелке, поскольку летчика заставить говорить было трудно.
— Смирно! — резко прозвучал голос Фудзиты. Юноша вытянулся, у него задвигались скулы. — Имя?
— Лейтенант Гюнтер Мюллер, — почти без акцента тихо ответил немец.
— Подразделение?
— Elfter Jagerstaffel, Dritter Geschwader.
— По-английски! — В голосе Фудзиты звучало раздражение.
— Одиннадцатая истребительная эскадрилья, Третья авиагруппа, адмирал.
— У Каддафи так много немцев, что вы можете использовать старую немецкую технику?
— Да, адмирал. Немцев и русских.
— Конечно, русских, — услышал шепот Бернштейна Брент.
Заговорил Марк Аллен.
— Много бывших офицеров «Люфтваффе», так?
— Они все кадровые, Jа!
— У вас много ливийских летчиков? — спросил Фудзита.
— Несколько. Но все они dummkopf, адмирал.
Все засмеялись.
— Место базирования?
— Мы базируемся на авианосце, адмирал.
Фудзита кивнул охраннику. Удар опрокинул немца на перегородку, он схватился за живот и открыл рот, пытаясь дышать.
— Смирно.
Стрелок с трудом выпрямился, не отрывая влажных глаз от Фудзиты.
— Я не dummkopf, лейтенант. Ты врешь.
Немец посмотрел на Марка Аллена и Брента Росса.
— Ваш генерал Дулиттл давно, во время войны, использовал таким же образом средние бомбардировщики.
Брент подивился познаниям стрелка. Марк Аллен в ответ заметил:
— Да. Но только десять В—25. Не обычный самолет, с укороченным взлетом. Нас же атаковали более тридцати самолетов. — Опершись о крышку стола, он подался вперед. — Нет абсолютно никакой возможности для DC—3 взлететь с палубы авианосца — даже с палубы «Йонаги».
Немец медленно повернулся к адмиралу Фудзите.
— Острова Зеленого Мыса.
— То, что мы и предполагали, лейтенант. Вы могли бы избежать некоторых страданий, сказав правду с самого начала. — Его пальцы забарабанили по столу. — Что вы знаете об авианосцах?
Лицо немца вдруг приобрело выражение перепуганного, попавшего в ловушку животного.
— Оберет убьет меня…
Фудзита махнул рукой.
— Он больше не убьет никого. Вы будете содержаться в отдельном помещении и под охраной. — Крошечный кулачок ударил по дереву. — Вы быстро соврали об авианосцах, теперь говорите правду.
Юноша тяжело вздохнул и тихо произнес:
— Два. Я слышал о двух, адмирал. Вот почему я…
— Вы их видели?
— Нет.
— Где они находятся?
— Не знаю, сэр. — Он испуганно посмотрел на охранника. — Я говорю правду, адмирал.
— Корабли с тяжелым вооружением?
— Скорее всего, два крейсера. Может быть, больше.
Фудзита посмотрел на Бернштейна.
— Совпадает с данными нашей разведки, адмирал, — подтвердил израильтянин.
Фудзита повернулся к Мюллеру.
— Еще один вопрос, лейтенант. Почему вы работаете на Каддафи?
Стрелок опустил глаза и едва слышно ответил:
— Мне пообещали миллион долларов.
На лицах японцев появилось отвращение. Фудзита заговорил:
— Что случилось с понятиями «слава», «честь». Мы, самураи, считаем, что, если мужчина стоит перед лицом своих врагов и умирает, борясь за свои идеи, он улучшает свою карму, а его дух навечно поселится на небесах. — Фудзита подался вперед. — А наемник воюет за деньги. Где слава? Где честь? Как может человек воевать за американские доллары?
Немец, казалось, наконец расслабился, и легкая улыбка заиграла в уголках его рта.
— Тысячи людей не видят в этом ничего предосудительного, адмирал.
В рубке повисло долгое гнетущее молчание.
Его нарушил твердый голос Бернштейна.
— Разве вы воюете против нас потому, что японцы — союзники израильтян, а вы хотите убивать евреев?
Последние следы страха исчезли с лица стрелка, когда он выпалил:
— Почему вы, израильтяне, считаете, что немцы ненавидят вас? Я родился в 1960 году. Больше половины живущих сегодня немцев даже еще не родились, когда мы… — он запнулся, потом махнул рукой и продолжил: — Вы убивали друг друга. Что я знаю о вашей ненависти? О ваших погибших? Я учился по телепрограмме «Циклон Б». Что мне известно о евреях, антисемитизме? Я действительно наемник. Я действительно работаю за деньги. Но деньги — это просто вознаграждение, не затронутое предрассудками, ненавистью и глупыми идеями о чести и славе. — Он резко замолчал, как человек, понявший, что сказал слишком много.
- Предыдущая
- 7/70
- Следующая